Я выскочил из комнаты в коридор, прежде чем Мёрфи успела поймать меня и выкрутить руку в стиле Эшеровых композиций. Где-то позади раздался звук бьющегося стекла.
Мёрфи следовала за мной по пятам, и я, повернувшись, активировал свой браслет-оберег, стараясь наклонить его под таким углом, чтобы ее не травмировать. Мой щит вспыхнул серебристо-голубым светом, и Мёрфи, натолкнувшись на него, отскочила так, будто это была твердая сталь. Медитрина следовала за нею, сжимая разбитую бутылку, белки ее глаз резко контрастировали с ярко-зеленым цветом радужки, а лицо озарялось экстатическим восторгом, от которого бросало в дрожь. Последовали три молниеносных грациозных движения – я сумел увернуться только от одного. Подбородок и правую руку пронзила жгучая боль, мой жезл полетел по коридору, отскакивая от ног проходивших мимо людей.
В плане боевых искусств мне, конечно, до Мёрфи далековато, но и полным неумехой меня тоже не назовешь, а еще, что гораздо важнее, в жизни мне не раз приходилось попадать в передряги. В такой школе, постоянно получая жесткие удары, ты быстро осваиваешь азы защиты, и подобные уроки уже никогда не забыть, они сидят у тебя в печенках. Увернувшись от удара, я перевел импульс в кручение и сделал подсечку. Богиня или нет, но эта менада весила в два раза меньше меня, и я сшиб ее с ног.
Но тут Мёрфи застала меня врасплох, заехав ногой по ребрам с такой силой, что всю мою грудную клетку обожгло болью, и тут же произвела захват – обездвижив мою руку прежде, чем я смог этому помешать. Будь это моя правая рука, за последствия я бы не поручился, но она схватила меня за левую руку, и я активировал браслет-оберег – защитная оболочка чистой кинетической энергии заставила ее убрать руки.
Меня не волнует, сколько там уроков айкидо вы брали, – все равно они не научат вас тому, как разобраться с силовыми полями.
Выкрикнув: «Forzare!» – я усилием воли приподнял большой пластиковый мусорный бак и запустил его в Мёрфи. Бак врезался в нее и отбросил от меня; я стал отступать. Медитрина уже поднялась на ноги и приближалась ко мне; бутылка поблескивала.
Она оттеснила меня к прилавку с пивом, перегораживавшему холл, и я успел выставить щит до того, как она резко ткнула в меня своим импровизированным оружием. Стекло разбилось о щит, порезав ей руку, – драться бутылками всегда рискованно. Но сила удара оказалась достаточной – она передалась через щит, и я врезался спиной в прилавок. Как раз в этот момент какой-то парень пытался унести поднос с пластиковыми стаканчиками, я отскочил от него, пиво перевернулось, меня с ног до головы окатило этим пойлом, и я рухнул на пол.
Мёрфи прыгнула на меня, захватив и мою левую руку, а Медитрина тем временем вцепилась мне ногтями в лицо, и обе кричали, как баньши.
Я едва успел зажмуриться – острый ноготь задел глаз, но, когда руки Медитрины – горячие, ужасающе сильные руки – сомкнулись у меня на горле, я понял, что это дает мне шанс.
Я прохрипел: «Forzare!» – и вытянул правую руку, ухватившись за тонкую цепь, которая удерживала с одной стороны вывеску, висящую над стойкой с пивом позади меня.
Тяжелая деревянная вывеска, написанная огромными яркими буквами: «ПОЖАЛУЙСТА, ПЕЙТЕ ОТВЕТСТВЕННО», качнулась по дуге и с силой заехала Медитрине по голове, сработав как гигантский кулак. Менада отцепилась от меня, а ее ногти прочертили алые линии у меня на горле.
Мёрфи потрясенно подняла глаза, и я потянул за цепь изо всех сил. Мне требовалось сделать так, чтобы она оказалась в нужном месте, прежде чем она занялась бы тем, на чем остановилась Медитрина. Я почувствовал, как что-то хрустнуло – большой палец вышел из сустава, и я взвыл от боли. Но вывеска как раз качнулась назад, хотя и с меньшей силой, и вмазала Мёрфи по макушке.
А потом на нас налетела уйма людей, и прибежали копы.
Пока копы меня арестовывали, мне удалось убедить их, что с пивом Мака сотворили нечто скверное. Они связались с фирмой, обслуживающей игру, и изъяли всю партию порченого пива – его успели попробовать лишь считаные единицы. Наблюдались некоторые проявления неадекватного поведения, но больше никто не пострадал.
Впрочем, лично мне это не принесло ничего хорошего. В конце концов, я весь пропитался «Будвайзером» и напал на двух привлекательных женщин. Я отправился в полицейский вытрезвитель, что разозлило меня главным образом потому, что в итоге я так и не получил своего треклятого пива. Мало того, я заплатил бешеные бабки за билет, а игру так и не посмотрел.
Нет в мире справедливости!
Мёрфи вернулась утром, чтобы меня выпустить. У нее красовался синяк под глазом и алел кровоподтек на скуле, оставленный вывеской.
– Итак, я сразу хочу кое-что прояснить, – заявила Мёрфи. – После посещения «Товаров левой руки» мы отправились по следу на игру «Буллз». Там столкнулись с этой менадой, была драчка, и я вырубилась.
– Угу, – сказал я.
Говорить что-то еще и впрямь не имело никакого смысла. Паленое пойло начисто стерло ее память об этом вечере. А правда только напрасно обеспокоила бы ее.
Черт подери, эта правда беспокоила и меня – причем куда сильнее, чем мне хотелось бы думать.
– Бассарид из больницы исчезла, – сообщила Мёрфи. – А значит, она не явится в суд, чтобы выдвинуть обвинения. А принимая во внимание, что, во-первых, ты работал со мной над расследованием, во-вторых, несколько человек сообщили о побочных эффектах, похожих на действие рогипнола[17] или чего-то в этом роде, а в-третьих, именно ты заставил полицейских изъять остальные бутылки, мне удалось добиться снятия с тебя обвинения в уголовном преступлении. Осталось только обвинение в том, что ты напился и учинил беспорядки.
– Ура, – отозвался я без энтузиазма.
– Могло быть и хуже, – заметила Мёрфи. Она помолчала, разглядывая меня. – Ужасно выглядишь.
– Спасибо, – сказал я.
Она серьезно на меня посмотрела. Потом улыбнулась, встала на цыпочки и поцеловала меня в щеку:
– Ты хороший человек, Гарри. Давай подвезу тебя домой.
По пути к ее машине я все время улыбался.
Раны любви
Из сборника «Песни любви и смерти» под редакцией Джорджа Р. Р. Мартина и Гарднера Дозуа
Действие происходит между событиями «Продажной шкуры» и «Перемен».
Гарднер Дозуа может похвастаться целой кучей наград за его сборники, потому что они отлично у него получаются, и я охотно принял его приглашение поучаствовать в антологии, первоначально называвшейся «Роковые любовники», над которой он трудился вместе с Джорджем Р. Р. Мартином. Я с энтузиазмом взялся за работу, однако найти отправную точку для истории оказалось не так-то просто, поскольку Гарри Дрезден вполне рискует оказаться в тройке лучших абсолютно не роковых любовников во всем современном фэнтези. Как же мне вовлечь его в историю вроде этой?
Ответ: поместить в гущу событий рядом с Мёрфи, когда вроде бы случайные любовные заклятия распространяют безумие по всему городу. После этого все, что мне оставалось, – это использовать его обычную везучесть и дико хохотать, набирая текст.
Название сборника изменилось на «Песни любви и смерти» уже после того, как я написал свой рассказ, что, наверное, к лучшему. Иначе мне, возможно, пришлось бы – чтобы не выйти из темы – попытаться каким-то образом присобачить к этому битву групп в стиле дэт-метал. Такого не заслужил никто.
Показывая на трупы, Мёрфи сказала:
– Раны любви[18].
Я пролез под лентой, огораживающей место преступления, и вошел в квартиру. Здесь пахло кровью и смертью. Юмор висельника просто напрашивался.
Мёрфи стояла там и смотрела на меня. Она не предложила никаких объяснений. Стало быть, хочет услышать непредвзятое мнение консультанта отдела специальных расследований полицейского департамента Чикаго, которым являюсь я, Гарри Дрезден. Насколько мне известно, я единственный чародей на планете, получающий значительную долю своего дохода за работу на силы правопорядка.
