Через час и Эрес был в пути.
Он, сержант Эрес Херел, сын бедного тувинского арата, летел на самолете! Почему — на самолете? А может, все дело в том, что он, сержант пограничных войск, летит домой, чтобы отдать свой последний сыновний долг умершему отцу? Может, вместе с сыновним долгом надо отдать и последние воинские почести? Как отцу воина? Может быть...
Его переполняло большое чувство. Чувство невыразимой любви и благодарности к той Отчизне, которую тувинцы обрели совсем недавно[12], которая оказалась такой большой, внимательной и щедрой. Ко всем людям вместе и к каждому в отдельности.
Внизу медленно плыла белая тайга. Эресу хотелось сойти на эти просторы и поцеловать заснеженную землю. В сердце колокольчиком стучало: «Значит, Родине я нужный человек». И вновь накатывала волна большого горячего чувства.
В Магадане Эрес пересел на другой пассажирский самолет.
Наутро третьего дня он был в Кызыле. Но тут случилась задержка — билетов на Шагонар не оказалось.
Понапрасну простояв в очереди и разругавшись с кассиршей, он бросился к начальнику аэропорта. До отлета оставались считанные минуты.
За столом начальника аэропорта Эрес увидел одного из старейших летчиков Тувы. Тот терпеливо выслушал Эреса, позвонил в кассу.
— Рад бы помочь, — он сочувственно посмотрел на Эреса и положил трубку. — Сходим еще на посадку посмотрим...
По пути им встретилась группа людей с чемоданами в руках. Начальник остановил их и, указав на Эреса, объяснил, в чем дело, может, кто подождет следующего рейса?
— Так-так... — начал пассажир в кожаном полушубке. — Рекламируете: «Экономьте время, пользуйтесь воздушным транспортом!» А где же тут экономия времени? Я вот уже на сутки задерживаюсь. Если бы поехал на машине, давно бы был дома, чай пил!
Начальник развел руками:
— Что поделаешь: погода!..
— Погода, погода... — проворчал мужчина в кожаном полушубке.
Потом пассажиры заговорили все разом. Так бывает, когда убирают заграждение на пути воды. Препятствие снято — и пошло:
— Не могу. Тороплюсь...
— У меня дома беременная жена...
— Я лежал в больнице. Мне нужен мягкий транспорт...
— А у меня скот без присмотра.
Но вот все, словно по команде, устремились к самолету. Вообще пассажиры иногда ведут себя странно: самолет стоит и ждет их, а они что есть силы бегут к нему, торопятся, будто машина вот-вот исчезнет.
И вдруг произошло то, чего не могли предугадать ни он, ни начальник аэропорта. От группы пассажиров отделилась девушка. Стройная, в черных валенках, зеленом пальтишке с поднятым воротником.
— Вам тоже билет? — усмехнулся начальник аэропорта.
— Нет-нет, — поспешно ответила девушка и протянули Эросу какую-то бумажку.
— Что это? — удивился Эрес.
— Билет.
— А вы?
— Чего спрашиваешь? Беги! — подтолкнул его начальник.
Эрес схватил билет и — как ветром сдуло!..
Через несколько минут самолет был в воздухе.
Эрес развернул билет и прочел: в графе «фамилия» — «Кыргыс», «пункт назначения» — «Шагонар».
«Как же так? Даже не поблагодарил! И деньги не отдал. Что если у нее не осталось ни копейки? Как это я мог! И даже лица не запомнил...»
Эрес сидел на своем месте и ежился от досады.
В Шивилиге он не стал задерживаться. Похоронил отца и тут же уехал к себе. Даже с Анай-кыс как следует не поговорил: служба обязывала его прибыть точно в назначенный срок. Девушка обещала ждать.
Эрес поверил. Два года ждала, отчего же не потерпеть еще год.
В Кызыле он зашел к начальнику аэропорта в надежде узнать о девушке, которая отдала ему свой билет.
— Кто их знает! Красавиц много!
Эрес обратился в кассу. Девушка в кассе перелистала журнал регистрации пассажиров и нашла одно только: фамилию незнакомки — «Кыргыс».
Эрес понадежнее спрятал билет, доставшийся ему так необычно. Он дал себе слово непременно разыскать и поблагодарить девушку, вернуть ей деньги.
На последнем аэродроме его встретил тот же самый старик чукча с оленьей упряжкой. Через три часа Эрес был в кругу своих товарищей, на далекой границе.
* * *
Эрес аккуратно писал письма Анай-кыс и все чаще думал о Шивилиге — родном подтаежном селе. Мимо села с шумом бежит узенькая речушка с прозрачной, чистой водой. Там, в укромных местах у берегов, до середины лета не тают наледи, пестрят цветами луга. К осени все становится красным от ягод. Зимой лежат глубокие снега — белое царство тишины и безветрия. Маленькие кедры едва удерживают огромные снежные папахи...
В этих местах он подружился с Анай-кыс. Они уходили в лес и там гуляли до утренней зорьки. Осенью ходили за шишками. Эрес любил подшутить над девушкой, часто прятался от нее. Зайдет в бурелом и закричит по-медвежьи, ломая ветки, — Анай-кыс замрет от страха. Потом разглядит в кустах Эреса, радостно подпрыгнет, точно горная козочка, помчится к нему...
Эрес видит, как поднимается ее грудь, похожая на чуть обозначившиеся горбики верблюжонка, по плечам струятся черные волосы, улыбаются мягкие черные глаза...
До демобилизации оставалось всего четыре месяца. Солдаты чаще вспоминали о доме, делились друг с другом своими планами на будущее.
Эрес не скрывал от товарищей сокровенных мыслей. Сначала он поработает агрономом в колхозе. Со свадьбой торопиться не будет. Надо кое-чем обзавестись, одеться, обуться. Ведь она бывает раз в жизни. Это не просто пирушка. И уж коль играть ее, то широко, вольно, чтобы запомнилась навсегда. Для этого, понятное дело, нужны деньги.
Да, все хорошо. Только письма от Анай-кыс вдруг перестали приходить. Минула неделя-другая... Эрес начал терять покой. Его одолевали тревожные мысли. После отбоя никак не мог заснуть, долго лежит с открытыми глазами и все думает, думает... Написал Анай-кыс одно письмо, второе, третье — ответа нет. Что с ней стряслось? Просто удивительно, почему молчит. В голове Эреса уйма догадок. Какая из них верна?.. Ни ему, ни его друзьям, знавшим о переписке, и в голову не приходила мысль об измене.
Анай-кыс, конечно же, получала письма Эреса, иначе они просто возвращались бы обратно. Если бы куда-нибудь вдруг уехала или, не дай бог, заболела, — дала бы знать.
Товарищи Эреса советовали ему набраться терпения — скоро все разъяснится. Эх, ждать и догонять, говорят, хуже всего...
Оставшиеся два месяца показались Эресу вечностью. Он похудел, в нем не было прежней веселости. Даже когда улыбался, глаза его оставались задумчивыми. Он избегал товарищей — хотелось побыть одному.
Наконец он написал Анай-кыс отчаянное письмо, в котором просил объяснить ее молчание.
В нем еще жила слабая надежда. Может быть, Анай-кыс и впрямь кем-то увлеклась, оступилась — с кем не бывает? — и теперь горюет в одиночку, раскаивается, но молчит из гордости. Не хочет, чтоб ее жалели.
Ответа долго ждать не пришлось. Он пришел через неделю. Школьный листок в косую линейку, и на нем всего несколько строк. «Здравствуй, Эрес! Я встретила парня, полюбила... Стала его женой. Он очень похож на тебя. Не сердись. У нас в народе много хороших девушек. Желаю счастья. Анай-кыс».
Как ни метался Эрес, уйти от письма было некуда. В нем все было правдой — сама Анай-кыс писала... И все-таки ему необходимо было, чтобы эту правду подтвердил кто-нибудь еще.
Он вспомнил о своем друге Лапчаре Ирбижее и написал ему.
Лапчар откликнулся быстро. Письмо его было страшно похоже на то, что писала Анай-кыс. Те же мысли, даже фразы. Казалось, оба письма написаны одной рукой...
В день окончания службы сержант Эрес Херел подал командованию рапорт — просил оставить на сверхсрочную.
Разъехались товарищи, Эрес остался. Вечерами вытаскивал из чемодана фотографию Анай-кыс и подолгу смотрел на нее.
Однажды он обнаружил на дне чемодана билет на самолет, о котором успел забыть, прочел на нем торопливо выведенное «Кыргыс». Вспомнил девушку, что выручила его в трудную минуту, задумался. Мелькнула смутная мысль — разыскать ее. Может быть, это отвлечет его...
