Я состроил кислую мину:

– Не будь ты моим братом, я сказал бы, что у тебя ужасно тупые хобби.

Мы добрались до входных дверей. Томас изучил свое отражение в стекле и принял величественную позу.

– Верно, зато я отлично выгляжу, когда ими занимаюсь. Кроме того, Сара проработала одиннадцать выходных подряд и ни разу не пожаловалась. Она заслужила поощрение.

Снег валил все гуще. Реймонд вскарабкался на стремянку и возился с камерой. Молли наблюдала за ним. Я махал ей, пока не привлек ее внимание, затем нарисовал в воздухе коробочку и поманил. Она кивнула и заглушила двигатель.

– Я приехал сюда, готовясь к неприятностям. Хорошо, что я не расшиб парочку этих ребят о потолок, прежде чем убедился, что они не на темной стороне.

Томас насмешливо фыркнул:

– Не надо себя оговаривать. Ты просто осторожен. Как и должно быть.

Я фыркнул в ответ:

– Надеюсь, ты не будешь возражать, если я просто отдам тебе подарок и побегу?

– Ты, как всегда, в своем репертуаре, – сказал Томас.

– Иди сам знаешь куда, – любезно ответил я, видя, как Молли схватила подарок и, дрожа от холода, поспешила к дверям. – И с днем рождения.

Томас повернулся ко мне с искренней, теплой улыбкой:

– Спасибо.

Позади нас раздался цокот высоких каблуков, и появилась молодая женщина. Наверное, она была красивой, но узкое черное платье, черные чулки и зачесанные назад волосы придавали ей угрожающий вид. Окинув меня оценивающим, холодным взглядом, она произнесла:

– Значит, ты по-прежнему водишься с простолюдинами, Равениус.

– Э-э-э… что? – переспросил я, как обычно, вовремя вспомнив о манерах.

– ‘Ари, – сказал Томас.

Я посмотрел на него.

Он прижал ладонь к своей макушке:

– Сделай то же самое.

Я продолжал тупо таращиться.

Он пристально посмотрел на меня в ответ.

Вздохнув, я положил ладонь на голову.

Девушка в черном платье мгновенно повторила жест и улыбнулась мне:

– Ой, простите. Я не сообразила.

– Я вернусь через секунду, – сказал Томас, снова с акцентом. – Личное дело.

– Ага, – ответила она. – Извините. Я думала, Эннуи наткнулась на побочную сюжетную линию. – Еще раз улыбнувшись, она сняла руку с головы – ее лицо вновь стало холодным и надменным – и зацокала обратно в бистро.

Я посмотрел ей вслед, затем повернулся к брату – мы так и стояли, не снимая ладоней с макушек, выставив локти, словно куриные крылышки, – и спросил:

– Что все это значило?

– Мы вышли из роли, – ответил Томас.

– Ага, – сказал я. – И никакой побочной сюжетной линии.

– Если бы мы скрестили руки на груди, то стали бы невидимыми, – пояснил Томас.

– Я сегодня не обедал, – сказал я, кладя руку на живот. Затем, без особой цели, похлопал себя по макушке и потер живот. – Теперь я вне роли – и голоден.

– Ты всегда голоден. Это не может быть вне роли.

– И правда, – сказал я. Нахмурился и обернулся. – Почему Молли…

Моя ученица стояла, прижавшись спиной к стеклянным дверям и глядя на парковку. Она стояла не шевелясь, закрыв рукой рот. Подарок для Томаса, в красно-розовой обертке в честь Дня святого Валентина, валялся на дорожке. Молли отчаянно колотило, словно она попала под напряжение.

Томас не сразу понял, что происходит.

– Не слишком ли легкая юбка для такой погоды? Смотри, она замерзла до смерти.

Прежде чем он произнес «юбка», я уже был на улице. Схватив Молли, я затащил ее внутрь, оглядывая парковку. И заметил две вещи.

Во-первых, стремянка Реймонда лежала на боку и уже начала покрываться снегом, который становился все гуще, хотя прогноз обещал ясную погоду.

Во-вторых, моя машина, а также ее непосредственные соседи – те, что стояли ближе всего к лестнице Реймонда, – были забрызганы кровью. Кровь быстро замерзала, и ее капли сверкали в свете парковочных фонарей, словно крошечные рубины.

– Что? – спросил Томас, когда мы с Молли оказались внутри. – Что за… – Он замолчал, глядя в окно, затем сам ответил на свой вопрос: – Дерьмо.

– Вроде того, – согласился я. – Молли?

Она посмотрела на меня дикими глазами, тряхнула головой, затем опустила ее и зажмурилась, что-то тихо, монотонно шепча себе под нос.

– Что за чертовщина? – нахмурился Томас.

– У нее эмоциональный шок, – тихо ответил я.

– Никогда не видел тебя в эмоциональном шоке, – заметил мой брат.

– Разные таланты. Я взрываю все вокруг, а Молли обладает повышенной чувствительностью, и чем дальше, тем тоньше она чувствует, – объяснил я. – Она справится, но ей нужно немного времени.

– Угу, – негромко согласился Томас. Он пристально смотрел на дрожащую девушку, и его темно-серые глаза начали менять цвет, светлея.

– Эй! – прервал я его. – Сконцентрируйся.

Он встряхнулся, и его глаза снова потемнели.

– Точно. Пойдем усадим ее и нальем ей кофе. Эти большие стеклянные окна делают из нас отличные мишени.

Мы отвели Молли в бистро и усадили за ближайший к двери столик. Томас остался стоять, наблюдая за темнотой, в то время как я налил из автомата чашку кофе, не забывая держать руку на своей глупой голове.

Пару минут спустя, когда я вернулся за столик, Молли пришла в себя, чем немало меня удивила: несмотря на небрежные слова, сказанные Томасу, я никогда прежде не видел ее в таком состоянии. Она дрожащей рукой схватила кофе и отхлебнула немного.

– Ладно, Кузнечик, – сказал я. – Что стряслось?

– Я шла ко входу, – ответила она монотонным, бесцветным голосом. – Охранник. Ч-что-то его убило. – В ее голосе появились отчаянные нотки. – Я п-почувствовала, как он умер. Это было ужасно.

– Что? – спросил я. – Мне нужны детали.

Молли тряхнула головой:

– Я н-не видела. Слишком быстро. Почувствовала, как что-то движется за спиной – б-буквально в шаге. Затем тихий з-звук – и он умер. – Она вновь прерывисто задышала.

– Спокойно, – сказал я ровным, уверенным тоном, который применял, когда учил ее сохранять самоконтроль в стрессовой ситуации. – Дыши. Сосредоточься. Помни, кто ты есть.

– Ладно, – ответила она через несколько вздохов. – Ладно.

– Этот звук. Что это было?

Она уставилась на поднимавшийся из чашки пар.

– Я… Вроде удара. Но легче.

– Щелчок? – спросил я.

Она поморщилась, но кивнула:

– И я обернулась так быстро, как только могла. Но он исчез. Я ничего не увидела, Гарри.

Стоявший в десяти футах Томас отчетливо слышал весь наш тихий разговор, словно сидел с нами.

– Что-то схватило Реймонда, – сказал он. – Что-то настолько быстрое, что смогло пересечь ее поле зрения за пару секунд. Схватив его, оно не остановилось. Возможно, она услышала, как сломалась его шея от резкого рывка.

Добавить было нечего. Все это звучало чертовски тревожно.

Томас посмотрел на меня и добавил:

– Отличный способ схватить жертву, если ты достаточно быстр. Отец однажды показал мне, как это делается. – Его взгляд метнулся к парковке.

Я напрягся.

– Что?

– Уличные фонари погасли.

Я откинулся на спинку стула, лихорадочно размышляя.

– Этому есть лишь одно объяснение.

– Ослепить нас, – сказал Томас. – Не дать добраться до машин.

– А также не дать никому увидеть, что здесь происходит, – добавил я. – Как вам удалось попасть сюда после закрытия?

– Это место принадлежит дяде Сары, – объяснил Томас.

– Приведи ее. – Я поднялся, чтобы занять его место у двери. – И побыстрее.

Секунду спустя Томас вернулся с Сарой. К тому времени ролевики начали понимать, что творится нечто странное, и их неуклюжая зловещая игра уступила место неуверенной тишине. Прежде, глядя на Сару в малиновом топе, я испытывал возбуждение. Теперь не мог не думать, какой тонкой и уязвимой кажется ее шея.

– В чем дело? – спросила у меня Сара.

– Проблемы, – ответил я. – Возможно, мы в опасности, и мне нужно, чтобы ты ответила на несколько вопросов, прямо сейчас.

Она открыла рот, чтобы о чем-то спросить.