Я послушно повернулась к дворцу. Я сразу поняла, что приехала сюда ради него. Прищурившись, я развела руки в стороны, будто готовая обнять этот особняк: он был таким большим, добрым, седым и тёплым на вид. Он был главным здесь. Он и был Иберией.

— Чёрт, — выругался глухо Индра, оглядываясь на меня. — Дерил, заведи это чучело в дом.

— Дом? — повторила я. — Ты живёшь здесь? Люди могут жить в чём-то подобном? — Меня мягко, но уверенно подхватили под локоть, и я задрала голову. — Привет, Дерил, как тебя зовут?

— Молодой господин, её нужно проинструктировать и привести в порядок перед встречей с боссом, — сказал Дерил, ведя меня к дверям.

— Нет, — бросил Индра. — Я не собираюсь нянчиться с ней дольше необходимого

Это была очень показательная фраза. Она отображала его суть почти так же, как то избиение кузена: Индра ненавидел, когда подопечные доставляли ему проблемы. А может, он просто ненавидел опекать кого бы то ни было. Несмотря на то, что он был членом самой большой и сплочённой семьи, он казался одиночкой.

Когда я оказалась внутри фойе, то поняла, что без Дерила не справилась бы в любом случае. У входа точно должен стоять человек, который будет поддерживать того, кто оказался здесь впервые. Это место сражает великолепием наповал.

Здесь всё было настолько изобильным, ценным, величественным, даже если речь шла о поле или потолке. Под ногами мозаика, над головой — лепнина и роспись. Всё, выдержанное в каком-то древнем стиле, но при этом такое современное.

Озираясь вокруг, я поняла, что не могу элементарно позавидовать. Я привыкла завидовать сытым людям. Здоровым людям. Людям, у которых есть брат, сестра или даже просто тот, с кем он может в любой момент поговорить. Здесь же речь шла уже не о сытости, здоровье или «ячейке общества». Это был совсем другой масштаб, недоступный моему пониманию.

Дерил, держи меня…

Индра окликнул проходящего мимо мужчину.

— Видел отца?

— Босс в приёмной, молодой господин, — отозвался тот, вопросительно посмотрев на меня.

— В какой из двух?

— Хм… в той самой, — многозначительно произнес он, прежде чем мы разминулись.

«Та самая» приёмная находилась внизу, в подвале. У меня сразу возникло плохое предчувствие, так что я решила максимально себя обезопасить.

— Эй, слушай, — окликнула я Индру у самых дверей. — Прежде чем всё это случится, я должна кое-что сделать. — Когда он обернулся, я достала из кармана те «крохи», которые остались от материнской заначки. — Вот, держи.

Я сунула деньги ему в руку, и он уставился на них так, будто увидел подобное впервые. Но мне что-то в это не верилось.

— Что это за хрень?

— Это штраф за нападение на твоего человека. Всё, что у меня есть.

Конечно, я понимала, что даже его нижнее бельё стоит дороже. Просто мне не хотелось оказаться перед Иберией, будучи ему формально должной.

Индра огляделся, будто ища мусорку, в которую мог бы это сложить. Потом подозвал Дерила, на лице которого я увидела едва заметную улыбку. Он оценил этот жест — наивный, но доказывающий мою принципиальность.

Индра отдал деньги ему. Он не стал возвращать их мне, и дело тут не в жадности. Просто он тоже оценил. По-своему.

Открыв двери, молодой господин переступил порог приёмной, и я зашла следом… Но тут раздался мучительный крик из глубин «кабинета», и я отшатнулась назад, натыкаясь на Дерила. Понимаю, он не мой телохранитель, но до этого самого момента он отлично заботился обо мне… А теперь он лишь подтолкнул меня и закрыл двери снаружи.

Я оказалась в пыточной, а наш маршрут никак не мог этого предполагать.

Какого чёрта тут происходит?!

Закон Тавроса настолько не касается хозяина Тавроса, что он может проливать кровь в центре города, в главном доме этого города? Хотя, если вспомнить, как я познакомилась с его сыном?.. На пыточном стуле сидел кузен Иберии, да? У них это, похоже, семейное.

— Чёрт, отключился, — проворчал палач, откидывая клещи.

Это и был Иберия. Человек, которой мог пытать без клещей и отрезвить одним взглядом. Он был жилистым, матёрым антропоморфным чудовищем, и, глядя прямо на меня чёрными, как космические дыры, глазами, он сказал:

— Кругом одни грёбаные предатели.

Это был весь необходимый мне инструктаж. Нужно было просто увидеть его при таких обстоятельствах и услышать это, чтобы понять, как нужно вести себя с ним в дальнейшем. Индра знал это, поэтому и не стал тратить время на лишнюю болтовню.

— Сын, — бросил Иберия, отходя к раковине, чтобы смыть с рук кровь. — У тебя есть для меня новости?

— Целых две, — ответил Индра, следя за тем, как подручные Иберии стаскивают со стула бесчувственное тело. Мне пришлось посторониться, чтобы они вынесли его из комнаты.

— Начни с плохой.

— Я избил сына твоей сестры, — сказал Индра, и Иберия пожал плечами.

— Но не убил же.

— Нет.

— Это отличная новость. Лучшая за сегодня.

Похоже, в прошлом в драках с Индрой никто не выживал.

— Погоди. — Молодой господин указал себе за спину, на меня. — Я привёл чучело, которое напало на нас.

«Порадовал», ничего не скажешь.

Иберия прищурился.

— Ого, наша исправительная система отлично работает. Пара часов в ЦПЗ, а она уже похожа на человека. — Он поманил меня к себе, будто собираясь закончить то, что они начали. У него под рукой как раз было всё необходимое, боги. — Я решил, что мои люди сошли с ума, когда сказали, будто бы ты принесла саблю Паймона. Учти, если это ложь…

Я подошла, протягивая ему оружие. Я заготовила целую речь по дороге в Таврос, но теперь в ней не было нужды: эта вещь выглядела куда красноречивее.

— Дружище Мельхом, — прошептал Иберия, беря саблю в руки. Его взгляд потеплел. — Прийти сюда из Самти, шутка ли. Ты, наверное, очень устала. Садись, прошу.

Иберия хлопнул меня по плечу, и я упала на пыточный стул. Стоя передо мной хозяин Тавроса вынул лезвие из ножен. Сталь тонко «запела», и мужчина улыбнулся. Он взмахнул рукой, прислушиваясь так, будто оружие с ним говорило. Это, в самом деле, напоминало общение на некоем понятном лишь воинам языке.

— Ты только взгляни на это, — Иберия хрипло рассмеялся, любуясь трофеем. — Вот что значит мастер Нойран: даже проиграв, Мельхом победил. Он обезоружил Паймона, Децема теперь — как собака без зубов. Давно их так не унижали… — Он скосил взгляд на меня. — Ты чувствуешь это? Величие момента?

Я сидела в пыточной, вдыхая запах крови и мочи. Пока ещё не своих собственных, но всё к этому и шло.

— Этот момент настолько велик для меня, господин, что длится вот уже три дня, — ответила я без всякой претензии. — Думаю, никто в Нойран не прочувствовал его так, как я.

— Точно, — согласился внезапно Иберия. — А ведь ты даже не одна из нас. — Он резко убрал лезвие в ножны, кажется, приняв какое-то безумное решение. — Как тебя зовут?

— Эла.

Он коснулся лба, а потом груди, словно молясь. Нелепый жест, учитывая, что мы находились отнюдь не в храме.

— Твои родители верующие?

— Очень, господин. Они сейчас ближе к Эйе, чем кто-либо.

Иберия наклонился, касаясь моей шеи, доставая из-за ворота казённой одежды амулет. Он понятия не имел, что увидит там «благословение» иного рода — перстень Мельхома.

— Ну надо же. Вот, что ты решил.

Иберия медленно выпрямился, глядя на меня с выражением лица, которое наверняка отлично знакомо тем, кого он тут пытал. Когда не знаешь, что он решит в следующую секунду: помилует или убьёт.

Я задержала дыхание.

— Я и так собирался прибрать тебя к рукам, но Мельхом уже подготовил место для тебя, — проворчал Иберия наконец. — Он погиб, а одарил тебя так, будто ты его спасла. Хотя, очевидно, ты ничего для него не сделала.

— А…

— Ты сделала это для меня. Так почему он оценил радение о своём господине выше, чем сам господин? Он не может быть щедрее меня в этом деле.

Не знаю, что он там придумал, но я поспешила ему сообщить: