Очевидно, что в данном случае речь идет о долгосрочной программе завоеваний, касающихся покорения монголами Северного Кавказа (черкесов) и Руси (оросутов) — замыслы Чингис-хана были обширны, но при всей грандиозности планов Хукин-нойон далее восточного Дешт-и-Кипчака не продвинулся и каких-либо известий о его участии в устроении Улуса Джучи, как и о Мунгэту-багагуре, более не сохранилось[44].

Оставляя Джучи своим наместником в Дешт-и-Кипчаке, Чингис-хан одними лишь мудрыми советами и назначением своих ближников в окружение сына не ограничился. Несмотря на то что еще в преддверии Сартаульской кампании великий каан в 1216–1217 годах назначил уделы своим ближайшим родичам, в том числе «выделил Чжочию 9 000 юрт» [27, с. 176][45], ныне, в году 1224, он не мог не усилить военную мощь сына дополнительным войском. Ярчайшим проявлением того служит образчик классических действий монголов на уже покоренных ими территориях, связанных сформированием воинских подразделений из числа народов, признавших власть Чингис-хана. Так, вездесущий Субэдэй «подал доклад [каану], чтобы "тысячи" (в данном случае военно-административная единица, обязанная выставить тысячу воинов) из меркитов, найманов, кирей, канглов-кангар и кипчаков — всех этих обоков — вместе составили одну армию. [Чингис-хан] последовал ему» [18, с. 228, 288]. Подобные действия, давным-давно «обкатанные» завоевателями в других регионах, но происходившие ныне непосредственно в восточном Деште, порождают в контексте событий, касающихся захвата монголами степных пространств Евразии и Южного Урала, несколько весьма важных моментов, обойти которые невозможно. Первое. Очевидно, что началось формирование соединений, состоявших как из племен, вытесненных в свое время монголами из Центральной Азии на запад, — меркитов, найманов, так и из числа издревле кочевавших в Деште — канглов-кангар и кипчаков. Второе. Это войско предназначалось не только для решения общеимперских задач (предстоял большой поход против тангутов), но и непосредственно для нужд Джучиева улуса. Неясно лишь, сколько «тысяч» из «всех этих обоков» мог оставить царевичу Чингис-хан. Но, как бы там ни было, и меркиты, и найманы приняли в недалеком будущем активное участие в процессе становления совершенно новой этнологической ситуации на Южном Урале и формировании башкирской народности, войдя соответственно в состав минской и катайской родоплеменных групп [28, с. 463, 466, 468]. И третье. В составе мобилизованных обоков названы киреи. Возникает вопрос: кто они такие?

В свое время Р. Г. Кузеев понятие и происхождение этнонима кирей соотнес с более поздней исторической фазой, с серединой или второй половиной XIII века, то есть со временем, когда государственные институты Улуса Джучи были уже сформированы, и увязывал его с приходом «в центр золотоордынского государства племен кунграт и кераит, их тюркизацией с последующей миграцией уже тюркизированных (кыпчакизированных) групп (в т. ч. и под этнонимом кирей. — В.З.) в состав некоторых народов Средней Азии и Восточной Европы» (узбеков, туркмен, казахов, киргизов, крымских татар и гагаузов) [28, с. 180–181, 466–467].

 

 Кузеев Раиль Гумерович (10.01.1929—02.08.2005). Родился в д. Аминево Уфимского кантона БАССР. Окончил Башкирский педагогический институт им. К. А. Тимирязева. Р. Г. Кузеев — ученый-этнограф, историк, изучавший быт, культуру, социальную историю и историю взаимопроникновения народов, населявших Среднее Поволжье и Урал в эпоху средневековья, в частности во времена монгольского нашествия пер. пол. XIII в. Р. Г. Кузеев — доктор исторических наук (1971), профессор, член-корреспондент РАН (1991), академик АН РБ, был почетным гражданином г. Уфы, вел огромную общественно-образовательную деятельность, возглавляя на протяжении долгих лет научные организации республики. Важнейшие работы Р. Г. Кузеева (без преувеличения, общеевразийского масштаба) посвящены этногенезу и этнической истории башкирского народа. Фундаментальные труды ученого и, в частности, книга «Происхождение башкирского народа. Этнический состав, история расселения» (М.: Наука, 1974) и по сей день остаются и останутся еще на долгие годы непревзойденными образцами ответственности ученого перед обществом и наукой. В одном из скверов г. Уфы (на территории ИЭИ УНЦ РАН) Р. Г. Кузееву установлен памятный бюст.

https://ru.wikipedia.org/wtki

В этой связи невозможно не упомянуть о башкирском роде гэрэ (гэрэй), относившемся к кипчакской родоплеменной группе и сформировавшемся, согласно исследованиям Р. Г. Кузеева, в XIII–XIV веках [28, с. 466]. Однако в хронике «Юань ши», которая, к сожалению, еще не была опубликована на русском языке в момент работы Р. Г. Кузеева над его монографией, а следовательно, он не мог принять ее к рассмотрению, сведения о рекрутируемых «тысячах», в том числе и из киреев, относятся ко времени завоевания монголами жизненного пространства на западе вначале 1220-х годов. Исходя из этого, причислять их к кераитам следует весьма осторожно, хотя бы по той причине, что кераиты еще в 1203 году, после разгрома Ван-хана, были отмобилизованы Чингис-ханом в общеимперское войско и уже более двадцати лет верой и правдой служили ему. Так каких же киреев собирал под бунчуки своего повелителя Субэдэй, тем более что китайские хронисты (а надо полагать, это были дотошные исследователи) четко подразделяют обоки кераитов и киреев, обозначая их как разные народы? Вывод напрашивается сам собой… Впрочем, необязательно киреев из «Юань ши» отождествлять с гэрэями башкирскими, основываясь на фонетической близости двух названий. Необходимо учитывать, что и те, и другие были порождением Великой Степи, являвшейся гигантским «котлом», в котором «варились», непрерывно самопроникая друг в друга, десятки и сотни этносов. Поэтому лучше не строить фантастических гипотез, а лишь предположить, что башкирский род гэрэ (гэрэй) имел более глубокие корни, нежели предполагалось ранее, и кочевал по Дешту и Южному Уралу задолго до появления здесь монголов.

Летом 1224 года ставка Чингис-хана медленно передвигалась на восток, в сторону Иртыша, но Джучи рядом с ним уже не было. Джувейни свидетельствует, что «Туши… (из) Кулан-баши ушел назад (в назначенный ему улус. — В.З.)» [17, с. 257]. Более отец и сын никогда не увидятся.

Передав в управление Джучи большую часть территорий, захваченных монголами в течение 1207–1224 годов и, в первую очередь, относящихся к Дешт-и-Кипчаку, Чингис-хан поставил перед ним чрезвычайно сложную задачу, предусматривавшую не только удержание и освоение этих земель, но и завоевание стран запада. По существу, став властителем обширного удела (необходимо учитывать, что Юго-Западная Сибирь также входила в систему Джучиева улуса), царевич «в довесок» получал к реализации еще и во многом декларативную программу Чингис-хана, по которой земли «вплоть до мест, куда достигнет копыто монгольской лошади» [17, с. 388], должны были покориться его воле. Если учитывать непомерный аппетит повелителя монголов, это было, по мнению Г. Н. Гарустовича, «не столько наследство, сколько программа будущих завоеваний» [9, с. 59].

Джучи в 1224 году оказался в достаточно сложном положении. С одной стороны, он мог быть доволен тем, что, во-первых, получил в распоряжение огромные территории (о подобном его братья Угэдэй и Толуй не могли и мечтать, а удел Чагатая в Семиречье был неизмеримо меньше удела Джучи); во-вторых, практически, находясь в своем улусе, Джучи являлся соправителем отца, подобно го-вану (великому князю) Мухали (ум. в 1223 году), осуществлявшему от имени великого каана безраздельную власть над Северным Китаем, пребывая там в качестве наместника. С другой стороны, сил на «воплощение в жизнь» всеобъемлющего замысла Чингис-хана относительно дальнейшей экспансии на запад (в чем был просчет и самого каана!) у Джучи оказалось явно недостаточно. Отныне, когда монгольская армия удалилась в Центральную Азию, Джучи оставалось оперировать вверенными ему войсками, а именно: личной дружиной, соединениями, сформированными на основе «9 000 юрт» и прибывшими с ним из Монголии отрядами воинов, рекрутируемых из числа покорившихся завоевателям племен — меркитов, найманов, канглов, а также имперскими подразделениями, находившимися в ведении приданных царевичу военачальников (тех же Мунгэту-багатура и Хукин-нойона).