Красивая девушка в белом халате, так и не дозвонившись, убежала наверх. Перед этим она серьезно посмотрела на молодого человека своими умопомрачительными зелеными глазами:

— Только вы не сбегите, как этот, — она презрительно кивнула головой в сторону входной двери, имея в виду так поспешно ретировавшегося владельца «Форда».

Невольно Парфен посмотрел в том направлении, куда убежала девушка. Несмотря на совершенно неподходящий для этого момент, Гришка поймал себя на мысли, что думает, какая хорошенькая медсестра. Отвлек его едва слышный голос:

— Парфен… Парфен…

— Что, братан?! — наклонившись к раненому, спросил Гришка.

— Уходи, — одними губами произнес Свирид.

— А ты?

— Мне все равно каюк. Я не выживу.

— Выживешь! — в бодром голосе Парфенова отчетливо прозвучали фальшивые нотки. Он сам не был до конца уверен, что врачи сумеют спасти его приятеля — слишком много тот потерял крови.

— Уходи, врачи ментов вызовут, — чуть тверже произнес Вадим. — Не будь дураком… Кхе-кхе… Вали из города, иначе тебя пришьют… Слушай сюда!

Свирид было попытался приподняться, но Гришка благоразумно удержал его от ненужного рывка.

— Наклонись ниже, — попросил его товарищ.

Григорий наклонился.

— К нашим не суйся, — зашептал он еле слышно ему в ухо. — Тебя пришьют. Нас подставили… Кто-то из своих… За Улыбку тебя блатные не простят… Уезжай… Давай!

Два чувства яростно боролись в Гришкиной душе. Чувство самосохранения толкало его к двери. Внутренний голос не говорил, а прямо-таки вопил: «Беги! Беги, не будь дураком! Еще немного — и будет поздно!» Но вид беспомощного тела на каталке удерживал его.

— Уходи! — зашипел на него вновь открывший глаза Свирид. — Зачем двоим пропадать? Вспомни, что я тебе в лесу говорил!.. И спасибо тебе, Гриша, за все!

Сказанная другом фраза последней каплей упала на чашу весов, и Гришка, уже не раздумывая, бросился к двери. Доверившись могучему инстинкту самосохранения, он не размышлял больше ни о чем, кроме собственного спасения.

Выскочив из двери, Гришка автоматически отметил, что пузатого мужика, машину которого он так удачно «арендовал» вкупе с ее хозяином, уже и след простыл.

От его внимания не ускользнуло, что те два санитара, видевшие, как бизнесмен затаскивал в приемную Вадика, все еще крутятся около машины «Скорой помощи». Они тихо переговаривались, бросая на молодого человека настороженные, несколько испуганные взгляды.

Парфенов с показным спокойствием прошел мимо и, только свернув за угол, бросился по дороге. Некоторое время он совершенно бесцельно петлял по улицам, просто стараясь найти такое место, где бы не было людей. Но почему-то неизменно оказывался предметом пристального внимания, как ему казалось. Решив утереть вспотевшее лицо полой майки, он уткнулся взглядом в бурое пятно и все понял. Парфен совершенно забыл, что весь перепачкан кровью кореша.

Зыркнув по сторонам, Гришка обнаружил несколько стоявших почти вплотную друг к другу стальных гаражей и побежал к ним. Спрятавшись, он снял майку и ужаснулся — она была вся в бурых пятнах!

— Черт! — не сдержавшись, выругался он и от досады два раза стукнул головой о сталь гаража. Тот отозвался рассерженным металлическим гулом.

Немного успокоившись, молодой человек захотел закурить и захлопал по карманам. Вытащив зажигалку, парень вспомнил, что сигареты он забыл в бардачке «девятки», которую по совету Свирида спалил на поляне.

Неожиданно Гришка ощутил необыкновенную слабость. Не в силах держаться больше на ногах, он опустился на старое автомобильное колесо. Сидел он долго, обхватив руками голову. Только сейчас, когда Гришка остался один, весь ужас от случившегося утром навалился на него. Первый раз в жизни он ощутил такую безысходность, что хотелось просто удавиться. Григорий долго смотрел вперед, а из глаз его одна за одной падали большие крупные слезы. В голове крутились недавние слова напарника, которые ставили жирную точку в приговоре…

Когда отданная ему Костей «девятка» заполыхала ярким факелом, Свирид долго смотрел на огонь, а затем тихо сказал:

— Парфен, всю мазу на нас повесить хотят. Костя с Генкой понимают, что за Улыбку им предъявят. Кого-то ворам скормить нужно будет, и эти «кто-то», скорее всего, мы с тобой. Слушай внимательно. В бригаду больше не суйся… Кхе-кхе, м-мм!.. — от боли в груди Вадим стиснул зубы так, что они скрипнули.

На время он замолчал, затем продолжил:

— Я вряд ли выкарабкаюсь, а ты запомни, если хочешь остаться в живых, — вали без оглядки подальше от Москвы, спрячься в такой дыре, которая и названия не имеет! Потому что нас теперь достать хотят и менты, и воры, и… и свои! Поэтому я тебе и не дал звонить пацанам!

Справа что-то зашуршало, и Гришка вскочил на ноги. Небольшая собачка, грязная до невозможности, выронила изо рта схваченный было мосол и шарахнулась в противоположную сторону. В момент отскочив на пару метров, она застыла и с заметной тревогой принялась наблюдать за человеком. Вид животного отчего-то вернул Парфена к жизни.

«Делать-то все равно что-то нужно!» Подумав так, Гришка обнаружил, что в руках держит свою майку и старательно ее комкает. «Базар!» — осенило его.

Он вспомнил, что по дороге в больницу краем глаза видел какой-то местный базарчик. Восстановив в голове маршрут, Гриша принялся судорожно рыться в карманах. В наличности оказалось двести долларов и почти полторы тысячи в рублях. Для того, что он задумал, — больше чем достаточно.

Парфен бросил окровавленную майку и обследовал брюки. На них тоже имелись пятна, но не столь заметные. Пистолет, который теперь нечем было прикрыть, Гришка с удовольствием сунул под колесо. Он рад был избавиться от него. Григорий поймал себя на мысли, что не пожалел бы ничего за то, чтобы никогда в жизни — ни до, ни после — не прикасаться к этой чуть шероховатой рукоятке.

На базаре он постарался купить все необходимое за максимально короткое время. Полностью переодевшись на лестничном пролете девятого этажа ближайшего дома, парень пошел к автобусной остановке. И даже теперь ему казалось, что люди как-то по-особому смотрят на него. Неожиданно сердце опять ушло в пятки, когда мимо проехала желто-синяя милицейская «девятка». Спешила она как раз в сторону Солнцевской больницы. «Как там Вадим?!» — тоскливо подумал Гришка.

Парфенов сам не понимал, как успел так быстро сдружиться со своим напарником. Он обычно легко сходился с людьми, но никогда еще так не переживал ни за кого. Мысли об умирающем товарище, с которым они всего два дня назад отмечали новоселье, веселились с девчонками и пили водку, не давали ему покоя. Подошел нужный автобус, но Парфенов пропустил его. Молодой человек понимал, что с ним творится что-то неладное. Ощущение было такое, что над ним занесли острый клинок, который должен вот-вот обрушиться на его голову. Сердце бешено колотилось в груди, и Григорий ничего не мог с этим поделать.

Он выкурил несколько сигарет подряд, но от этого легче не стало.

«Ты — убийца. Ты отнял у человека жизнь! Теперь убьют тебя!» — настойчиво, как электродрелью, сверлила мозг противная мысль. Самое поганое было в том, что на этот раз он не мог возразить себе самому абсолютно ничего!

— Ей, паря! — отвлек его от размышлений сиплый голос с нижних нар.

— Чего тебе? — голова Парфена свесилась через край.

Сазан лежал на своей шконке на спине, и его бесцветные, ничего не выражающие глаза смотрели вверх, на Парфена.

— Дуй ко мне, базар есть.

Гришка спустился и присел на нары «деда».

— О чем базар?

— Слушок ходит, что ты блатного порешил? — поинтересовался Сазан. Он прищурился, ожидая ответа.

— А тебе-то что? — сразу ощерился Парфен. За то время, которое прошло с момента, когда за ним закрылась камера СИЗО в «Матросской тишине», он усвоил уже не один урок тюремной жизни и четко знал, что лишнего говорить никому не стоит и доверять можно только одному человеку — самому себе.