Что правительственная служба метеорологии провела расследование: доложила, что дерево поражено молнией и что под деревом найдены мелкие обкатанные водой гальки, но что подобную гальку можно найти по всей Ямайке.
«Monthly Weather Review» (сентябрь, 1915-446):
Профессор Фассиг приводит сообщение о падении града в Мэриленде 22 июня 1915 года: градины размером с бейсбольный мяч «встречались не так уж редко».
«Интересное, но не подтвержденное, сообщение утверждало, что в ядре наиболее крупных градин, собранных в Аннаполисе, были найдены мелкие гальки. Молодой человек, доставивший сообщение, предложил предъявить камешки, однако не сделал этого».
Примечание:
Со времени написания автор получил несколько галек.
Когда молодой человек «предъявляет» гальки, это столь же убедительно, как все, о чем мне приходилось слышать, хотя не более убедительно, чем если бы, рассказав об упавшем с неба бутерброде с ветчиной, он предъявил бы бутерброд. Если мы признаем это «затруднение», то сопоставим ее с данными, представленными наблюдателем бюро погоды, показывающими что, независимо от того, находились ли где-то наверху на протяжении долгого времени эти камешки, градины, выпавшие с ними, несомненно находились. Данные говорят, что некоторые градины состояли из двадцати-двадцати пяти слоев чистого льда, перемежающегося со слоями оледеневшего снега. В ортодоксальных терминах я утверждаю, что крупные градины падают сквозь облако со скоростью, которая должна разогреть их настолько, что они не соберут и одного слоя льда. Чтобы набрать двадцать слоев льда, я должен предположить, что они не падали, а неторопливо катались где-то довольно долгое время.
Теперь мы увидим обычные данные, знакомые в двух отношениях.
Маленькие симметричные металлические объекты, упавшие в Оренбурге, Россия, в сентябре 1824 года. («Phil. Mag.», 4-8-463).
Второе падение таких же объектов в Оренбурге, Россия, 25 января 1825 года. («Quar. Jour. Roy. Inst.», 1828-1-447).
Теперь я вспоминаю диск из Тарба, но впервые натолкнувшись на эти данные, я был поражен только повторностью события, поскольку объекты из Оренбурга были описаны как кристаллы пирита, или сульфата железа. У меня не было понятия о том, что металлические объекты могли быть оформлены иной силой, нежели кристаллизация, пока я не нашел отчет Араго, посвященный этим случаям. («Euvres», 11-644). Анализ дает 70 процентов красного оксида железа, и серу, и потерю при обжиге 5 процентов массы. Мне кажется приемлемым мнение, что железо, содержащее менее 5 процентов серы — не железный пирит, а значит мелкие, ржавые железные предметы, сформированные каким-то иным способом, падали с четырехмесячным промежутком на том же месте. Месье Араго выражает удивление уже хорошо знакомой нам повторяемостью феномена.
В общем, я вижу перед нами простор ересей, на которые я, собственно, вынужден закрыть глаза. Я всегда сочувствовал догматикам и отвергателям: это ясно с первых строк книги, что видимое существование состоит в том, чтобы ложно, произвольно и догматично отвергать. Только вот насколько отвергатели хороши в XIX веке, настолько они плохи в ХХ-м. Мы постоянно ощущаем растворение в неопределенности; однако эта книга является приближением к форме, или наши данные приближаются к организованности, или мы приближаемся к осмысленности и должны постоянно отзывать себя из странствий по неопределенности. Хотя мы и сами ставим себе пределы, или различие между тем, что мы принимаем, и тем, что отвергаем, расплывчато.
Суть и предел, за который мы не должны выходить, — слишком далеко — таков:
Допущение, что существует область пространства, которую мы назвали Суперсаргассовым морем, — не полное признание, но предположение, от которого мы в значительной мере отталкиваемся.
Но является ли оно частью земли и вращается ли вместе с этой землей…
Или оно неподвижно нависает над землей, не вращаясь вместе с ней…
Что эта земля не вращается, и вовсе не круглая, и не закругленная, а является продолжением своей системы, так что, если бы кто-то вырвался из традиционных пределов географии, он мог бы идти и идти, до самого Марса, и обнаружить, что Марс переходит в Юпитер?
Я полагаю, когда-нибудь такие вопросы покажутся нелепостью — ведь это так очевидно…
Потому что мне очень трудно допустить, что мелкие металлические объекты провисели точно над маленьким русским городком четыре месяца, если вращались без связи с вращением земли…
Возможно, кто-то прицелился в этот городок, а потом выстрелил второй раз.
Это умозрения, которые представляются мне злом для этих первых лет XX века.
Прямо сейчас я допускаю, что эта земля — не круглая, разумеется — но закругленная, или по крайней мере имеет, так сказать, собственную форму, и вращается вокруг своей оси, и по орбите вокруг Солнца. Я только допускаю эти традиционные предположения…
И что над ней имеются области, вращающиеся вместе с ней: из которых падают предметы, сорванные разного рода возмущениями, и потом снова падают в том же самом месте.
«Monthly Weather Review» (1884-134):
Сообщения от наблюдателя Сигнальной службы в Бисмарке, Дакота:
Что в 9 часов вечера 22 мая 1884 года по всему городу слышались резкие звуки, вызванные падением кремнистых камней, бивших в окна.
Пятнадцать часов спустя в Бисмарке снова произошло выпадение кремнистых камней.
Не сообщается, что камни выпадали где-либо еще.
Это факт из ультрапроклятых. Все редакторы научных изданий читают «Monthly Weather Review» и перепечатывают его сообщения. Стук камней по оконным стеклам Бисмарка, возможно, будет когда-нибудь переведен на язык, известный авиаторам, но эти звуки окружены непроницаемым молчанием. Об этом ультрапроклятом событии я не нашел в других изданиях ни слова.
Размер отдельных градин беспокоит некоторых метеорологов. Я не знаю более скучного занятия, чем написание учебников, — хотя, возможно, писать для Армии Спасения так же нудно. В дремотном спокойствии учебников мы легко и не задумываясь читаем, как частицы пыли, окруженные ледяной изморозью, образуют град, который затем при падении набирает новые слои, но в метеорологических журналах мы часто читаем о воздушном пространстве, где зарождается град…
Дело в размерах. Окуните каменный шарик в ледяную воду. Окунайте, окунайте, окунайте… Если вы упорно продолжаете это занятие, то через некоторое время вы получите предмет размером с бейсбольный мяч — но за время, которого бы, я думаю, хватило, чтобы свалиться с луны. И еще слоистость. Град в Мэриленде необычен, но двенадцать слоев насчитывают часто. Феррел приводит пример тринадцати слоев. Учитывая это обстоятельство, профессор Шведов пришел к выводу, что некоторые градины не могут и не образуются в атмосфере этой земли — они попадают сюда откуда-то извне. Скажем, в относительном существовании ничто не может быть само по себе притягательным или отталкивающим: для этого необходимо взаимодействие или причинно-следственная связь. Многие из наших данных взяты из весьма консервативных научных источников: пока не выявилось их несогласие или непримиримость с системой, приговор об отлучении им не грозил.
Доклад профессора Шведова был прочитан перед Британской ассоциацией («Report of the British Association», 1882, стр. 453).
Следствие, отвратительное для сухих и аккуратных мелких отвергателей 1882 года — хотя мы уверены, что для 1882-го они были и хороши и эффективны…
Что там есть вода — океаны, или озера и пруды, или реки — что вода есть вне, и притом не слишком далеко от атмосферы и притяжения этой земли.
Беда вот в чем:
Для аккуратной системки 1882 года это означало колебание основ…
Совершенно новая наука.
Супергеография…
А наука — это черепаха, уверенная, что ее панцирь — граница мира.
Так и члены Британской ассоциации. Для некоторых из них доклад профессора Шведова был вроде шлепка по панцирю той черепахи: для других эта ересь так же несъедобна, как сырое мясо для молочного ягненка. Одни блеяли, как барашки, другие забились в панцирь, как черепахи. Когда-то мы распинали — теперь высмеиваем: прогресс теряет бодрость; копье теряет вещественность, превращаясь в смех.
