– А в покушении на мою дочь? – скрипнул зубами ллей Золтан. – Тоже нет?

– Как видишь, она жива, – флегматично отозвался старший советник. – Значит, и тут я не отличился. Хотя не скрою – собирался.

– Что я вам сделала? – погрустнела Камилла. Вспомнила отравленную горничную, убитых воинов… – Столько людей положили! Ради чего?

– Ситуация изменилась, – жёстко усмехнулся Салават. – В день, когда ты появилась, я уже праздновал победу. Тадеуш стараниями брата уже не являл собой угрозы, а мои шпионы не нашли ни следа Золтана и наследного принца. Так что я уже поверил в то, что рыжий наёмник с молодым пиратом, которого видели в порту – лишь совпадение. И наконец, Родрег собирался на балу объявить меня регентом престола и будущим королём. От королевского венца меня отделяли сутки, после чего я собирался осчастливить ллейну Бианку предложением руки и сердца. Ллею Рэдклиффскому она отказать бы могла, но его величеству Салавату – вряд ли. Всё складывалось так, как я того заслуживал – за почти полвека неустанной работы. До того момента, как нам под ноги не бросилась рыжая нищенка в лохмотьях. Наперерез. В городском порту. Внаглую напросившись к ллейне Бианке в спутницы в тот же день. Я и без обряда крови понял, наследницу чьего рода вижу перед собой.

– Этого оказалось достаточно, чтобы подписать мне приговор, ллей Салават? – грустно спросила Камилла.

Королевский советник помолчал, собираясь с силами.

– Если бы речь шла лишь о тебе, – сухо отозвался маг воды, – я бы, может, и не тронул. Меня бы назначили твоим регентом, и я бы сделал всё, чтобы сохранить мир в королевстве – нашими общими руками. Но ты принесла вести об отце и принце. И ты рвалась в Эйросский замок – а увидев ллея Тадеуша, могла бы и догадаться, что дело нечисто. И ведь догадалась же. Даже к жизни вернула… дорогого кузена. Я предпочитаю не рисковать, – холодно, но устало усмехнулся Салават. – И не недооцениваю противников, даже если это шельмоватые девицы с Рыжих Островов. Как видишь, я оказался прав. Ты не только возродила цепочку престолонаследия – ты откопала ещё и мага воздуха. И тем самым снова смешала карты мне – и развязала руки Корнелиусу.

– Можно подумать, вы с ним не заодно, – буркнула Камилла, помрачнев ещё больше. На душе стало тревожно: Патрик ведь так и появился.

– Мне жаль работы всей жизни, – помолчав, проронил Салават. – А моя жизнь – в управлении Айроном. А брат готов пожертвовать не только королевством – всем Миром, лишь бы погрузиться в тёмные искусства поглубже. По крайней мере, им движет страсть к новым знаниям и открытиям, а не слепая жажда власти и бесконечной жизни. Хотя и от долгой жизни он, разумеется, не откажется.

– Как и ты, Салават? – вклинился ллей Золтан.

Королевский советник медленно покачал головой.

– У меня нет своих детей, – тяжело проронил маг воды. – Есть лишь племянник. Но и его жизнью я не готов пожертвовать, чтобы обрести юное тело и новую жизнь. Ленар ничего не значит для Корнелиуса, но мне он, пожалуй, дорог.

– Причём здесь ллей Ленар? – удивилась Камилла.

– Притом, что жить вечно невозможно, если ты не Отец Небесный, – медленно и раздельно проговорил ллей Салават. – Но если ты – сильный маг, у которого в руках амулет стихий, можно сделать единственную вещь: перекачать свою энергию в новое, юное, тело. А энергию юного тела забросить в собственное, дряхлое и умирающее…

Камилла почувствовала, как холодеет. Рядом судорожно выдохнул отец.

– Вот только юное тело должно принадлежать магу твоей же стихии, – продолжал Салават, в упор глядя на Эйросских ллеев. – Тогда обмен телами пройдёт легко… как через сообщающиеся сосуды. Родная стихия… Из тела мага любой другой стихии его попросту вышвырнет. А тело простого смертного не вместит энергии мага, да ещё и подобной силы. Да и кому захочется стать простым смертным – после того, как познал упоительную власть тёмных искусств? Добровольная пытка, на которую Родрег никогда не согласится…

Если бы не мэм Гирр в новой должности начальника стражи, они вряд ли миновали бы все посты и коридоры так же быстро. У дверей в королевские покои их всё равно задержали: верный камердинер стоял насмерть.

– Его величество поспешил с твоим повышением, – окинув мэма Гирра презрительным взглядом, проговорил личный слуга. – Мэм Арден себе такого не позволял!

– Я убил мэма Ардена, – жёстко ответил молодой начальник. – За измену короне. И вас, мэм Лисс, не побоюсь… подвинуть!

Слова с делом у мэма Гирра не расходились – попирая хмурые взгляды стражи и гневный писк камердинера, королевский воин одним движением смёл старого слугу в сторону, распахивая двери в покои его величества.

Пахнуло изнутри вонью лекарств, умирающего тела и душных благовоний. Миновав приемную, мэм Гирр устремился к дверям в опочивальню. Рывком распахнул тяжёлые позолоченные створки…

– Эллар! – выкрикнул Рыжий барон, первым бросаясь вперёд. – Отпусти его, Родрег!..

Забежал в королевскую спальню – и тут же отлетел прочь, врезавшись спиной в стену. Метнувшийся следом за ним мэм Гирр тоже кубарем отлетел в угол, едва не напоровшись животом на собственный обнажённый клинок. Колдовской вихрь промчался по опочивальне, сбивая вазы и столики, и зло загудел, сгущаясь у стен.

– Помогите! – крикнула страже Камилла, с отчаяньем глядя на открывшуюся глазу картину.

Старый король был ещё жив. Сипел на кровати, округлив бесцветные глаза в животном ужасе, тянулся бессильной рукой к иссиня-чёрному камню на ладони у наследного принца. Эллар-Рафаэль стоял с блаженно прикрытыми глазами, и на губах его играла безумная усмешка.

– Чем они тебе помогут, девочка? – не открывая глаз, жутко улыбнулся наследный принц.

Вбежавшие в королевские покои стражники тотчас вылетели прочь, осыпавшись горской пепла на пороге. Камилла вскрикнула и присела у дверей, не смея шагнуть ближе.

– Правильно думаешь, девочка, – страшно проговорил Рафаэль, открывая глаза. – Только попытайся – и отец твой распадётся в прах, как и эти несчастные. Ты же этого не хочешь?

– По… мо… ги… те… – жутко просипел старый король на ложе, пытаясь подняться – странно, рывками. Разумеется, тут же упал обратно на подушки.

Рафаэль обернулся, медленно опуская руку с зажатым в ней амулетом стихий.

– Прости, сын, – без всякого сожаления обратился он к умирающему королю. – Лучше было бы для тебя не возвращаться. Однако помни: я всегда буду тебе благодарен. За превосходное молодое тело… за спящую энергию земли в каждой его частице… За то, сколько всего я ещё переживу! Амулет стихий выпивает много сил. Эта развалина, – небрежный кивок на дёргавшегося старика на постели, – едва выдерживала груз собственного тела. Знаешь, каково это – знать, но уже не мочь? Вот, теперь знаешь…

Ллей Золтан и мэм Гирр уже поднимались на ноги, поэтому Рафаэль-Родрег прервал речь ненадолго – только чтобы сжать пальцы на амулете. Оба мужчины со стонами повалились обратно на пол, а Камилла, превозмогая себя, поднялась – на дрожащих и нетвёрдых ногах. Обрести отца, только чтобы снова его потерять!..

Она не допустит, не допустит…

– Я не мог ни помешать Корнелиусу, ни переубедить Тадеуша, – нахмурился Родрег-Рафаэль. – Просто позволял им делать всё, что вздумается – потому что берёг силы… для этого самого дня берёг! Безумная надежда… на то, что мой сын жив, и что у меня ещё есть шанс!.. Даже амулет стихий пришлось доверить тебе, девочка – потому что сам я уже не мог… А в тебя – верил. Даже если бы ты и подвела меня?.. Амулет стихий подчинится лишь очень сильному магу – а я таким уже не был. Каждое взывание к тёмной силе выпивало меня до дна. На то, чтобы расколдовать сына с Золтаном, я потратил остатки здоровья – и ожидаемо надорвался. Впрочем, мне уже всё равно – главное, что сын пожалел старика и вложил ладонь в мою… вот и всё, что мне требовалось.

– Что вы собираетесь делать? – дрожащим голосом перебила Камилла. – Теперь, когда…

Родрег-Рафаэль мягко улыбнулся, остановив на ней внимательный взгляд.