Самих испытаний Большаков, естественно, не увидел. Даже видеозапись, которую Ренат в качестве арбитра сделал на полигоне где-то под Ярославлем, не давала четкого представления о том, что там произошло. Пришлось довольствоваться рассказом прапорщика и его комментариями к фильму, который он показал Илье в ту же среду, ему первому.

— Эксклюзивный показ, — с гордостью произнес он трудное иностранное слово.

Вначале экран был залит сплошной чернотой, светились только показания электронных часов по углам экрана: дата 22.12.1999 и время 03.00. Казалось, камера не работает, но потом откуда-то слева выплыл коренастый человечек в тулупе, с повязкой, на которой угадывалась надпись «посредник». Он был виден в отражавшемся от снега свете маленького фонарика, который держал в руке. Лицо его было красным, видимо, не только от мороза, но и от того, что он незадолго перед этим принял «для сугреву». Человечек приветственно поднял руку.

— Между прочим, полковник, — сказал Ренат. — Хороший мужик.

— В смысле, не мешал работать? — усмехнулся Большаков.

Голос Рената послышался из видеомагнитофона.

«Я включу фару на снегоходе, — говорил прапорщик, — передайте им, чтобы они мне обмундирование не пачкали своими шариками». Полковник согласно кивнул и вытащил из-за пазухи рацию. Камера опять уставилась в темноту, затем впереди вспыхнул расплывшийся по равнине круг света. Очевидно, Ахмеров оседлал снегоход. Стали видны сугробы да кое-где запорошенные снегом березки.

— А где майор? — спросил Илья.

— А он сразу вперед пошел. Две минуты уже прошло, он где-нибудь метрах в ста, а может, и дальше. Жаль, не захотел сняться перед стартом. Суеверный. В конце увидишь. Такой ихтиандр, серебристый весь, только очки темнеют.

Затарахтел снегоход, и светлое пятно запрыгало по сугробам, потом остановилось. Вдруг послышался негромкий хлопок — и стало гораздо светлее, словно за спиной у Рената зажглось огромное пламя. Большаков знал, что так оно и было.

— Это наше. А сейчас увидишь, что они придумали. Тут я на инфракрасные лучи перешел.

Невидимый до той поры горизонт озарился фантастическим мерцающим сиянием.

— Понял? Они тоже своих замаскировали. Инфракрасные излучатели по всему фронту плюс система рассеивания лучей. Дети маршала Жукова. Что-нибудь видишь? А они уже близко. А сейчас будет видно нашу сторону. Дешево, но тоже неплохо.

Экран залился сиянием горевшей на огромных жестяных противнях жидкости. Ярких пятен Илья насчитал гораздо больше, чем было изготовлено тепловых мишеней.

— Мы ещё несколько отражателей приладили к деревьям, — объяснил Ренат. — Красиво, правда? Мы их не видим, они нас не видят. У них темно, у нас светло.

— Как же майор их нашел?

— По звуку. У них такие классные мотосани, типа волокуши, знаешь? Я потом посмотрел, мне понравилось. Ручной пулемет впереди со всеми наворотами... Стоп, вот тут я вырубил им три основных частоты. Или раньше...

Сугробы медленно двигались навстречу: прапорщик бесцельно ехал вперед. Светлое пятно от фары, почти неразличимое на фоне ярких бликов пламени, постепенно стало прорисовываться на снегу.

— Но они молодцы, сразу переключились на резервные частоты. Когда я услышал, что началась заварушка, я им и эти частоты вырубил. В это время, наверное, и твой вирус включился.

— Это не вирус, — поправил его Илья. — Вирусы размножаются, а эта программа не размножается.

— Всё равно — бацилла.

Послышались необычно тихие звуки выстрелов, снегоход вильнул чуть вправо и устремился куда-то более целенаправленно. Доносились неразборчивые крики, затем совсем рядом оглушительно заорал Ахмеров: «А ты молчи, раз убитый! Не хрен всем докладывать!» Его поддержал дребезжащий голос неподалеку: «Прекратите разговоры! Нарушителям правил учений будет защитано поражение!»

— А это кто? Полковник?

— Ага, он на заднем сиденье.

В свете фары показался человек, обвешанный приборами, учебными гранатами и прочим снаряжением. Под утепленным обмундированием угадывался бронежилет, на голове красовался большой полупрозрачный шлем с установленными возле глаз дисплеями и камерами.

— Ого, это какая должна быть шея у «солдата будущего»? — присвистнул Илья.

— Тренированная, — отозвался Ренат.

Проваливаясь в снег «по самое не хочу», человек двигался к снегоходу и расстегивал пряжки шлема. Стрельба продолжалась. Теперь она была слышнее, но быстро затихала, словно удаляясь. Камера шарила из стороны в сторону, но кроме феерического инфракрасного сияния, ничего не было видно. Потом камера опустилась вниз, поближе к «убитому», и стало видно, как он выгребает из-за шиворота кроваво-красную кашицу. Доносилась невнятная матерщина.

— Это Борисов ему шарик туда затолкал? — догадался Большаков.

— Ага, ну и снега немножко, скорее всего, не нарочно. А может... Черт его знает, он ведь тоже приколист, не хуже тебя.

— На то он и начальник, — обиженно ответил Илья.

«Солдат третьего тысячелетия», наконец, достал из-за пазухи красящий шарик. «Убит. Наповал, — констатировал сорванный голос посредника. — Выходите по нашему следу на ту сторону». Снегоход двинулся дальше, остановившись ненадолго возле воронки разворошенного снега.

— Майор захватил один тобоган, — объяснял Ренат. — Управлять движком оказалось просто. Стрелять сложнее, но ты же его знаешь... у Борисова и табуретка выстрелит. Система управления у них к тому времени уже накрылась. Он сейчас ведет их за собой, как стадо, к ихнему штабу. И мочит по одному: Вот эта красота вдоль горизонта теперь работает на него, они даже не догадались её вырубить. А может, догадались, но не смогли, у них там всё к черту полетело. Но только майора всё равно убили, на самом финише. Десятого, командира группы, Яковлев оставил у штаба, и тот подо-рвал себя гранатой вместе с Борисовым.

— Герой... А что, Седьмой сам руководил боем?

— Ага. Это же его проект.

— Не завидую я ему.

— Да нет, все довольны. Активных сил у атакующей стороны не осталось. Посредники засчитали «ничью». Победила дружба.

Снегоход двигался по следам мотоволокуш к штабу условного противника. Время от времени на дороге попадались хмурые «убитые терминаторы» на приземистых санях, защищенных спереди бронестеклом.

— Это они сейчас такие злые, а потом мы с ними выпили — нормальные ребята.

Наконец, возле одного из сугробов показались фигуры четырёх человек, о чем-то беседовавших. В одном из них, коренастом, одетом в облегающий, когда-то серебристый, а теперь перепачканный сажей костюм, Большаков узнал майора. Второй, тоже невысокий и широкоплечий в бушлате и без шапки, был генерал Яковлев. Третий, закопченный, как и Борисов, — очевидно, герой-терминатор. Четвертый, в знакомом тулупе с повязкой — посредник. Фигуры приблизились, за их спинами стал виден туннель в снегу, уходящий вглубь сугроба. Борисов был без шлема, он всё время обтирал снегом свое красное потное лицо.

— А я боялся, что он замерзнет, — Илья переглянулся с Ахмеровым и они оба расхохотались.

Камера в последний раз прошлась средним планом по беседовавшим. Уже слышались их весёлые голоса, только слов нельзя было разобрать. Задержавшись напоследок на командире группы противника — черноусом, не таком уж молодом мужике, — прапорщик выключил камеру.

— Герой дня, между прочим. Первый, кому удалось убить «вечного майора» — знаешь ведь, что Борисова так называют? Хотя бы так, в учебном бою. Вот ещё почему они все так довольны. Они ж там, наверху, как сговорились его укокошить. Посылают в самое пекло, а то и как мишень подставляют...

— Может, теперь, когда это удалось самому генералу Яковлеву, они хоть немного успокоятся. Может, на это и расчёт был. Седьмой ведь тоже многоходовки любит, и Борисова он терять не хочет. Систему теперь дорабатывать будут, усилят защиту, помехоустойчивость.

— Конечно. Говорят, серьезная была проверка. Нами очень довольны. Если бы с Юрием Николаевичем Ларькин ещё был, им всем хана.