Парфенов молчал, понимая, что начальник капитана Тарасова на все сто процентов прав.

— Пойми, парень, что игра идет по-крупному. Ты всего лишь пешка рядовая в этой игре, которая к тому же совершенно случайно оказалась на доске, но умудрилась сразу шагнуть не на один или, скажем, два, как все порядочные пешки, хода, а на целых три! И теперь противник тебя о-очень хочет убрать!

— Да зачем?.. — искренне удивился Гришка. — Я ведь ничего толком не знаю! Ну, за Улыбку — это понятно! Ну, Костя с Геной, ребята — это тоже понятно!.. Кстати, а что с Костей?

— С этим тоже неясно — в бегах, словно растворился! Слух шел, будто убили его сразу же после того, как арестовали всю бригаду, но труп до сих пор так и не нашли.

Гришка усмехнулся. Надо же, труп они не нашли! Да мало ли в Подмосковье речек и озер!

— Ну а насчет того, что ничего не знаешь, — так это только ты так думаешь! А противник думает по-другому, раз так старательно хочет тебя, извини, укокошить! Самосвал — ладно, тот дурак! А Калгану нужно было очень хорошо заплатить или пообещать заплатить, чтобы он в работу включился! Да и на эту зону он наверняка попал не случайно!

— Хорошо, если я соглашусь, что я получу впоследствии, когда все закончится? Опять колонию номер тридцать два и ожидание нового Калгана, Самосвала или кто там за ними еще будет? При работе с вами они как снежный ком растут!

— Новую жизнь! — коротко ответил мужчина, которого звали Петром Сергеевичем. — То, что вам обещал и не смог, к сожалению, выполнить капитан Тарасов.

«Капитан! Даже не повысили в звании! Несправедливо!» — подумал вдруг Гришка.

Увидев тень недоверия на лице парня, неизвестный чуть улыбнулся.

— Офицерского слова полковника ФСБ тебе будет мало, я так понимаю. Поэтому я тебе дам весь расклад: надеюсь, ты не думаешь, что мы просто хотим тебя угробить? Проще было тебя из-под калгановского пресса тогда не вытаскивать! Так вот — успешно отработав, ты становишься опасен и нам, поскольку будешь владеть частью оперативной информации. И никакого резона нет тебя обратно сажать в колонию, где ты можешь поделиться своим опытом с уголовниками. Второе: как ты себе представляешь внедрение на воровскую зону, где сейчас «парится» московский авторитет Слава Миронов по кличке Мирон, тебя, с твоим «послужным списком»?

— Я тоже очень хотел бы это знать! — усмехнулся Парфен и покачал головой.

Он понимал, что еще не переступит лагерных ворот, а в зоне уже будут знать, кто к ним должен зайти. На воровской зоне ничего хорошего ждать не придется. И если его не убьют, то уж знаться, а тем более водить дружбу — боже упаси! Шарахаться станут, как от чумного. «Шестеркой» чьей-либо стать — счастье! Или сразу «петухом» сделают! Какое уж тут корешение с авторитетами!

Безусловно, полковник-федерал понимал это ничуть не хуже Парфена. Иначе он просто бы не затронул эту тему. Значит, у него было что сказать.

— Так вот, предполагается, что вам поменяют не только документы, но и внешность слегка подправят. К несчастью, ваши недруги уже постарались в этом направлении. Так вот в итоге и получится новый человек, с новым лицом и новыми документами. Кроме родных и вашей жены… Кстати, ведь Таня ждет ребенка?

— Да, ждет.

— Вот и подумайте, где вам лучше быть: на воле с ней или на зоне с Калганом. О своем решении сообщите Олегу Андреевичу. Все, до встречи, — это касалось уже только бывшего муровца, а ныне, как стало ясно, офицера ФСБ.

Полковник демонстративно посмотрел на часы и покинул холл. За здоровенным дубовым столом остались двое мужчин — Гришка и капитан. Правда, скоро к ним присоединился врач, отходивший на время разговора куда-то. Таня тоже спустилась со второго этажа, где им была отведена спальня.

— Хозяйка, — оторвавшись от дум, весело глянул на красивую медсестру следователь. — Ты как, обедом мужчин кормить собираешься?

— Через десять минут борщ будет готов!

— У-у, здорово!.. — радостно потер руки Тарасов.

И совершенно ничего сейчас в нем не напоминало того сосредоточенного офицера, каким он был всего несколько минут назад.

Борщ действительно получился славный. Некоторое время сидящие за столом мужчины молча работали ложками, воздавая должное поварскому умению.

После обеда Гришка с сигаретой вышел на улицу. Думка в те минуты у него была только одна: связываться ему с ФСБ или нет? Точнее сказать, то, что он впряжется в это дело, Парфен про себя уже решил. У него действительно просто не было другого выхода. Он размышлял лишь над одним обстоятельством — как бы не лохануться во второй раз, какие бы предварительно получить гарантии, что его вторично не кинут?!

Сигарета была выкурена, а Гришка так и не придумал, как бы ему подвязать федералов. Так или иначе, но получалось, что ему приходилось верить им на слово. Парфен поморщился и хотел вернуться, как дверь открылась и на осенний морозец вышел Олег Андреевич.

— Погоди-ка, — остановил он парня, собирающегося вернуться в тепло. — Одень куртку, прогуляемся. Пошли к озеру, — предложил капитан.

— Пошли, — Гришка не имел ничего против.

Ледяная кромка у берега стала больше. Несильный ветерок создавал мелкую рябь на поверхности озера и играл желтым камышом у противоположного берега. Гришка молчал, ожидая начала разговора. Тарасов — тоже. Так продолжалось довольно долго. Со стороны могло показаться, что люди просто пришли полюбоваться красотами природы.

Олег Андреевич все же прервал затянувшуюся паузу.

— Когда я сказал твоей Тане, что дело это для меня личное, я ее не обманул, — неожиданно произнес он, не глядя на Парфена. Тот терпеливо ждал.

Поискав глазами, Тарасов увидел поваленный ствол осины и направился к нему. Гришка следовал за ним. Он интуитивно чувствовал, что Тарасов решил ему рассказать о чем-то своем.

— Артем Михайлович был для меня как… Я пришел после института сопливым пацаном. Он меня учил азам сыскного дела. Он тогда старше меня по званию был. Так получилось, что жизнь по-своему повернула… Так вот, я обязательно доканаю гадов, из-за которых погиб мой друг! — вдруг зло рубанул ладонью воздух Тарасов после очередной паузы. — Поможешь ты нам или нет, но я их достану!

Гришка чувствовал душой, что это совсем не рисовка и обещание свое капитан сдержит.

— Вашему полковнику можно верить? — спросил он скорее ради проформы. На слово кому-либо верить он давно уже разучился. Не дожидаясь ответа, Парфен задал тут же новый вопрос: — Олег Андреевич, как вы в федералах оказались, если не секрет, конечно?

— Да как раз из-за твоего дела. Вернее, из-за своего. Гибель друга стала моим делом. Мне же после того суда дали майора и следственный отдел под начало. Ну, я со всем усердием и принялся за дальнейшее расследование! Мне намекнули, что это нежелательно. А затем… э-эх!.. Затем все так же, как в свое время у покойного Артема Михайловича, — подстава, вновь капитанские погоны и перевод на нижестоящую должность! Непрозрачный такой намек: «Будешь дергаться — еще получишь!» Я дернулся… Вот и пришлось уходить из милиции.

Олег Андреевич опять замолчал на некоторое время, словно заново переживая в душе недавнюю боль.

— Хорошо, старый учитель еще жив, храни его бог! Связи у него еще те — с застойных времен! Я после юридического у них в следственной бригаде стажировался. Старик тогда старшим следователем был. Ходакова он прекрасно знал. С Артемом Михайловичем бок о бок лет пятнадцать проработал! Потолковали с ним, он-то мне и помог с трудоустройством. Вот так и получилось, что я занимаюсь все тем же делом, только в другом уже ведомстве!

— А у федеральной службы какой к этому делу интерес? Насколько я знаю, они простыми бандюками не занимаются!

— Интерес есть. Вот об этом я хотел с тобой поговорить, — покосившись на него, произнес Тарасов. — Но только после твоего ответа.

— Олег Андреевич, — прямо взглянув на следователя, все же спросил Парфен, — а не получится опять так, как в прошлый раз?

Тарасов понял, о чем говорит парень. Да и тяжело было бы его не понять!