— Подожди, — предостерегла от слишком поспешных выводов Люда. — Еще не вечер!

Затем девушки принялись разговаривать на тему, традиционную при отсутствии мужчин, а именно — непосредственно о них. Вскоре к ним присоединилась Марина, и веселое щебетание и смех заполнили просторный холл. Потом одноклассницам стало скучно, и, выпив по рюмке коньяка, они пошли проведать парней. Марина услужливо снабдила выуженной у своего бизнесмена информацией о его друзьях.

Татьяну поначалу никто не заинтересовал, поэтому она больше отмалчивалась. Вскоре появился хозяин усадьбы и позвал всех на «поляну».

Девушки уселись на специально изготовленные под табуреты пеньки. Молодые люди весело разговаривали, заботливо ухаживая за дамами. Постепенно скованность прошла, чему немало помогло спиртное. Рядом с Татьяной сидел Максим — тот самый парень, в чьей «девятке» Люда и Таня приехали в эту усадьбу. Постепенно они разговорились, нашлись общие интересы. Татьяна в этом году поступила в медицинский, а Макс его закончил. Молодой человек увлеченно рассказывал об учебе, студенческой жизни, и Таня к вечеру поняла, что пропала — влюбилась по уши, чего до этого с ней не случалось никогда.

Вечером, когда хозяин объявил, что гости могут занимать любые комнаты кроме их с Мариной, на тихий вопрос Максима о ее выборе Татьяна согласилась разделить комнату и кровать с ним.

О, это была волшебная ночь! Ничего подобного раньше ни с кем девушка не испытывала.

Татьяна прервала свои воспоминания и потянулась за сигаретами. Пальцы нервно теребили пачку. Гришка, предупредительно чиркнув зажигалкой, поднес огонек.

Глубоко затянувшись, Татьяна подумала, что тот первый вечер знакомства с ее будущим мужем останется самым светлым в ее жизни, а последний — самым черным! Два этих дня — самое начало и конец ее семейной жизни — навсегда врезались в память медсестры из Солнцевской районной больницы.

Таня почти бежала от остановки к свечке-девятиэтажке, где они с Максимом снимали квартиру. Два чувства боролись в душе молодой женщины: радость от известия и огромная тревога. Тревога от того, что вся их семейная жизнь летела под откос, и самое паскудное было то, что Максим не хотел и пальцем о палец ударить, чтобы сохранить недавно образовавшийся очаг. Оставалась последняя надежда. Сегодня она ему скажет и… Что тогда?

Таня, глядя себе под ноги, мучительно раздумывала, как преподнести мужу неожиданное известие. Обрадует оно его или нет? В последнее время Максим стал очень странным, нервным, раздражительным. Взрывался по каждому пустяку. Правда, потом просил прощения. Извинялся, говорил, что на работе неприятности. Когда же Таня начинала расспрашивать его, раздражался еще больше. Женщина чувствовала, что с мужем творится что-то неладное. Посыпались постоянные упреки из-за денег. Отец Максима после свадьбы прямо сказал сыну, мол, теперь ты глава семьи и должен зарабатывать сам. Нельзя сказать, что Александр Петрович бросил любимого отпрыска на произвол судьбы. Периодически, в самые критические моменты, тот все равно бежал за деньгами к отцу, брать «взаймы». Да и работу сыну нашел именно Александр Петрович. Ну а с дачи, на которую молодого Губкова невозможно было затянуть и арканом, старший первым делом заезжал к ним. Татьяна давно уже поняла, что вышла замуж за маменькиного сынка, совершенно не способного тянуть семью.

«Ну ничего, — потянув ручку подъездной двери, улыбнулась своим мыслям молодая женщина. — Сейчас я его обрадую! Глядишь, и старания прибавится! А обрадуешь ли» — больно кольнул сердце вопрос. Возник он не на пустом месте — слишком уж напряженные отношения были между супругами в последнее время. Татьяна голову сломала, чтобы понять, что же творится с ее благоверным.

— Максик, может, ты другую полюбил? — как-то не выдержав, прямо в лоб задала она мучивший ее вопрос.

— Не говори ерунды! — огрызнулся Максим и отвернулся к окну.

С некоторых пор у него это вошло в привычку. Вообще, отметила про себя Татьяна, неожиданно вместе с появившейся нервозностью у него начали меняться некоторые старые привычки. Причем иной раз доходило до абсурда. Например, переодеваясь, он порой выгонял жену из комнаты! Таня всерьез начала опасаться за психическое состояние мужа. Вот и вчера они поругались на пустом месте. Татьяна даже пообещала, что переселится к маме на время. На это Макс зло ответил, что будет только рад. Однако после визита к гинекологу Татьяна решила идти к мужу. Да и с кем же первым поделиться радостью, как не с ним? Она спешила сказать Максиму, что у них будет ребенок.

Лифт остановился на четвертом этаже, и Таня уже протянула руку, чтобы нажать кнопку звонка, как вдруг передумала. Она быстро открыла дверь своим ключом и вошла в коридор.

— Максим! — крикнула она с порога и одновременно услышала, как в спальне кто-то заметался, упала настольная лампа.

«У него там баба!» — горячей волной окатила мозг яростная мысль, и супруга, не разуваясь, бросилась туда.

Остановившись на пороге комнаты как вкопанная, она сначала ничего не поняла. Никакой женщины не было и в помине. Правда, Максим в комнате был не один — мужчина лет сорока торопливо натягивал рубашку. Все прошлые мысли моментально улетучились из Таниной головы. Она лишь ошарашенно смотрела на сладкую парочку. Лысоватый крепыш лет сорока, уткнув взгляд в палас и бормоча неразборчиво себе под нос, вылетел из комнаты.

— Это не то, что ты думаешь! — вскочил Максик, стараясь заглянуть жене в глаза. — Вениамину Станиславовичу нужно было сделать укол внутривенно…

Он еще что-то плел, но Татьяна не слушала его. У нее перед глазами все стоял растерянно-испуганный, как у загнанного в угол зверька, взгляд убежавшего мужчины.

Немного придя в себя, она обвела глазами спальню. Их спальню! Ее ждало еще одно страшное открытие. Вспомнив, что при ее появлении на пороге муженек что-то быстро прикрыл раскрытым томиком Пушкина на прикроватной тумбочке, она решительно шагнула вперед и перевернула книгу. Под ней лежало несколько ампул. Одного беглого взгляда хватило медсестре, чтобы определить, что в руках у нее производная морфина. Ей сразу же стали понятны таинственные переодевания мужа. Бросив быстрый взгляд на сгиб его левой руки, она обнаружила то, что и ожидала: свежую точку от укола. Кроме того, что Максим был гомосексуалистом, он еще и наркоман!

Татьяна бросилась в туалет. Максим метнулся следом, едва сообразив, что сейчас сделает его супруга.

— Ты что?! Ты что?! — завопил он, стараясь ухватить ее за руку. — Это не мое, мне просто передать нужно!.. Да ты знаешь, сколько это стоит?!

— Не смей ко мне прикасаться! — неожиданно остановившись и страшно вытаращив глаза, рявкнула на него Таня.

Максим отпрянул, ошарашенный ее порывом, но потом вновь попытался ухватить ее за руку. Женщина дернулась что есть силы. Неожиданно нога ее поскользнулась и она со всего маху упала на пол в прихожей. Последнее, что запечатлела ее память, прежде чем мозг отключился и в сознании на некоторое время повисла сплошная чернота, — это суетливые движения Максима, подбирающего рассыпавшиеся при падении ампулы с наркотиком!

Очнулась Таня в больнице. Болели голова и подбородок. Оказалось, что она получила сильное сотрясение и шрам на лице. Но это было еще не все. У нее произошел выкидыш, и женщина-врач, потупив глаза, призналась, что, вероятно, у нее теперь никогда не будет детей.

Максим даже не пытался навестить жену в больнице. Приходили ее родители, его отец. Таня ничего не стала рассказывать свекру. Она искренне уважала его и не желала расстраивать, зная, что у того слабое сердце. Но Александр Петрович, оказалось, откуда-то все знает. Он напрямик спросил сноху, и та не сумела соврать.

— Значит, опять, — тяжело вздохнув, повесил голову Губков-старший. Некоторое время он сжимал-разжимал кулаки, затем рубанул воздух ладонью и жестко сказал:

— Знаешь что, дочка! Разводись с этим стервецом! А домой я его не пущу, пусть пропадает, черт с ним! Нет у меня больше сына!