–Мне двадцать два года! Меня никто не совращал!

Участковый хитро засмеялся и сел на край стола:

–А что же тогда он так за тебя заступается? Будущий отец?

Паша закипал от негодования и ярости:

–Товарищ капитан, прошу вас немедленно прекратить это балаган и заняться вашими прямыми обязанностями! Освободите наше жилище от незаконных жильцов! Я требую этого!

Федорец подскочил как ошпаренный и вытаращил глаза:

–Ты требуешь?! А ты такой, чтобы требовать?! Ты ей муж, или брат, или сват?

–Я её друг!

–Может, у нее там такие же друзья, как ты, живут?

Живот пронзила боль, словно его проткнули раскаленной спицей, и он стал каменным, Оленька согнулась пополам.

–Какие они мне друзья?! Принимайте заявление, и начинайте работать!

–Тише, тише, дамочка! Не надо мне здесь кричать, – он взял из шкафа куртку, накинул капюшон, и, зажав зубами сигарету, прошипел, – пойдёмте!

Дорога была недолгой. Вытянутый вдоль леса поселок с высоты птичьего полета был похож на сложенную вдвое верёвку – длинные улицы из конца в конец можно было пересечь за полчаса. Частые перекрёстки, как перехваты между домами, не давали поселку расползтись в разные стороны.

Дома и деревья укутанные шапками пушистого снега, блестели на солнце, мороз щипал щеки, раскрашивая их красными пятнами. Свежий лесной воздух пьянил голову. Участковый скурил три сигареты, сердито выпуская пар и хмурясь. Он остановился у машины Паши.

–Здесь? – сплюнув, спросил он.

–Да, вторая квартира. – ответила Оля.

–Так ты внучка Тамары Валентиновны? Мишки дочка? – внезапно обмякнув, спросил Анатолий Константинович.

–Да, его дочка. Вы его знали?

–он на пару классов младше меня я учился, но мы с ним одно время дружили. А потом я в армию ушел, а он мою девчонку увёл. Так мама твоя Танюшка, земля ей пухом? -Оля вздохнула, – Как же я ее любил, да…. Жалко их, ни за что же померли….

Оля видела, как руки его затряслись, когда он прикуривал очередную сигарету. За окном двигались перекошенные силуэты. Начинало темнеть. Из леса доносились переклички птиц. На синем небе тонкими полосками поплыли невесомые облака. Участковый поднял к небу глаза, проморгал набежавшие внезапно слёзы, выбросил недокуренную сигарету и скрылся за дверью. Паша с улицы заглядывал в дом. Там слышались громкие голоса, брань и шум двигающейся мебели.

«Я сказал, чтоб тебя здесь не было больше! – раздался голос участкового и на крыльцо вылел сломя голову высокий рыжий парень с опухшим синюшным лицом. Вслед ему летели тряпки.

–Дядь Толь, ну чё ты! – обиженно ворочал опухшим языком выгнанный рыжий, а ему в спину уже летел приятель, выкрикивая что-то нечленораздельное. Третьего парнишку, совсем ещё молодого, скорее всего, школьника, участковый вывел под локоть.

–Ну вот, Чурова, въезжайте, пожалуйста, ваше жилье свободно. Правда, ключ лучше поменять. – он козырнул от капюшона, – Обращайтесь, если что.

Он подхватил юного алкоголика и повёл к родителям, выговаривая на ходу что-то.

Оля вошла в дом и посмотрела на бедлам, который навели здесь временные жильцы. Кругом были кучи мусора, множество запахов один отврательнее другого витали в воздухе, вызывая тошноту. Паша открыл настежь окно и заглянул в печку. Потрепав содержимое кочергой, он чертыхнулся р пошел искать ведро. Оля взяла черные пакеты для мусора и начала собирать банки, бутылки и шуршащие упаковки снеков.

Ну кухне Оля обнаружила бабушкину посуды, закопченные кастрюли и эмалированный чайник с отбитым боком. Паша почистил песку, вынес два ведра золы и мусора, и решил ее растопить. Ноги даже в ботинках стали подмерзать.

Паша разжёг газеты и положил их на тонкие поленья. Печь загудела, вытягивая дым. Мужчина прикрыл заслонку и присел на диван напротив. Оля села рядом и устало положила голову ему на плечо.

–Мне пора ехать, Оля….

–Да, я понимаю, спасибо тебе за всё.

Он принес к печке небольших полешек и вынес мусорные мешки. Оля проводила его до машины и долго смотрела в след, пока задние красные фонари не исчезли из вида. На небе зажглись первые звёзды. Над лесом, в густой непроглядной мгле они казались особо яркими. Гулко ухнула сова. Деревья шумели верхушками, вдалеке перелаивались собаки. По темному фону плыл серый дым печки, распространяя запах доброго тепла.

Оля вернулась в дом и закрылась на засов. До поздней ночи она вымывала грязь, появляясь силуэтом то в одном, то в другом окне.

Оленька вспоминала, как пахло бабушкиными пирожками, как гудел старенький телевизор, и как завывал холодный ветер в растопленной до красна печи. Цветастые занавески с окон куда-то подевались. С горечью Оля думала о потраченных годах, когда она сюда не приезжала. Теперь дом пришел в запустение. Постояв пару лет пустым, его стали обживать случайные компании для попоек. Дом давно не протапливался, обои почти полностью отстали от стен, нехитрая мебель окончательно развалилась. Но хотя бы крыша над головой казалась довольно прочной.

Потушив свет, Оля легла на диван, укрывшись своим пуховиком, и смотрела на пляску огненных отсветов на полу. Ровный красный свет заполнил комнату. Поленья трещали, и Оля погрузилась в неглубокий, тревожный сон.

Оля услышала негромкие шаги и голоса. На веранде кто-то топтался и уронил в темноте ведро. Пустая посудина, звонко бренча, покатилась, а потом скатилась по ступенькам и притихла. Оля с замирающим сердцем приподнялась на импровизированной кровати.

Раздался стук в дверь. Оля затаилась, даже забыла, как дышать. Стук повторился ещё. И ещё раз.

–Ольга, открой! – крикнул высокий тонкий голос, и Оля легко его узнала – это рыжий парень, которого выставил участковый.

Девушка на цыпочках пробралась к двери и прислушалась. Парень явно с кем-то разговаривал, по голосам она насчитала двоих. Видимо, третьего парнишку участковый всё же сдал родителям.

Стук повторился и шел с низу двери, скорее всего, стучали пятками.

–Открой! Надо поговорить!

–Говори, раз надо! – чуть громче шёпота сказала Оля. Она услышала, как парень с другой стороны припал к двери примерно на высоте ее головы и стал запальчиво объяснять.

–Открой, мы тебе ничего не сделаем,мы только заберём то, что осталось наше в доме. Оля, честно, обещаем, мы тебя не тронем!

Оля похолодела от страха.

–Нет! Я не одна, не стану я вам открывать!

–Да не понтись ты, мы видели, как твой хахаль уехал! – парень тихонько постучал снова, – Открой, мы только заберём и уйдем сразу же!

–Нет! – крикнула Оля и проверила надёжность засова. Она поняла, что здесь могли забыть парни и принялась шарить в ее детских потайных местах.

Стук в двери стал настойчивее: «Открывай! У тебя же ещё окна есть!»

–Только попробуйте! Я мигом всё сожгу! Вашу закладку я нашла! -Оля блефовала, в надежде выиграть время и придумать что-нибудь. Она простукивала кирпичную кладку стены, когда один кирпич вдруг стал двигаться от ее прикосновения. Ещё через секунду девушке удалось достать кирпич и рукой она нащупала шуршащий пакет, в котором был белый порошок.

Очередные несколько громких ударов в дверь заставили Оленьку вздрогнуть. В панике она спрятала пакет под половицы в кухне, погасила свет, и, запрыгнув на диван, с ногами укрылась пуховиком. Под окнами кто-то ходил. Темная голова показалась с той стороны. Оля почувствовала, как живот снова стал каменным. В окно настойчиво постучали. Оленька схватила в руки телефон и стала набирать номер Паши, но телефон оказался вне доступа.

Снова повторился стук, теперь сразу и в дверь, и в окно. Оля притихла и заплакала, прижимая к груди телефон. Под окнами походили взад и вперёд, позаглядывали.

Парни прислонились спиной к двери и закурили.

–Че ты теперь скажем Барону? – спросил один.

–Завтра выбьем у этой дуры наш товар. Никуда она не денется, куда ей, беременной.

–Слушай, – спросил первый после паузы, – а у тебя было когда-нибудь с беременной бабой?

–Да ну, нет! Это чё, я ему прям в голову будут пихать что ли?!