— Ванная здесь. — Зар указывает на дверь в дальнем левом углу, направляясь к ней. Открывает дверь, затем включает свет. — Прими душ и встретимся на кухне. Джиджи уже как раз закончит готовку.

Когда грек направляется к двери, я зову его по имени:

— Зар.

— Да? — оборачивается он.

— Спасибо.

— Не стоит благодарить меня, Нина. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы ты была в безопасности, даже если это означает возобновление войны. — он пронзает меня серьезным карим взглядом. — Увидимся на кухне. — с этими словами он выходит из комнаты, закрыв за собой дверь.

Я быстро принимаю душ, затем надеваю чистые джинсы, футболку и кеды. Пока стою перед зеркалом в ванной, поправляя прическу, звонит мой мобильный. Бегу в комнату и хватаю сумочку, чтобы достать телефон. На экране высвечивается имя мамы. Я уже знаю, зачем она звонит, но, как и в любой другой раз, надеюсь, что, возможно, она просто хочет узнать, как у меня дела.

Глубоко вздохнув, нажимаю кнопку ответа.

— Привет, мама.

— Нина, где ты, черт возьми, находишься? Я проезжала мимо твоего дома, машина там, а тебя нет, — верещит мама, даже не потрудившись поздороваться.

— У меня все хорошо, а у тебя? Я у друзей, мама.

— Что за друзья? Та девушка в стиле буги, Джаная? — спрашивает она, игнорируя мой вопрос.

Однажды я взяла Джанаю с собой, чтобы проведать маму после того, как не получала от нее вестей больше недели, и обнаружила ее лежащую дома в постели с каким-то мужчиной. Все это время они употребляли выпивку и наркотики. Мама бросила один взгляд на Джанаю, одетую в красивую одежду, и назвала ее «сучкой в стиле буги». После чего я сказала маме, что больше не буду ей помогать, если она не возьмет себя в руки. Она то появляется, то исчезает из поля зрения уже на протяжении двух лет, и как бы мой мозг ни упрашивал вычеркнуть ее из своей жизни, сердце этого не позволяет. Она — моя мать.

— Нет, мама, ты не знаешь этих друзей.

— Значит, ты у какого-то гребаного мужчины. Послушай, Нина, мне нужны деньги, чтобы кое-что купить.

Так всегда. Никогда не просит, просто «мне нужно» или «дай мне».

— Прости, мама, но меня сейчас нет в городе. Через пару дней я, возможно, смогу тебе помочь.

— У меня нет пары дней, Нина! — кричит мама в трубку. Теперь я счастлива, что меня нет рядом, чтобы подпитывать ее зависимость. Без моих денег ей придется попотеть и начать вести трезвый образ жизни.

— Как я уже сказала, мама, меня нет в городе. Я позвоню тебе через несколько дней, ладно?

— К черту тебя, Нина, с твоей скупой задницей! Ты никогда никому не хочешь помогать! — снова кричит мама, прежде чем повесить трубку.

Закрываю глаза, произнося безмолвную молитву, чтобы с ней все было в порядке, пока я не вернусь. Мой телефон звонит снова, и я открываю глаза. На этот раз я хмурюсь. Какого черта надо Тренту? Какого хрена он звонит после того, что сделал?

— У тебя хватает наглости звонить мне, Трент? — шиплю я.

— Нина, ну же, ты не можешь злиться на меня из-за этого, — усмехается он.

— Ты, бля*ь, издеваешься?! Твои люди вломились в мой дом, а потом расстреляли мою кровать! Слава богу, меня в ней не было!

— Это было не для тебя, Нина, детка. А для твоего друга. Где он, кстати? Уверен, где-то рядом с тобой.

— Я не знаю, где он, а если бы и знала, то не сказала бы тебе.

— Печально, но ты ведь в курсе, что можешь положить всему этому конец, если сделаешь одну вещь? — беспечно заявляет Трент.

— О да, и какую же? — спрашиваю я, понимая, что это будет какая-то чушь собачья.

Проходит пара секунд, прежде чем Трент шепчет:

— Все, что тебе нужно сделать — вернуться ко мне, и я оставлю грека в покое.

Отнимаю телефон от уха и пялюсь на него в неверии. Неужели Трент считает меня дурой? Если я вернусь к нему, он все равно продолжит преследовать Зара. Моя мама, может, и наркоманка, но она не вырастила идиотку.

— Этому не бывать, — заявляю я.

— Очень жаль. Ты только что выбрала проигравшую команду. В следующий раз мои люди не промахнутся, — угрожает Трент, прежде чем связь обрывается.

Оставив Нину в спальне, направляюсь в одну из гостевых комнат, чтобы принять душ и привести себя в порядок. Освежившись, замечаю на кровати сменную одежду, которую оставила для меня Джиджи. Судя по всему, она догадалась, что я не в настроении надевать костюм, поэтому принесла джинсы, черную футболку-поло и черные кроссовки Timberland. Мне нравилось носить костюмы, но повседневную одежду я тоже любил.

Переодеваюсь, приглаживаю волосы и выхожу из комнаты, надеясь, что смогу поговорить с Джиджи до того, как к нам присоединится Нина. Завернув за угол на кухню, понимаю, что пообщаться наедине нам не удастся, так как слышу голоса Алистера и Ксандера.

— Ну один кусочек! — умоляет Алистер, пытаясь ухватить бекон, а Джиджи ударяет брата лопаткой по руке.

— Мальчик, я же сказала, нет! И не надо смотреть на меня грустными щенячьими глазами! Это не работало, когда ты висел у меня на ноге, умоляя об очередной печеньке, когда был маленьким, и точно не сработает сейчас! — отчитывает его Джиджи, а затем указывает лопаткой на Ксандера. — И тебя это тоже касается. Дождитесь Зара и Нину. Если вы так голодны, почему не купили перекусить до того, как приехали сюда?

Алистер улыбается Джиджи, обнимая ее за плечи.

— Зачем нам что-то покупать, когда мы знали, что ты здесь. Мы предпочитаем твою стряпню.

Джиджи шлепает его по ноге лопаткой.

— Так тебе и надо, — говорю я, входя.

— А вот и Зар! Можно нам, пожалуйста, уже что-нибудь съесть? — умоляет Ксандер. Он и Алистер выпячивают нижние губы, глядя на женщину печальными глазами и складывают ладони в молящем жесте. Джиджи смеется над этим жалким зрелищем.

— Черт с вами, ешьте! И скажите остальным, чтобы они тоже пришли и покушали!

Я смеюсь, когда парни бегут к двери, чтобы позвать Хендрикса и Фрэнки. Не могу их винить — Джиджи чертовски вкусно готовит. Не сосчитать, сколько раз я попадался и получал по рукам, когда пытался стащить у нее кусочек чего-нибудь. Клянусь, у этой женщины глаза даже на затылке!

— Ты просто большая старая размазня, Джиджи, — напеваю я, подходя к ней, а затем целую ее в щеку.

Она напевает в ответ:

— Может, я и такая, но все равно смогу надрать вам задницы, если понадобится!

— И мы об этом прекрасно знаем! — смеюсь я.

— Где Нина? — спрашивает Джиджи, подходит к стойке, берет блюдо с круассанами и ставит его на стол.

— Скоро подойдет. Кстати, о Нине, Джиджи. Не хочу ничего от нее скрывать, я делал это слишком долго. Ты была всегда рядом с нашей семьей; учитывая происходящее, Нина справится с тем, что повлекут за собой отношения со мной, как считаешь?

Джиджи смотрит на меня с легкой улыбкой.

— Эта девушка намного сильнее, чем ты думаешь. Она красива снаружи, но внутри скрывает много пережитой боли. Ты выбрал правильную женщину, Нина всегда будет рядом с тобой. Поверь мне, я хорошо разбираюсь в людях. Помнишь ту маленькую шлюшку, с которой ты встречался до того, как переехал сюда? — Джиджи похлопывает меня по руке.

Я стону, вспоминая Таню Маркс. Вот уж кому подходит определение «золотоискательница»! Джиджи пыталась вразумить меня, но я был настолько сражен, что не понимал, как Таня обкрадывала меня и в то же время спала с другим. Она первая и единственная, кто разбил мое сердце. Тогда я поклялся, что следующая женщина, с которой у меня будут серьезные отношения, станет той, с кем я состарюсь и поседею.

— Ты права. Лучше не вспоминать прошлое.

— Я знаю, что права, — смеется она, ставя еду на стол, когда входят Алистер и ребята, направляясь к раковине, чтобы вымыть руки.

Я собираюсь сделать то же самое, но тут появляется разгневанная Нина с телефоном в руке.

— Что случилось? — спрашиваю я, спеша к ней.