Так впервые в доме невесты встретились соперники.

Закон гостеприимства заставил отца Анчик прекратить истязание дочери и принимать так неожиданно съехавшихся двух женихов.

В юрте было жарко, накурено и тесно от собравшихся по случаю невиданного еще двойного сватовства гостей. Все чинно сидели и вели разговоры о посторонних вещах, а на другой половине юрты в углу плакала избитая невеста.

И когда беседа подходила к концу, к гостям вышла Анчик и, отвешивая всем поклоны, обратилась к отцу:

— Отец, к нам прибыли женихи, ты хочешь отдать меня замуж, но к свадьбе мне надо вышить свое приданое, а у меня нет бисера. Пусть молодые люди едут в Охотск, и кто первый привезет мне бисер, тот будет моим мужем.

Отец вскочил и, сжимая кулаки, хотел броситься к дочери. Но неодобрительные возгласы гостей, не любивших семью Таранбаевых, заставили его остановиться. В юрте наступила тягостная тишина.

Неловкое молчание прервал старик Таранбаев. Поглаживая реденькую бородку и сверля собравшихся злыми глазами, он заговорил.

— Давно я не слыхал, чтобы дети так разговаривали с родителями. Мы оказали тебе честь, хозяин, и не ожидали встретить у твоей дочери другого жениха. Но если ей нужен бисер, так Таранбаевы не остановятся перед расходами.

После этих слов отцу Анчик ничего не оставалось делать, как дать свое согласие дочери.

О поездке в Охотск Николай с Анчик условились заранее. Николай надеялся, что они с отцом, имея один из лучших табунов почтовых оленей, смогут первыми выполнить это трудное поручение.

Никто из юношей-соперников никогда раньше не ездил в Охотск, но по рассказам бывалых стариков они знали, что до него очень далекий и трудный путь. Надо было не уронить честь семьи, и отец Николая сам вызвался его сопровождать, так как еще в молодости он был с дедом Николая в только что зарождавшемся Охотске и мог показать, как туда ехать.

Таранбаевы, располагая большими деньгами, закупали по всей округе лучших беговых оленей и расставляли подмену их на всем пути.

Сватовство превратилось в состязание. Возникали споры и заключались пари.

К этому времени приехал американец Джонс и, как всегда, остановился у Таранбаевых. Он тоже принял участие в подготовке поездки Таранбаева, в победе которого не сомневался.

Назначен был день отъезда. Когда соперники съехались к юрте Анчик, то всем стало ясно, что победу одержат Таранбаевы. Они выезжали на шести нартах с тридцатью шестью оленями. Пять баз оставляли они по всему пути для замены оленей при возвращении. А Николай с отцом отправлялись только на трех нартах с восемнадцатью оленями, и только две базы они могли устроить на обратном пути.

По условиям соревнования каждый из участников мог выбрать любой маршрут. Задача состояла в том, чтобы привезти бисер именно из Охотска, и в доказательство этого с бисером должно быть привезено письмо от известного богача-якута, жившего там.

Предполагаемый маршрут, известный большинству населения, составлял около тысячи километров в один конец. Значит, гонки могли продолжаться не более двадцати пяти — тридцати дней. Многие старики знали другой путь — через горы. Но зимой пройти по нему считалось очень рискованно. Этот путь почти на триста километров сокращал дорогу.

Отец Николая как раз ездил в Охотск через горы, но это было летом и так давно, что он забыл, где надо сворачивать на перевал.

Со всей округи ко дню начала гонок собрались сородичи. Среди присутствующих находился и Джонс. Он милостиво угостил отъезжающих спиртом и, хлопая младшего Таранбаева по плечу, сказал ему, чтобы в случае нужды он не забывал его совета.

Анчик дала сигнал, и девять нарт с гиканьем, сталкиваясь и обгоняя друг друга, помчались в тайгу.

Николай, сберегая силы оленей, умышленно отстал от соперника и ехал по следу его нарт.

Таранбаев, уверенный в победе, не обращая на это внимания, все гнал и гнал вперед оленей.

Первую ночь ночевали в тайге вместе. С рассветом опять тронулись в путь, и Таранбаев еще быстрее мчался вперед. К обеду он вынужден был пристрелить двух загнанных оленей, на трупы которых наехал Николай, продолжавший двигаться по следу Таранбаева. И когда к вечеру Николай подъехал к стоянке Таранбаева, последний с искаженным лицом подбежал к нему и велел ехать вперед и торить дорогу.

Николай отказался. Завязалась перебранка, продолжавшаяся далеко за полночь. Таранбаев самым решительным образом требовал от Николая или ехать вперед, или сворачивать куда-нибудь в сторону. Николай, решив обмануть соперника, сказал, что поедет другой дорогой, а сам, углубившись в тайгу и пропустив Таранбаева вперед, снова выехал на его след.

Вторую ночь они уже провели врозь.

На третий день бешеной скачки Николай спять увидел на дороге пристреленного оленя. Он обрадовался: его олени свежи и неутомимы. «Если так пойдет дальше, — думал он, — то число оленей скоро уравняется».

К концу третьего дня, когда Таранбаев потерял уже четырех оленей, Николай неожиданно наехал на первую базу, оставленную Таранбаевым для смены оленей на обратном пути. Люди Таранбаева, оставленные на базе, увидев, что их обманули, запрягли оленей и помчались догонять хозяина.

Деваться было некуда, и пришлось опять съезжаться вместе. Снова длинная ссора и окончательное решение ехать врозь, иначе Таранбаев грозил всех перестрелять.

Утром, собрав оленей, Николай выехал первым. Ехавший позади отец стал кричать ему, показывая на снег. Остановившись, он увидел следы крови на снегу.

Пока они соображали, что все это значит, один олень зашатался и упал. Осмотрев его, Чагылгановы пришли в ужас. На ногах у самых копыт перерезаны сухожилия. Такие же раны обнаружили еще у трех оленей. Таранбаевы совершили страшное преступление.

Потеря сразу четырех оленей предрешала борьбу. Дальше гнаться не имело смысла. Состязание проиграно, решил Николай и горько заплакал.

Разделав забитых оленей и плотно наевшись свежей оленины, они тут же остались ночевать, с тем чтобы утром возвращаться домой с поражением и отказаться от Анчик.

С такими горькими мыслями Николай проворочался всю длинную ночь в своем спальном мешке.

Когда рассвело, он увидел, что отца с ним нет. Лыжный след вел в соседний распадок. Николай, равнодушный теперь ко всему, развел костер и, готовя завтрак, стал ждать его возвращения.

Шли томительные часы. Стало смеркаться. Обеспокоенный долгим отсутствием отца, Николай стал стрелять. Где-то далеко в распаде прозвучал ответный выстрел. Скоро Николай услышал, как к нему спешит отец. Он был сильно возбужден и еще издали кричал.

— Женщину выкупают не только мехами, но еще мужеством и смелостью. Я нашел путь на перевал, сокращающий дорогу. Едем к подножию горы, ты останешься там ждать меня, а я поеду в Охотск.

От радости и счастья Николай упал на колени и обнял ноги отца.

Но в Охотск через горы поехал он сам, оставив старика у подошвы перевала с шестью оленями — резервом на обратный путь.

Трудно описать все муки и лишения, когда он, запутавшись в лабиринте гор и распадков, чуть ли не на себе перетаскивал оленей и нарты через бесчисленные перевалы. Теряя последние силы, окончательно заблудившись и потеряв всякую надежду найти дорогу даже назад к своему отцу, он, к великой радости, с одной из вершин вдруг увидел море. Оно было его спасением. Теперь Николай знал, как ехать в Охотск.

Добравшись до Охотска на десятые сутки со дня отъезда, он сразу убедился, что Таранбаева еще нет. Не мешкая ни минуты, не обращая внимания ни на какие соблазны уже тогда крупного центра, он, закупив бисер, ленты и еще кое-какие подарки для своих родителей и родителей Анчик, а также заручившись нужным письмом, тронулся в обратную дорогу. Ехал быстро по своим собственным следам. Но на вторые сутки погода стала портиться, подул ветер, началась пурга. Следы скоро замело, и он ехал по замеченным ранее ориентирам. Преодолевая перевал за перевалом, останавливаясь только для отдыха и кормежки оленей, он уже подходил к последней гряде гор, за которыми его ждал отец.