— Даже слишком, по нашим-то временам, —не без досады отозвался Караулов.

Грибов на секунду задумался, а потом сказал:

— А что, скоро такое поведение индивида в стрессовой ситуации будет расцениваться как девиантное...

Караулов заморгал глазами, вспоминая значение последнего слова. Вспомнил и спросил уважительно:

— Вы, очевидно, тоже психолог?

Тот махнул рукой.

— Я —всего понемножку. Так... Очень хорошо, что есть чертеж скверика. План места происшествия... и даже снимочки. Хотя на тот момент, как я понимаю, одежду уже побеспокоили.

Караулов виновато развел руками, извиняясь за коллег.

— А в целом прилично, с вниманием отнеслись к аномальному происшествию. Вполне в духе времени, — утешительно сказал Грибов.

"Лихачёву надо спасибо сказать, — подумал капитан. — Как знал, зануда чертов..."

— Мне кажется, у Вас ещё будет такая возможность, — вдруг, оторвавшись от окна, обратилась к нему Лесникова.

— Простите, что Вы сказали? — смысл неожиданно брошенной фразы ещё не дошел до сознания Юрия Александровича, а в груди уже забухало и челюсть непроизвольно поехала вниз. Инстинктивная реакция на невероятное и сверхъестественное. На то, во что не хочется верить.

— Ничего, — отрезала та и снова уставилась на желтеющие листья.

"Что же она такое сказала? Она мне ответила... Хотя я ничего не говорил... Нет, не может быть", — и вдруг к капитану вернулась уверенность, что Лесникова и впрямь ничего не говорила. Или всё-таки сказала? Да нет, конечно, померещилось.

— Так, а вот эта фотография из его бумажника... — бубнил себе под нос Грибов, — рассматривая снимок. — Угу... неординарная девочка.

— Ну, посмотри, —согласился он чуть позже, передавая фото напарнице, хотя та его об этом не просила — и это тоже выглядело странным. А ещё немного погодя Грибов вдруг удивленно переспросил у молчавшей женщины: —Да что ты говоришь? Эта девочка?

— Да. Беременна эта девочка от вашего исчезновенца! —вдруг зло ответила Лесникова, бросив фотографию на стол и почти неслышно прошептала: Все вы такие... Сделает ребенка и исчезает...

Грибов некоторое время смотрел на неё с укоризной и жалостью одновременно.

"Что тут происходит? —спросил себя следователь, и сам собой пришел ответ: — Да ничего. Забудем". И через несколько минут Караулову это удалось.

— Что Вы предприняли для установления личности пропавшего человека? —обратился капитан ФСБ к капитану МВД.

— Словесный портрет, — заговорил тот торопливо, — фоторобот разослали в отделения...

Караулов заметил, что теперь Грибов с такой же укоризной и жалостью смотрит на него, и почувствовал себя неловко. Он сам понимал, что перечисленные им действия были безнадежными.

— Отрабатываем версию, что он студент... —вспомнил Караулов.

Лесникова впервые за все время надолго отвернулась от окна и взглянула на Юрия Александровича с интересом.

— Составлен список студентов МГУ, не явившихся к началу занятий... —продолжал, приободрившись, капитан. —Сто двадцать два человека. Пока проверено двадцать три фамилии. Одного до сих пор не нашли, но под описание, которое дал Лихачёв, он не подходит...

— Шестьдесят рублей? —вдруг спросила женщина неожиданно спокойным тоном.

— Да, —сбившись, Караулов замолчал.

— Дайте, я их потрогаю, —попросила Лесникова.

Ошеломленный капитан полез в сейф за бумажником. Пошелестев десятирублевками, удивительная дамочка твердо сказала:

— Он студент. Учится в МГУ. Все остальные версии можете отбросить. Дорабатывайте список.

Положив свою теплую ладонь на руку Юрия Александровича, она нежно проворковала, глядя ему в глаза:

— Капитан, Вы его найдете. Я в этом уверена.

Ласковый голос женщины журчал, как ручеек. Глаза были словно выстланы коричневым бархатом и, глядя в них, капитан поверил, что найдет исчезнувшего студента даже под землей... Если только от него хоть что-нибудь осталось. Конечно, он доработает проклятый список. Сам, лично. Караулов ощутил пожатое мягкой ладони и почувствовал себя счастливым.

Рубцовой и Ларькину потребовалось около часа, чтобы обследовать место исчезновения. Им не хотелось привлекать к себе внимание, но терять время и дожидаться покрова ночи хотелось ещё меньше. Поэтому Виталий притворился художником, замаскировав часть аппаратуры в мольберте, а Ирине вручил по-грасовски навороченный фотоаппарат. Вдоволь "порисовав" и "нафотографировавшись", они уселись на скамейке в скверике. Ларькин купил даме мороженое: Ирина обожала столичное эскимо с детства.

— Что скажете, инспектор?

— А вы, коллега?

— У меня — ноль на палочке.

— А у меня отклонения. Я хочу сказать, небольшая магнитная аномалия в том самом месте, возле клумбы. Что интересно, пять шагов в сторону — и прибор уже ничего не фиксирует. Какая-то аномальная аномалия.

— Да, есть такое ощущение. А может, там просто кабель какой-нибудь проходит.

— Может быть. Их здесь до... и больше.

— А вообще-то само место, да и здание, — Ирина показала на громаду Московского университета, — слегка геопатогенное. Может, даже не слегка. У меня, конечно, с этими стенами и аллейками связаны самые разные воспоминания. И хорошие, и плохие. Но дело не только во мне. Все эти башни строились для того, чтобы подавлять человека мощью и величием империи. Чтобы рядовой обыватель чувствовал себя не просто маленьким человеком, а ничтожеством, тараканом, раздавить которого — раз плюнуть. На энергетике здания это, безусловно, сказалось. Сколько там нечисти водится, если бы ты знал! Я не про ворон и крыс, которых вокруг здания тоже полным-полно. Я про другое: домовые, барабашки какие-то, привидения... А сколько там вешались, выбрасывались из окон... Когда я училась, один студент зарезался в туалете. Насмерть.

— Кошмар на улице Ломов, —покачал головой капитан.

— Тебе смешно?

— Ни капельки. Могу добавить, что эту башню строили, как и все великие стройки в пятидесятых, да и в; прочие времена в России, заключенные. В каком-то смысле, здание стоит на человеческих костях.

— Тем более, на энергетике это не может не отражаться. Жизненная энергия любого существа, тем более человека, не исчезает бесследно. А когда она вот так грубо выбрасывается из его тела... Ну ладно, мы отвлеклись.

— Нет, отчего же. Не исключено, что МГУ напрямую связан с этим происшествием. Возможно, и место не случайно.

— Так каковы же будут наши дальнейшие действия? — казенная фраза в исполнении Рубцовой прозвучала довольно игриво, и Ларькин не мог не улыбнуться.

— Есть всего две кандидатуры для рандеву: исчезнувший и видевший. "Забить стрелку" исчезнувшему мы не можем по определению, ввиду его исчезновения. Остаётся только видевший. Судя по отзыву врачей, человек он эмоциональный. Если пробудить в нем какие-то воспоминания, не исключено, что тебе удастся установить с ним контакт —и воспринять его зрительные впечатления, сохранившиеся в памяти. А может быть, не только зрительные. Назовем это сканированием. Как тебе идейка?

— По-моему, это будет непросто. Надо бы мне взять с собой Илью. Вдвоем у нас лучше получится.

— Это обязательно?

— Ты не представляешь себе, как это "сканирование" выматывает. Я ведь не случайно сегодня психанула, это от перенапряжения. Я ещё не научилась все время быть такой выдержанной, прости, Виталик.

— Успокойся, я тоже сегодня лопухнулся. Но, похоже, всё обошлось благополучно.

— Очень трудно бывает пробиться в сознание к человеку, тем более — в память. Всплывает иногда такой мусор, такой бред. Совершенно ненужные воспоминания... С Ильей будет гораздо легче, он умеет вытягивать из человека информацию не хуже, чем его "Вампир" — из компьютерных сетей.

— Ну хорошо, пожалуйста. Я его подменю, завтра же и сходите. А я позвоню капитану, чтобы он вызвал свидетеля.

— Мы опять в милицию пойдем? Ах, да, понятно...

— Вот именно. Зачем светиться? Наше дело — из-за спины подсматривать. Если все получится, запомнишь внешность, лицо этого исчезнувшего парня. Я ведь помню твою реакцию на фоторобот...