Иногда бывает и так, что даже при бесконечных «уступи, он маленький» старший и младший ребенок нежно любят друг друга. Но происходит это не благодаря, а вопреки политике родителей. Просто старший в какой-то момент понимает: младший не виноват, что его бесконечно навязывают старшему, и сам он вполне милый и интересный малыш. Или уже не малыш. Часто дружба между братьями-сестрами случается уже после того, как младшему исполняется десять — пятнадцать лет.

Если вы сейчас сказали старшему ребенку: «Уступи, он младший!» — признайте свою ошибку, извинитесь. Семья — сложная система, каждый ее участник может ошибиться, это совершенно нормально. Более того — каждый из нас ошибается.

«Я люблю вас одинаково»

Можно ли любить детей одинаково? Я часто отвечала на этот вопрос. На самых разных тренингах, в самых разных аудиториях меня спрашивали: «У вас трое детей — вы и правда их всех всегда любили одинаково? Или нет?» Я прислушивалась к себе — а правда, одинаково или нет? И поняла, как это происходит.

Сильнее любишь того, кто сейчас требует больше времени и сил. Того, о ком беспокоишься сильнее. Того, за кого болит душа. И не важно, старший он или младший. Порой беспокоиться начинаешь за внешне абсолютно благополучного человека. Например, у дочери все в порядке, а я думаю о ней постоянно: как дать совет, чтобы он не воспринимался непрошеным? Я вижу, что она смертельно устает и работает на грани возможного, — конечно, материнское сердце не может быть спокойным. Другие видят ее ослепительную улыбку, а я — уставшие глаза. И думаю, что могу сделать.

Или сын, окончив институт, уехал работать в другую страну — один, и нет никакой связи, кроме телефона (потому что и интернета еще толком не было). И вдруг он не берет трубку час, два, три — а вдруг он заехал в неблагополучный район? А вдруг с ним что-то случилось? А вдруг? — и я не могу ничего узнать! Я схожу с ума, наконец-то дозваниваюсь и прошу у сына телефоны еще двух-трех людей, которым могу в крайнем случае позвонить, чтобы узнать, где он находится.

Но пока сын не сказал свое спокойное «Алло!» — ни о чем и ни о ком другом не можешь думать. Что это, любовь? Конечно, любовь!

Любовь, страх потерять, тревога — очень близкие понятия. И чем сильнее любовь, тем сильнее и тревога.

Так эта любовь к детям перетекает у меня от одного сообщающегося сосуда к другому — порой по нескольку раз в течение дня. И это означает только одно: конечно, я люблю их всех одинаково, причем с невероятной силой. С той силой любви, на какую способна.

Мне кажется, люди способны на разную силу любви. Есть те, кто просто не очень умеет любить: если они очень сильно любят себя, у них остается совсем мало на других. Есть люди, которые спокойно выращивают детей до восемнадцати лет — и потом вовсе не ищут способа видеться с ними и узнавать последние новости. Дети выросли, у них своя жизнь, все хорошо.

У меня другой характер. Мне интересно с моими детьми, хочется проводить с ними время, разговаривать, делиться переживаниями. И если с объектами моей любви что-то не так, я чувствую это — даже порой не осознавая до конца, что именно не так.

Я уверена: большинство родителей любят детей одинаково. Только интенсивность этой любви в разное время проявляется по-разному.

Но есть семьи, где растут дети с инвалидностью: «обычными» эти мальчики и девочки не станут никогда, сколько с ними ни занимайся. В семье моих знакомых есть такой ребенок: к тринадцати годам мальчик не ходит, не говорит и вряд ли когда-нибудь сможет ходить и говорить. Несчастье случилось во время родов, ответственны были врачи, но… виноваты медики, а жить с ребенком маме и папе!

Поняв, что им хочется воспитывать и здорового малыша, родители решились на вторую беременность. Родилась дочка — совершенно здоровая, умная, красивая. Сейчас ей уже шесть лет, но, когда я общаюсь с этой семьей, у меня возникает ощущение, что старшего сына родители любят намного больше. Что-то есть в этом служении больному ребенку святое, абсолютное. И чувство вины, и чувство любви, и чувство смирения, и дикая надежда: а вдруг завтра все изменится? И минимальные признаки осознанного поведения воспринимаются как грандиозные события. А здоровая девочка растет себе и растет. Сама по себе, без вмешательства мамы и папы. Вроде бы все хорошо у нее, и вряд ли она чувствует себя обделенной, но так хочется ее обнять!

Я была еще школьницей, когда у наших соседей по двору родилась дочка с синдромом Дауна. Маленькая, болезненная, младшая в семье (у родителей было еще двое старших сыновей), она быстро стала всеобщей любимицей. Мама и папа по очереди дежурили у ее кроватки во время бесконечных болезней. Казалось, все свои силы они положили на то, чтобы вырастить дочку. И не только они — старшие братья тоже относились к девочке очень трепетно.

С одной из простуд девочка не справилась — умерла. Ее смерть была воспринята не как облегчение (хотя именно так ее оценивали многие соседи в нашем дворе), а как глубочайшая трагедия. Отец после этого ушел. Оказалось, что девочка была главной «скрепкой» для всей семьи. Умерла — и ничего общего не осталось.

Особенные дети — они еще и этим особенные. Либо берут на себя огромное количество любви, либо… их стараются отправить в хорошие интернаты и санатории. В хорошие — чтобы душа не болела.

Если в вашей семье растет особый ребенок — проанализируйте, хватает ли вашей любви его здоровым братьям и сестрам? Очень легко, отдавшись служению больному, оставить остальных на периферии своего сознания. Но они не виноваты! Им тоже очень нужна мамина и папина любовь.

Любят не за что-то, а кого-то. Каждый ребенок дается тяжело, каждый требует вклада, внимания, ласки. В дружных много­детных семьях для каждого находится важное слово, участие, любовь. К счастью, многие папы и мамы владеют этим мастерством любить детей так, чтобы у тех не возникало сомнений и ревности друг к другу.

Дети в таких семьях не спрашивают родителей: «А ты кого больше любишь: меня или Васю?» Потому что они чувствуют: любят всех. Вообще, если вам ребенок задал такой вопрос, нужно задуматься: уверен ли он в вашей безусловной любви? Все ли хорошо?

Конечно, не бывает такого, чтобы все на свете было справедливо. Например, мой муж, четвертый ребенок в семье, донашивал вещи за старшими братьями. А он аккуратист, и ему всегда было тяжело видеть, что на рубашке пятнышко, у штанов вытянутые коленки… Но он понимал: по-другому не будет. Однако ведь кто-то из братьев носил и новые вещи! Кому-то из старших их покупали! Я очень переживала за мужа, когда слушала истории из его детства: неужели нельзя было купить хотя бы одну новую вещь? Именно ему, невзирая на то что в семейных закромах есть рубашка или брюки такого цвета и размера. Я бы обязательно так сделала!

Конечно, их семья жила в очень тяжелых условиях. Но какими бы ни были обстоятельства, каждый ребенок должен быть долюбленным, понятым, услышанным.

Итак, мы обсудили некоторые соображения на тему, почему ссорятся дети. Вот те три тезиса, над которыми полезно подумать.

Подерутся — помирятся?

Он маленький, уступи ему!

Я люблю вас одинаково!

А теперь истории из жизни.

Проблема № 1

Бабушка явно выделяет одного из внуков: уделяет ему намного больше времени и любви, а к остальным относится ровно. Как объяснить эту неравномерность детям?

Бабушки и дедушки порой не стесняются проявлять особые пристрастия к одному из внуков. Например, кого-то они растили с младенчества, потому что жили вместе. Или кто-то назван в честь бабушки или дедушки. Или родился того пола, какого долго ждали. Бывает, бабушки-дедушки даже забывают купить подарки «нелюбимому» внуку или внучке, полностью сосредоточившись на любимом.

Нас это тоже коснулось: моя старшая дочь родилась, когда мы жили вместе с родителями. Но через полтора года мы уехали в свою квартиру, вторую дочку растили сами, без помощи бабушек-дедушек… И бабушка с дедушкой словно не знали о ней. До ее шести лет! А потом заметили, оценили, полюбили!