Брод ищем сразу в нескольких местах. Лошади плохо слушаются, боятся и упираются. Вода им по грудь. Вплавь пускать их боимся.

Наконец нашли место, где можно еще переехать на лошадях. Но противоположный берег крутой, и лошадям на него не взобраться. Что делать? Еще полчаса или час — и этот брод будет непроходим.

Посылаем несколько человек с шанцевым инструментом и веревками на тот берег делать выезд для лошадей.

Лагерь наш почти весь залит водой. На маленьком клочке еще сухой гальки лежит в куче все наше имущество.

Но вот посланные рабочие устроили на противоположном берегу выход для лошадей, и мы начинаем переправляться через проток. Дорога каждая минута. Лошади на тот берег выбираются с трудом. Их подхватывают люди и на веревках вытаскивают на берег.

Спустя несколько времени вода так прибыла, что низкорослые лошади пошли вплавь. Пришлось прекратить на них перевозку грузов. Переправа замедлилась.

Когда почти все ценное имущество и часть люден были на устойчивом берегу, дождь, как бы сжалившись над нами, стал уменьшаться. Правда, нам теперь было это почти безразлично, так как все имущество промокло, а на нас самих не осталось сухой нитки. Все стали успокаиваться, как вдруг случилась беда.

В воду вошла очередная пятерка связанных лошадей. На двух сидели люди, держа в руках кое-какое имущество, а на остальных были вьюки.

Бурный поток сбил одну лошадь с ног, она рванула остальных, и те, храпя и кружась, замелькали в мутных водах. Всех охватил ужас. Барахтавшихся в воде людей и животных река несла к повороту. В этом месте в воду упало несколько деревьев, смытых с берега, но корнями еще державшихся за землю. Наши ребята не растерялись, и когда проплывали мимо них, то бросили вещи и ухватились за ветки. Подбежавшие товарищи быстро вытащили их на берег. Лошади же, подхваченные течением, помчались вниз по реке и быстро исчезли за поворотом.

Итак, лошади и часть имущества погибли. В мрачном настроении продолжалась дальнейшая переправа.

Мокрые, измученные пережитым волнением и бессонными ночами, мы, наконец, собрались все на высоком левом берегу реки. Люди разбивали новый лагерь на террасе излучины реки, готовили завтрак, начали приводить в порядок наше промокшее имущество, сушиться у разведенных больших костров.

Вдруг с того берега реки донеслось ржание лошади. И что же мы видим? Вся пятерка похороненных нами лошадей вышла против нашего лагеря и беспокойно топталась у самой воды. Наши кони также начали ржать и подошли к обрыву террасы.

Все заволновались, надо что-то делать, чтобы спасти лошадей, но как переправиться на тот берег?

Эти сомнения разрешил Василий, наш старший конюх.

— Давайте, Иван Андреевич, я перееду на лошади, — сказал он спокойно, — и переправлю сюда остальных.

— Опасно, Василий, переплывать сейчас реку, — ответил я. — Видишь, как она бушует! Подождем немного, может, вода скоро спадет.

— Это будет нескоро, а мы можем потерять пятерых лошадей, тогда как я дал слово себе, что в этом году у нас потерь не будет. Не подводите меня, Иван Андреевич!

Посмотрев на волнующихся на том берегу лошадей, скрепя сердце я разрешил ему переправу. Слишком часто многим из нас приходилось рисковать во имя нашего общего дела. Ну что ж, еще один геройский поступок нашего обыкновенного и скромного человека.

Василий разделся до белья, взял с собой нож, спрятал в шапку в непромокаемом пакете спички, вскочил на коня и спустился в воду.

Мы на берегу с тревогой следили, как лошадь, напрягая силы, старалась преодолеть стремнину, несшую их к излучине реки. Для облегчения Василий слез с нее и плыл рядом, держась за гриву. На середине излучины они преодолели поток и выплыли на более спокойную воду.

Лошади на том берегу, как будто поняв, что это к ним спешит помощь, успокоились.

Наконец мы все с облегчением вздохнули: Василий достиг берега. Развязав там лошадей и поправив на них вьюки, он против нашего лагеря опять бросился в воду.

Оставленные лошади заметались на берегу, но в воду не шли, и только тогда, когда Василий доплыл почти до середины, одна робко подошла к воде и долго ее нюхала, а потом вдруг прыжками бросилась в волны. За ней последовали и все остальные. Так, с вьюками они благополучно переплыли к нам.

За это время повара успели приготовить обед, и, вполне естественно, пришлось вскрывать банки со спиртом.

После обеда настроение у всех значительно улучшилось.

Слышался оживленный говор и смех, чувствовалось, что волнения ночи и утра прошли, и все повеселели.

Да, попугала нас злая стихия в эти жуткие дни!

Уровень воды в реке был настолько большой, что во многих местах она вышла из берегов и залила огромные пространства леса.

Лес под водой! Это было красивое зрелище, и мы очень сожалели, что у нас не было с собой лодки и мы не можем поплавать по образовавшимся лагунам.

Помимо красоты, мы видели и страшную разрушительную силу, вызванную все тем же наводнением.

Берег на излучине реки, где мы разбили лагерь, был сложен из модной толщи гальки и порос крупным лесом.

И вот этот берег под напором воды стал быстро размываться. Подмытые деревья упорно цеплялись корнями за берег, начинали качаться, потом медленно клонились к реке. Купая свои пышные кроны в быстрой воде, несколько мгновений они бились как бы в агонии, но, не выдержав неравной борьбы, вырывались с корнями из земли и уносились вниз по течению мутным потоком.

Разрушение берега происходило с чудовищной быстротой, и в лагере была объявлена тревога. Оказывается, наши невзгоды еще не совсем кончились. Пришлось все имущество опять перебрасывать подальше от непрочного берега. Высокая терраса, ставшая для нас пристанищем, была ненадежной, и нам пришлось срочно выехать из этого района.

Мы вовремя организовали переезд. Когда лошади с последними вьюками карабкались по склонам сопки, остатки террасы были смыты. Основная масса воды хлынула в новую протоку. В этом месте река меняла свое русло. Вода быстро сгладила и отшлифовала новый берег у самых подошв сопок, образовав труднопроходимый прижим.

Пережитое наводнение, смена на наших глазах русла реки заставили нас в дальнейшем отнестись с должным вниманием к этой реке и, несмотря на большое количество прижимов на ее левом берегу, где мы укладывали трассу, переходить на другой берег считали нецелесообразным.

Негостеприимной оказалась долина реки Аркагала, и мы стремились как можно скорее закончить работы в ней. Нам казалось, что как только мы попадем на новое место, то сразу все изменится к лучшему. Сейчас же люди стойко и мужественно переносили все трудности и километр за километром прокладывали трассу по суровой тайге.

Мы продолжали работать в долине реки Аркагала, продвигаясь к ее верховьям, где должны были найти удобный перевал, выйти через него к реке Худжах и по ней спуститься к реке Нера — конечной цели наших изысканий этого года.

По мере продвижения вперед стали все чаще и чаще встречаться заболоченные места и, наконец, пошли тяжелые для укладки трассы участки. Мари заполняли всю ширину долины и высоко поднимались на пологие склоны сопок.

Низкие берега реки, состоящие из пылеватого суглинка, покрытые кочками и осокой, напоминали заболоченные луга центральной полосы Союза, а судя по большому количеству староречий, река в этом районе часто меняла свое русло.

Это обстоятельство заставляло нас укладывать трассу ближе к подошвам сопок, хотя и здесь строительство дороги не обеспечивалось полностью хорошим строительным материалом.

Чахлая лиственница, рыжие пятна марей, кочки и осока, какая-то темная с тихим течением вода в реке, отсутствие дичи и рыбы — таковы были условия жизни и работы на реке Аркагала, и мы старались скорее уйти из этих «скучных», по нашему определению, мест. Но та же заболоченная долина задерживала трассирование. Приходилось тратить много времени на поиски наиболее благоприятных в грунтовом отношении участков для прокладки трассы.