– Заткнись! – дико заорала Мёрфи. Ее пистолет метнулся в сторону Леблан. – Закрой рот, сука!

Я осознал опасность на миг позже, чем следовало. Это была именно та реакция, которую намеревалась вызвать Леблан.

– Мёрф! Нет!

Едва Мёрфи отвела «ЗИГ» от красномаечного, он торопливо выхватил свое оружие из-под стола и, не целясь, со всей возможной скоростью принялся давить на спусковой крючок. Он находился не более чем в пятнадцати футах от Мёрфи, но первые пять пуль в нее не попали – я успел с помощью браслета-оберега поставить невидимый силовой барьер. Пули ударили в щит вспышками света, и от них расходящимися синими кругами пробежала воздушная рябь.

Мёрфи тем временем открыла огонь по Леблан. Стреляла она почти так же быстро, как красномаечный, но у нее были подготовка и дисциплина, необходимые для боя. Ее пули впивались в торс вампира, пробивая бледную плоть и вызывая потоки красно-черной крови. Леблан отбросило в сторону – она не была мертва, но выстрелы задержали ее на секунду или две.

Когда пистолет красномаечного защелкал вхолостую, я опустил щит, поднял правый кулак и резким движением вверх высвободил энергию кольца на своем указательном пальце. Кольцо накапливало энергию всякий раз, когда я шевелил рукой, и хранило ее до нужного момента. Невидимая сила из кольца сшибла красномаечного с ног и подбросила к потолку. Падая, он налетел спиной на угол стола и свалился на пол без чувств. Оружие выпало из ослабевших пальцев.

– У него патроны кончились! – крикнула Мёрфи.

Развернувшись, я обнаружил, что Леблан уже оттолкнулась от стены и восстановила равновесие. Она бросила на Мёрфи ненавидящий взгляд, глаза ее сделались полностью черными – и белок, и радужка. Она разинула рот в нечеловеческом вопле, и вампир, скрывающийся под женским обликом Леблан, вырвался наружу, словно скаковая лошадь из спортивных ворот, оставляя за собой клочки бледной, бескровной кожи.

Это была мерзкая тварь – черная, морщинистая и осклизлая, с обвисшим животом, мордой летучей мыши и тонкими длинными конечностями. Дико выпучив глаза, Леблан ринулась на меня.

Я вовремя выставил свой щит и успел ее перехватить, – отлетев от него, вампирша рухнула на залитый кровью пол.

– Вниз! – крикнула Мёрфи.

Я присел на корточки и убрал щит.

Леблан поднялась ровно в тот момент, когда я услышал, как Мёрфи сделала глубокий вдох, наполовину выдохнула и задержала дыхание. Ее пушка рявкнула один раз.

Вампиру снесло выстрелом примерно пятую часть головы. Ее отбросило к стене, но она все еще была жива. И вновь, дергая конечностями, попыталась подняться на ноги.

Мёрфи методично произвела еще шесть выстрелов, и ни один из них не прошел мимо цели. Леблан упала на пол. Мёрфи подступила на шаг ближе, прицелилась и выпустила в голову вампира еще с дюжину пуль. Когда она закончила, череп твари напоминал разбитую вдребезги тыкву.

Через несколько секунд Леблан уже не шевелилась.

Мёрфи, перезарядив пистолет, продолжала держать труп на прицеле.

– Хорошая стрельба, Текс[23], – сказал я и проверил красномаечного. Он все еще дышал.

– Итак, – спросила Мёрфи, – проблема решена?

– Не совсем, – ответил я. – Леблан не была практикующим чародеем. Это заклятие не ее рук дело.

Мёрфи нахмурилась и устремила взгляд на красномаечного.

Я подошел к поверженному противнику и прикоснулся пальцами к его лбу. Никаких явных следов чародейской энергии.

– Не-а.

– Тогда кто?

Я покачал головой:

– Это сложная, тонкая магия. Во всем Белом Совете найдется не более трех чародеев, кто смог бы сотворить нечто подобное. Скорее, это может быть какой-то фокусирующий артефакт.

– Что?

– Артефакт со встроенной функцией, – сказал я. – С одного конца заливаешь энергию, с другого получаешь результат.

Мёрфи сморщила нос:

– Как те волчьи пояса фэбээровцев?

– Ага, примерно так. – Я моргнул и щелкнул пальцами. – Именно!

Я поспешил покинуть подземелье и поднялся по лестнице. Подойдя к аттракционному автомобильчику, я вытащил из него старый кожаный ремень безопасности. Перевернув его, обнаружил, что обратная сторона исписана крохотными, почти невидимыми знаками. Теперь, когда я точно знал, что искать, я почувствовал покалывание энергии, циркулировавшей в этой штуке.

– Ха! – сказал я. – Вот оно.

Мёрфи хмуро воззрилась на вход в «Туннель ужаса».

– Что будем делать с этим типом?

– Мы мало что можем, – сказал я. – Или ты хочешь объяснять спрингфилдским копам, что тут случилось?

Она покачала головой.

– Я тоже, – заметил я. – Парень был рабом Леблан. Вряд ли он представляет опасность для кого-либо в отсутствие вампира-хозяина.

Да и Красные его, скорее всего, прикончат по своим законам, как только узнают о смерти Леблан.

Мы помолчали, потом шагнули друг к другу и нежно обнялись. Мёрфи била дрожь.

– С тобой все нормально? – тихо спросил я.

Она склонила голову мне на грудь:

– Как мы можем помочь всем тем, кого она успела обработать?

– Сжечь пояс, – сказал я и погладил ее по волосам. – Это освободит всех, кто с ним связан.

– Всех, – медленно проговорила она.

Я дважды моргнул:

– Ага.

– Итак, как только ты это сделаешь… Мы убедимся, что все это не более чем дурацкая идея. Помнишь, у каждого из нас имеются веские причины не быть вместе, а?

– Да.

– И… мы больше не будем чувствовать этого. Это… счастье. Эту наполненность.

– Нет. Не будем.

Голос ее сорвался:

– Проклятие!

Я крепче обнял Кэррин:

– Да.

– Знаешь, думаю, надо выждать какое-то время, – проговорила она. – Оставить все как есть было бы достойно и справедливо. Я имею в виду, если мы уничтожим этот ремень, мы разрушим счастье множества людей.

– Наркоманы счастливы под кайфом, – тихо сказал я, – но им не нужно быть счастливыми. Им важнее быть свободными.

Я положил ремень в автомобильчик, повернул правую руку ладонью вверх и прошептал слово. В моих пальцах возник раскаленный добела огненный шар. Я перевернул руку, и шар, мягко опустившись в машину, начал обращать ремень в пепел. Мне стало не по себе.

Я не стал смотреть, как это происходит. Я повернулся к Кэррин и поцеловал ее снова, горячо и настойчиво, и она неистово ответила на мой поцелуй. Так, словно мы надеялись, что наши губы, слившиеся в поцелуе, могут сохранить что-то от превращения в ничто…

Я почувствовал, когда оно исчезло.

Мы чуть напряглись. Мы оба помнили свое решение, что у нас ничего не получится. Мы оба помнили, что Мёрфи уже была связана с кем-то другим и что измена не в ее характере.

Она отступила от меня, обхватив себя руками.

– Готова? – тихо спросил я.

Она кивнула, и мы двинулись в путь. Никто из нас не произнес ни слова, пока мы не добрались до «Голубого жучка».

– Знаешь что, Гарри? – тихо сказала она с другой стороны машины.

– Знаю, – ответил я ей. – Как ты и говорила, это раны любви.

Мы сели в «жучок» и направились обратно в Чикаго.

События происходят через час или два после финала «Перемен».

Цитата из великого человека: «Nuff said»[24].

Не могу поверить, что он мертв.

Гарри Дрезден, профессиональный чародей. Звучит как дурная шутка. Поначалу я, как и многие, решила, что это просто-напросто его очередная фишка, эдакое маркетинговое самопродвижение на рынке частного сыска, который никогда особо не изобиловал работой.

Впрочем, на самом деле это не совсем так. Уж мне-то лучше знать. Я видела нечто не поддающееся объяснению с помощью законов нормального мира, и в самом центре этого был Гарри. Но я поступила так же, как поступают все, сталкиваясь со сверхъестественным: я сказала себе, что было темно и я не знаю, что же именно видела в действительности. Не сохранилось ни единого свидетельства, подтверждающего, что я это видела. Попытайся я кому-нибудь рассказать об этом, меня объявили бы сумасшедшей. Через неделю мне уже удалось наполовину убедить себя, что все это мне привиделось. Год спустя я почти не сомневалась: это был ловкий трюк, иллюзия, устроенная хитрым и ушлым мошенником.