–Как тебе удалось? – Наконец, спросила она.

–Что именно? – излишне спокойно переспросил мужчина.

Оля с трудом сдерживала дрожь подбородка, но, когда с ресниц начали капать теплые тяжёлые слёзы, всё тело затряслось и девушка забилась в истерике.

–Я думала, что никогда тебя не увижу, что эти хозяева убьют тебя как того несчастного поросёнка! – кричала она и колотила обессилевшими кулачками Павла.

Вероника и Рома через кресла старались оттащить девушку, но Оленька лишь громче рыдала. Машина каталась из стороны в сторону, покряхтывая на морозе. Вероника ногами задела рычажок стеклоочистителей, и те протяжно заскрипели. Рома потянулся к рулю, но не удержал равновесия и завалился всем телом на сигнал, придавив жену грудью и лицом к спинке кресла. Резкий звук гудка огласил округу, подняв всех птиц в прозрачное ясное небо.

С высоты птичьего полета не было слышно, как ругалась Вероника, вопил Рома и в голос рыдала Оля. Птицы не видели, как Паша обхватил Оленьку и прижал к себе, уткнув носом в колючий свитер, как Роме удалось открыть водительскую дверь и выползти, выпасть из автомобиля в снег головой, но по пути потянуть ногами рычаг коробки переключения передач с нейтральной на первую скорость, а Вероника, отстранившись от кресла, пяткой надавила на газ. Машина взревела, захрипела и мотор заглох. Паша заорал:

–Твою мать! Успокоились все! Ранние, отошли нахрен от руля!

Рома выплюнул снег и перекатился на спину. В глаза ударила синева. Голова мгновенно замёрзла, под кожу пробрался мороз. Над ним нависло недовольное лицо жены и протянутая рука:

–Поднимайся, мой милый.

Нос девушки стал красным, она оживлённо пританцовывала и гладила ладошками оголённые локти. Рома прислонился к переднему крылу спиной, молча разглядывал носки своих ботинок. У него дома остался Дик, которого никто не вывел погулять.

–Как считаешь, стоит нам искать Егора дальше? – утирая нос, спросила Вероника.

Рома пожал плечами: «Найдем ли мы его? Не знаю. Но попробовать стоит. Куда дальше по плану?»

–В пятидесяти километрах отсюда есть деревня, там за Дьяконом числится магазинчик «Товаров повседневного спроса». Не бог весть что, но посмотреть, думаю, стоит. Остальные пункты в другой стороне от города.

–Лишь бы наш Рокки Бальбоа был с тобой согласен, – язвительно заметил Рома.

–А нам его согласие не требуется. И вообще, кто он такой, чтоб распоряжаться своей здесь?! -Возмутилась журналистка и потерла коленки – обтягивающие джинсы плохо согревали. Ещё минут десять – и девушка бы околела всё, от кончиков прелестных ушек до гладких розовых пяточек, но из машины показался Паша.

Мужчина окинул замерзающих усталым взглядом.

–Ну что, семейство Ранних, прыгай в машину. Рома, ты давай на заднее сиденье.

–Почему он на заднее? – возмутилась Вероника.

–Оля только успокоилась, истерика может повториться и лучше, чтобы с ней рядом был тот, кого она считает близким человеком. А у вас, как я заметил, отношения не очень.

Вероника фыркнула, обошла автомобиль и, презрительно скривив ухмылку, села на переднее кресло.

На горизонте среди бесподобных в своей гладкости бескрайних полей появились черные точки прижавшихся друг к другу домов. По мере приближения дома увеличивались и расходились в стороны. Справа высились огромные перевёрнутые баки, сужающиеся книзу, как серые избушки на курьих ножках висевшие на железных опорах – хранилища для зерна. Слева устремлялась в небо водонапорная башня с остроконечной крышей. Дома становились кирпичными, из печных труб валил дым, колыхая тягучий морозный воздух.

–Сдается мне, что магазин здесь будет один на всё село. – Нарушил молчание Паша. Вероника одарила водителя скептическим взглядом, Рома сонно угукнул в ответ. Дорога, улицы и дворы были безлюдны, словно жителей здесь и не было никогда. Лишь протоптанные тропинки между домами и уютный запах печного дыма доказывали обратное. На очищенном пятаке, ограниченном с одного края котлованом, утыканным сваями, и зданием школы с памятником местному герою Гражданской войны перед ним, торжественно и гордо противостоял ветрам и морозам магазин «Товары повседневного спроса». Вероника отстягивала ремень, когда тяжёлая ладонь Павла легла на ее руку. Это было настолько неожиданно, что девушка вздрогнула и подняла глаза на мужчину. Его прикосновения были сильными и нежными, тёплыми и уверенными. Вероника поймала себя на мысли, что ещё никогда не видела столь мужественного лица.

–Я пойду один.

Вероника засуетилась:

–Нет, я пойду с тобой.

–Это может быть опасно. Я буду действовать по ситуации, если узнаю, что Егор там, буду штурмовать.

–Но я тоже могу увидеть, что он там, – возмутилась журналистка.

–Ты же ни разу его не видела и не знаешь его в лицо, – улыбнулся он, словно отвечал неразумному ребенку на глупый вопрос. – Как ты определишь, что это он?

Вероника замялась, и достала телефон:

–Я пойду с тобой и буду снимать. Если Егор там, то эта запись может стать доказательством в суде!

–не уверен, что это будет необходимо, – заметил Паша как бы между делом, – но если так хочешь, то пошли. Девушка проворно выпрыгнула из машины, а Павел самодовольно улыбнулся. Он всегда знал, как легко можно управлять женщинами: сначала даёшь им тебя заметить, раздражая, а уж от раздражения до любви – один геройский поступок. Даже такие красавицы, как эта журналистка, не устояла.

Вероника приготовилась – телефон, сосредоточенное лицо. На нее огромными испуганными глазами-окнами смотрел магазин. Бетонная коробка: высокая узкая дверь, решетки на окнах в виде маленького круглого солнца в углу и расходящихся в стороны лучей. Уже стемнело, и в магазине горел тусклый, словно пробивающийся сквозь пелену, свет. Пронизываюший до костей порыв ветра чуть не сбил девушку с ног.

«Всё же зря я надела эти каблуки, – с горечью подумала Вероника, – и себя измучила, и ничего интересного не сняла.»

Паша направился к зданию. Веронике почудилось, что с его приближением окна становятся ещё больше, а дверь изгибается как рот в немом крике. Она заставила себя откинуть эту фантазию, включила запись и поспешила за мужчиной.

Складывалось ощущение, что магазин вовсе не работает: пустые прилавки, белеющие по стенам пустые полки – лишь несколько кофт на вешалках, да и те слишком потрепанные, чтоб быть купленными. На звук открывающейся двери из подсобки вынырнула очень худая женщина преклонных лет и столь же нездорового вида.

–Не работаем, – оглядев посетителей, она вскинула трясущийся подбородок и уставилась на Веронику. -Снимать тоже запрещено.

Паша направился в подсобку.

– Мы кое-кого ищем, – стал рассказывать он, – молодой человек, лет двадцати пяти на вид, высокий, темноволосый, в общем, очень приятной наружности. Видали такого?

Он стоял в тускло освещенной подсобке и смотрел на колонны из ящиков, сложенные до самого потолка. Между колоннами оставался небольшой проём, а за ними – четко вырисовывался силуэт человека.

–Не видали мы никого! – подлетела к Паше работница магазина, – Мы здесь охраняем только, по сторонам не глазеем. – Спиной она старалась закрыть пространство между ящиками.

–Там кто?

Выцветшие глаза работницы забегали: «Никого там нет. Так, знакомый зашёл. Но это не положено, вы меня не выдавайте, пожалуйста, другой работы в деревне не найти»

Павлу не хотелось слушать ее причитания. Он небрежно отодвинул женщину с дороги и ступил за колонны. Вероника протиснулась за ним. В крохотной импровизированной подсобке стояла наспех застеленная кровать, а вжавшись в угол стоял человек, закрывая лицо руками и чуть сгорбившись. Вероника почувствовала, как свело живот. Над головой неизвестного светила яркая лампочка, прикрученная к потолку несколькими толстыми проводами. Паша зажмурился от света и протянул руку, чтоб открыть лицо мужчины. Вероника потянулась вперёд, стараясь снять момент на камеру телефона, но зацепила каблуком одну из коробок и все импровизированные стены обрушились на посетителей, сопровождаемые женским визгом. Неизвестный двинул Паше в живот и попытался проскочить, однако споткнулся о ногу Вероники и кубарем повалился в коробки. Сверху на него повалился Паша, припечатав беглеца к полу.