В этом и была проблема. Так не становятся мастерами, не достигают лучших результатов при модификации. Индра был жесток, непредсказуем и постоянно испытывал меня на прочность: даже просто находиться рядом с ним было опасно. Я ненавидела его методы, но теперь была вынуждена признать, что они работали. Рассуждая так, я всё чаще задумывалась над тем, как воспитывали его самого.

Индра до пяти лет жил в засекреченной лаборатории — это всё, что мне было известно о его детстве. Я не говорю, что у меня этот период был радужнее, но он, по крайней мере, подразумевал семью, быт и внешний мир. Я была обычным ребёнком, поэтому то, что меня отвергали люди, причиняло мне боль. Но Индра отвергал всех намеренно, хотя его внимания жаждали. Казалось, он ни к кому никогда не привязывался…

— Вас хочет видеть молодой босс, — сообщили мне, когда я сидела на матах, пытаясь отдышаться.

— Всё-таки игнорировать его приезд было плохой идеей, — проворчал Бартл, помогая мне подняться. — Валите всю вину на меня.

— Ха-ха, так и сделаю.

Бартл отошёл за аптечкой, хотя никогда так раньше не делал. С мелкими повреждениями организм должен был справляться сам, особенно непосредственно перед операцией: никакой принудительной регенерации.

— Давайте приведём вас в порядок.

— Нет, не надо, — ответила я, усмехаясь. — Думаю, это обезопасит меня от дальнейших побоев.

Я отправилась к Индре прямо так — взмокшая и помятая, чтобы он понял, что сорвал меня с тренировки. Но он не понял.

— Кто это сделал? — спросил Индра так, будто ещё не навоевался.

— Мы отрабатывали с Бартлом броски, босс, — сказала я, оглядывая его кабинет.

Здесь было накурено, но кондиционер работал быстро и бесшумно. Это место мне нравилось, потому что оно было нейтральной территорией. Я бы чувствовала себя куда более неловко, встреться с Индрой в неофициальной обстановке. А сейчас я могла просто разговаривать со всем его величественным кабинетом, а не с ним конкретно.

— Выглядишь так, будто сражалось здесь похлеще меня.

Я вежливо посмеялась. Лучше так, чем выглядеть жертвой «изнасилования», а то, если верить Розе, это было слишком очевидно.

— Спасибо за похвалу. Я старалась не отставать от своего мастера.

— Возьми аптечку.

— Не стоит беспокоиться, босс. Я готовлюсь к операции, врачи советуют не пользоваться реструкторами.

— Тебе ещё рано делать операцию.

— Это решение вашего отца. Поговорите с ним, если вы не согласны.

— Я поговорю, — заверил он, и я коротко поклонилась.

— Тогда позвольте…

— Не позволю. — Индра встал из-за стола и подошёл. Он приближался до тех пор, пока не заметил, как я напряглась, готовая дёрнуться назад, если он сделает ещё один шаг. Он всегда подмечал такие мелочи, но раньше не придавал им значения. — Что такое? Тебя не радует, что твой мастер вернулся?

— Конечно, радует. Я счастлива, что с вами всё в порядке. Никто здесь не ждал вашего возвращения так, как я.

— Да? Тогда почему я не видел тебя среди встречающих?

— Вы сказали не попадаться вам на глаза.

— Месяц прошёл.

— Разве этого достаточно?

— Похоже, нет. — Индра демонстративно переступил через свою гордость, спрашивая: — Считаешь, я был слишком груб с тобой?

Я подняла на него взгляд. Обычно он о таком не беспокоился, а значит, сам всё понимал.

— Да, но ведь в этом и был весь смысл. До меня дошло. Вы предупредили моё любопытство, которое могло возникнуть в будущем. Моя верность должна принадлежать только клану, и мои желания должны быть связаны лишь с этой семьёй. Мне не нужны никакие другие связи. И ваш… урок помог мне это осознать. Я вижу, что вы относитесь ко мне очень серьёзно, мастер. Вам небезразлично моё развитие, вы присматриваете за мной и наставляете меня. Я ценю это.

Мне было нелегко сказать всё это, но что-то не похоже, что Индра был доволен. Что опять не так? Я оправдывала его. Я его благодарила за то, что он меня морально покалечил. Скажу даже: я чувствовала это. Я боялась потерять расположение Индры и этот щедрый дом, после того, как он приютил меня в худшее для меня время. Я хотела стать полноправным членом этой самой семьи, потому что никакая другая с ними не сравнится. Меня интересовали лишь эти родственные узы, которые не зависели от чистоты крови, даты рождения и половой принадлежности.

— Раз я такой замечательный, — проговорил Индра, — тогда зачем надо было предавать меня?

— Мне жаль, что моя собственная забота о вас выглядит предательством. Но, видимо, такой я человек, что даже лучшее во мне оскорбляет вас.

— Не надо прибедняться, — раздражённо произнёс молодой босс, — и разговаривать со мной так, будто читаешь вслух!

Его не поймёшь. Он ведь сам учил меня всему этому: официозу и выдержке. Постоянно спрашивая, чувствую ли я что-нибудь, он своим холодным взглядом подводил к верному ответу. А теперь, когда я справлялась с этим — лучше некуда, он опять злился. Ну, пусть извинит, я, в отличие от некоторых, не пророк. Зато, может, после модификации я смогу предугадывать итог каждой произнесённой мной фразы. Очевидно, только этот навык мне жизненно необходим.

— Я бы никогда не предала вас, старший брат, — исправилась я, но ему и это не понравилось.

— Я тебе не брат!

— Нет, но ведь в вашей семье это легко исправить. Вы можете признать меня, если захотите. Я знаю, вы отрицаете своё родство даже с Илоной, но, в отличие от неё, я уважаю и дорожу вами. Я буду лучшей сестрой, чем она. Я буду гордиться этим.

Он тихо слушал, давая понять, что я на правильном пути, но когда я замолчала, усмехнулся.

— Уважаешь и дорожишь? Этого мало. Как насчёт, любить меня больше жизни?

— Я именно так и люблю вас, мастер, — ответила я, не раздумывая.

Судя по взгляду, он пытался мне поверить.

— Ты всё ещё читаешь вслух, — заключил Индра, отходя к столу. — В таком случае, у меня есть кое-что для тебя. Иди сюда. — Я приблизилась, и он протянул мне лист. — Читай вслух, вот отсюда.

Ох, чёрт.

Это было мотивационное письмо Лайза. Он его так и не забрал, хотя у него был целый месяц, чтобы передумать и не умирать так нелепо. Что ещё удивляло? Что молодой босс занялся делами сразу по приезде. Работоспособность у него, конечно, бешеная.

Подчиняясь, я неловко откашлялась, а Индра устроился поудобнее в кресле.

— Я принял решение перевестись в карательное подразделение сразу после встречи с его командиром. Я, так же как и мастер Мельхом когда-то, оказался на пороге смерти, и она спасла меня. Поэтому я готов утверждать, что во всём клане я единственный, кто понимает, почему она заслужила это место. — Я сглотнула, боясь взглянуть на молодого босса. — Моя жизнь теперь принадлежит мастеру Эле, и эта мысль вдохновляет меня. Следуя воинскому кодексу, я обязан служить ей до самой смерти. Если вы одобрите это прошение, это не будет противоречить клятве, которую я дал светлейшему Иберии, но в обратном случае это будет противоречить моему пониманию чести. Прошу удовлетворить мою просьбу. Быть верным мастеру Эле — моё призвание.

Когда я замолчала, раздался звук одиноких аплодисментов

Хлоп.

Хлоп.

Хлоп.

Будто в крышку гроба вбивали гвоздь.

— Ну как? — спросил молодой босс. — Я, например, под конец даже забыл, какую именно просьбу должен удовлетворить. Очевидно же, что он не в подразделение к тебе хочет попасть, а в постель.

Я отвела взгляд. Почему я должна обсуждать это с ним здесь, да ещё после того, что он со мной сделал? Разве вопрос не был исчерпан ещё месяц назад?

— Вы всё неправильно поняли, босс.

— Это просто ты до сих пор читать не научилось. — Он протянул руку, и я вернула ему лист. — Прочитать тебе? Тут написано всего одно слово. «Люблю». Почему у него на бумаге это выглядит натуральнее, чем у тебя на словах?

— Не знаю, босс. Ведь у меня причин любить вас больше, чем у него — меня. Вы не просто спасли мне жизнь, вы сделали её осмысленной. Живя в трущобах, я даже не мечтала о подобном. Вы сказали, что я принадлежу вам, мастер, но всё равно продолжаете отвергать меня. Признайте меня частью вашей семьи. Или мне тоже нужно написать прошение?