Они разговаривали свободно, потому что утром тщательно обследовали машину и вытащили все «жучки» не только в машине, но и на квартире. Под окнами все утро возились газовики и милиция, —и грасовцы, уже никому не веря, перед уходом оставили несколько «сюрпризов». Война так война.
— Вы начальство, вам виднее.
— На тот случай, если она опять вздумает брыкаться... У тебя снотворное ещё не кончилось?
— На неё хватит.
Виталий посмотрел на Анну Сан... На рынке он её как-то не разглядел, а теперь, без этой дурацкой косынки, кореянка выглядела просто очаровательно. Пухлые детские щечки, губки той самой формы, которую хочется назвать «бантиком», огромные черные ресницы... Ни за что не угадал бы её возраст. Не бывает у таких куколок возраста. А по документам восемнадцать. «Юрий Николаевич прав, —подумал Ларькин, — В качестве жеребца я, действительно, несколько застоялся».
Аня пришла в себя, когда автомобиль уже стоял у дома на Пролетарской. Открыла свои изумительные карие глаза и молча уставилась на грасовцев.
— Проснулась? Вот и славно, —устало сказал майор, повернувшись к ней с переднего сиденья. — Прежде всего вот, взгляни на удостоверение. У этого молодого человека тоже такое есть. Покажи. Видишь, мы не гангстеры, служба у нас такая. Анюта, послушай меня, старика.
Тебе сейчас нельзя возвращаться на работу. И домой тоже нельзя, опасно. Действительно опасно. Тебе нужно пожить какое-то время на другой квартире. Родителей мы успокоим, тебе вреда не причиним: Можешь считать нас своей охраной. Только поверь: тебе грозит смертельная опасность. За тобой охотятся люди, от которых ты живой не уйдешь. Может быть, ты даже знаешь кого-то из них. Но я пока ни о ком не спрашиваю. Если не хочешь, ни о ком не говори. Ведь ты не хочешь?
— Я не понимаю! Мне не о чем говорить. Какая опасность? —заговорила кореянка, ещё на базаре Ларькина удивил её голос. Он был не слишком-то высоким, но всё равно тоненьким, с каким-то игрушечным акцентом. Девушка пришла в себя, держалась спокойно, только в глубине коричневых глаз колыхался страх.
— Хорошо. Не хочешь говорить — не говори. Не хочешь лечиться —не лечись. Но послушайся нас в одном... Поживи у нас. Тебе нужно спрятаться — временно, понимаешь?
В таком духе майор уговаривал девушку ещё минут десять. Он говорил теперь по-отечески мирным и убаюкивающим тоном. Ларькин с уважением отметил, что гипнотическая манера Борисова подействовала, и Аня успокоилась, хотя перспектива остаться надолго на чужой квартире, вдали от родительского присмотра, её явно не радовала.
Ларькин отсутствовал до вечера, заканчивая с Мозговым объезд местных корейцев. Тех, кого не застали дома, они искали на работе. Наметилось пять внезапно выехавших или почему-то не вернувшихся с работы, с прогулки. Одного к вечеру удалось установить — бывший военный по имени Чен Пай, любитель зимнего купания. Он не вернулся со своей утренней водной процедуры. Судя по оставшемуся на берегу полотенцу и трико, «морж» утонул. Лёд на Урале ещё не вскрылся, и поиски тела приходилось откладывать на несколько недель. Ларькин прекрасно представлял себе, в каком состоянии он его получит, если утопленник вообще будет найден. Самое неприятное лично для Виталия было в том, что по свидетельству близких знакомых —у разведенного Пая обнаружилась приятельница — небольшая залысинка на затылке у него была.
Четыре человека из этого списка оставались на завтра: рабочий Сергей Гун, бизнесмен Виктория Ван, художник Леонид Син и безработный Юрий Чжан. С такими результатами Ларькин вернулся на их с майором квартиру. Доложил Борисову и получил приказ отправить Илье такое сообщение:
«Приказываю старшему лейтенанту Большакову И. С. организовать в системе КСКР программу, которая должна: 1) содержать зашифрованную информацию, переданную нами в предыдущем сообщении, 2) быть полностью недоступна для постороннего пользователя, 3) быть в состоянии автоматически расшифровать и направить данную информацию известному тебе адресату. Информация должна быть отправлена в одном из трех случаев:
1. по приказу моему или капитана Ларькина В.Ю.,
2. в случае нашей гибели или исчезновения,
3. в случае твоей гибели или исчезновения.
Майор Борисов»
Ларькин: Блефуем?
Борисов: Умирать нам рановато. Пусть подольше подумают, прежде чем нас второй раз атаковать. Авось успеем смыться. А ты чего записки пишешь? Мы же повырубили у них всё?
— На всякий случай.
— Правильно. Береженого Бог бережет. А предохраненного он же предохраняет.
* * *
К вечеру Аня занервничала и стала рваться домой. Напрасно грасовцы её уговаривали и пытались успокоить. Девушка впала в истерику, с каждой минутой все громче требуя отпустить её. При любых попытках приблизиться к ней готова была перейти на визг. Офицерам не хотелось второй раз отключать её силой, и они пошли на хитрость: согласились немедленно отвезти её домой, даже оделись, только велели успокоиться и дали стакан воды. Вода, понятно, была «заряженной», и в машине Аня уснула. Грасовцы выбрали момент, когда во дворе никого не было, и быстро перенесли её обратно в квартиру. Кромешная тьма облегчила эту операцию.
— Надо форсировать дело, — невесело вздохнув, сказал Борисов. —Придется тебе сегодня бежать к своей ветеринарше. Захвати все, что надо для работы, и шуруй. Спать совсем скоро разучимся. Боюсь, выбьют у нас девку из рук и пришлепнут, как муху. И сделать ничего не успеем, и её жалко. Вон какая... мышка.
—Хорошо, хоть есть с чем работать, —сказал Виталий, поддевая скальпелем несколько мелких чешуек кожи с овального лысого пятнышка пониже затылка девушки.
Он выбрал несколько волосков на её шее и, выдернув их пинцетом, бросил во второй маленький стеклянный контейнер.
— Начнем с этого, а там видно будет.
— Смотри, осторожно иди. Сумеешь уговорить свою Лариску провести тебя в лечебницу?
— Сумею. Своя ведь... А вы тут —продержитесь? Они оба взглянули на «Гюрзу», которую Борисов по-гангстерски пристроил у себя за поясом. —А что со мной может произойти?
Вскоре после ухода Ларькина Борисову позвонили местные коллеги и предложили сменить квартиру. Борисов отказался, заявив, что это помешает им выполнить свою задачу. Коллеги не настаивали, а майор в своём мысленном списке ответов на вопрос: «Кто против нас играет?» —поставил маленький плюсик напротив ответа: «ФСБ». Как показало время, тут он немного ошибся. Борисов уложил спящую кореянку на свой диван —окна его комнаты выходили во двор, и он решил, что так безопаснее. Себе он поставил стул в коридоре, чтобы удобнее было наблюдать за всеми окнами и дверью и время от времени поглядывать на неподвижную Анну Сан.
* * *
Записка майора Борисова. Шифрованный файл OUSNECH6.doc
Теперь: кому было выгодно, чтобы апокрифическое завещание Петра Великого появилось именно в таком виде и именно в это время (предположим, что всё-таки середина-конец XVIII века)? Сложнейшая интрига на востоке Европы —это, несомненно, русско-австрийско-прусский треугольник. Со всеми возможными местами столкновения и пересечения интересов: контроль над германскими княжествами, разделы Польши, давление на Турцию на Балканах и планы на передел местной турецкой собственности.
И совершенно порой необъяснимые — особенно со стороны —колебания русской внешней политики. Ориентация на союз с Австрией времён матушки Екатерины сменяется вдруг резким прусским креном при Павле. А потом, после убийства Павла —новые фокусы. Плюс извечное противоборство двух влиятельнейших в регионе масонских лож — французского «Великого Востока» и британского «Шотландского обряда».
Документ в исходном виде написан по-немецки, с рядом явных грамматических несообразностей, означающих, что это перевод с русского или что писал его русский, владеющий немецким почти как родным, но всё-таки — почти. Поверим лейтенанту Рубцовой. Она всё-таки структурный лингвист. Дальше —закон простой. Qui prodest Ищи, кому это выгодно. Предположим, эта бумага самыми что ни на есть тайными путями попадает в распоряжение тайной же канцелярии Венского императорского двора. В то самое время, тогда Петербург и Вена находятся в самом пике взаимной любви, и когда их совместные армии громят турок на берегах Дуная. Даже если австрияки и не поверят в то, что это не липа — зерно сомнения не может не поселиться в душах ревностных и бдительных венских контрразведчиков. А это, в свою очередь, не может не сказаться на тоне их докладов по инстанции и на активности их агентуры, которая тут же вызовет ответные подозрения и ответную активность агентуры русской. А если к этому пруссаки, которым страшно не везет на русском фронте, добавят ещё и соответствующую обработку российского наследника престола и вот вам и смена флагов. Вот вам и странное окончание Семилетней войны. Вот вам и бурный роман Павла с Пруссией.
