— Без тьмы нет света, без зла нет добра, без смерти нет жизни. Всегда бывает двое.

— Значит, — обратился я к белой фигуре, — ты — Жизнь?

Ответ опять флегматично прогудел отовсюду, с обеих сторон сразу, в унисон от обоих великанов:

— Мы — Смерть. Мы — Жизнь.

Несмотря на кажущуюся бредовость, всё начиналось складываться в целостную картину. Я без толики весёлости улыбнулся — едва заметно, одними уголками губ. Затем решительно шагнул вперёд, ближе к сидящим на тронах силуэтам:

— Вы сказали, что знаете, зачем я здесь.

— Да. Людей всегда ведёт любопытство. Люди не меняются. Нужно всегда одно и то же.

Я кивнул, то ли их словам, то ли собственным мыслям, и проговорил:

— Ответы.

Создатели, как я по-прежнему называл их про себя, не стали ни подтверждать очевидную истину, ни пытаться её опровергнуть, лишь всё так же смотрели. Я буквально кожей ощущал, как вокруг меня отмеряется вязкое время, капля за каплей.

Я взглянул на них, на каждого по очереди:

— Что вы хотите за то, чтобы ответить на мои вопросы?

— Ты сам готов ответить на них.

— Что?.. Я… Да это же бессмыслица какая-то!

Мне показалось, что в этот момент их взгляды на мне ослабли, словно они оба на мгновение отвели их в сторону. Затем всё вернулось обратно, и последовал ответ:

— Чтобы найти прошлое, что ты ищешь, и получить ответы, тебе достаточно воссоединиться с собственной памятью.

— Что… Ну само собой! — Я, на миг забыв, где я и что за сущности находятся передо мной, взорвался. — В этом-то и проблема! Если бы я знал, как это сделать, я бы сюда не пришёл! Что за глупость…

Время продолжало течь, и я больше не чувствовал никаких изменений во взгляде, сосредоточенном на мне. Создатели, похоже, и не заметившие моей внезапной вспышки, сидели, ожидая от меня следующего хода. Я бессильно вздохнул: их игра — их правила.

— Хорошо… Что я должен сделать, чтобы воссоединиться с потерянной памятью?

— Чтобы воссоединиться с прошлым, нужно перестать убегать от него.

— Я… Я не понимаю! Вы можете объяснить это?

Ещё одна секундная пауза, как будто они набирали воздуха перед длинной тирадой, а затем:

— Всё то время, что ты находился в этом мире, твоё прошлое было рядом с тобой. Но ты избегал его и не хотел посмотреть ему в глаза. Чтобы снова обрести память, достаточно сделать это.

Внизу, под сплошным чёрным камнем, сверкнула очередная молния, ярче предыдущих, и от тронов Смерти и Жизни разбежались переплетающиеся паутинки трещин, сразу же исчезающих, как сдуваемая ветром пыль. Я нахмурился, по-прежнему не соображая, что они имеют в виду.

— Вы говорите так, будто это «прошлое» — реальный человек.

— Прошлое — часть тебя, а значит, оно — такой же реальный человек, как и ты.

— То есть, вы хотите сказать, где-то по загробному миру… Хм… Бродит моё прошлое? В облике обыкновенного человека?

— Верно.

— Это… — Я запнулся, подбирая правильное слово. — Это странно… А вообще-то, не страннее всего прочего. Как мне его узнать? Может, я его уже встречал?

— Разумеется, ты встречал его, и не раз. Оно всегда было рядом.

Я огляделся вокруг:

— Но сейчас здесь никого нет, кроме нас.

На этот раз ответа не последовало. Зато из-за тронов, откуда-то из середины пространства между ними, кто-то появился. Человек — и чем ближе он подходил, тем яснее становились черты его лица. Сумев рассмотреть его, я отшатнулся назад:

— Да вы шутите!

Мой двойник замер чуть впереди тронов, между мной и ими. Он не слишком-то изменился с нашей последней стычки — такая же изорванная одежда, то же непроницаемое выражение лица. Добавилось разве что соляных разводов от морской воды, покрывавших его с ног до головы. До самых кончиков спутанных и слипшихся в колтуны волос.

Он стоял, опустив глаза в пол, и не предпринимал никаких попыток приблизиться, что совсем не вязалось с его поведением в наши предыдущие встречи. Я внимательно посмотрел сначала на него, а потом на Создателей:

— Серьёзно? Он — моё прошлое?

Два исполина, застывшие, казалось, пока я отвлёкся на двойника, снова воспрянули:

— Верно. Он — утерянная часть тебя.

Я скептически хмыкнул и опять перевёл взгляд на стоящего передо мной человека. Левая сторона его куртки, особенно рукав, пестрела множеством дыр, оставленных, судя по обгорелым краям, огнём. Я осторожно протянул руку и сквозь одну из этих дыр, размером с монету, опасливо дотронулся до его кожи. Не знаю, чего я ожидал — ощутить какую-нибудь связь с ним, заметить, что что-то начало происходить. Или понять, что он вовсе не такой же человек, как я.

Но нет. Кожа на ощупь была такая же реальная, обычная и живая, как моя собственная. Я бы, пожалуй, даже не смог отличить, где чья. В то же время то, насколько неподвижно двойник стоял, пугало. Он никак не отреагировал на моё прикосновение, хотя его мышцы и не были напряжены так же, как у «статуй» из ущелья. Толкни я его — и он бы послушно упал. Но толкать не хотелось.

Отступив на шаг назад, я спросил:

— Если он — часть меня, тогда почему он пытался меня убить? В тоннеле, на лодке. Да один чёрт знает, сколько ещё раз! Ну, почему?

Я обращался к Создателям, но при этом неотрывно смотрел на двойника — словно надеялся, что ответит мне он.

— Таков естественный порядок. Прошлое не безобидно, оно может ранить, а может и убить. Всё зависит от того, что именно в нём скрыто.

— То есть, это не вы его на меня натравили?

— Нет. Извне оно действует самостоятельно, так же, как действовало бы, оставшись внутри тебя. Оно — часть тебя, а значит, и часть твоей личности. Все мучения, пережитые тобой по его вине — это те мучения, которые ты, оставшись целым, приносил бы себе сам.

Я медленно обошёл вокруг двойника, внимательно изучая каждый его волос, каждую нитку, торчавшую из прорех на его рукаве. Не знаю, почему, но мне это казалось важным — запомнить его таким, каким он предстал передо мной здесь, в обители Создателей.

— Хорошо. Допустим, я понял всё, что вы сказали, и поверил в это. Что дальше?

— Если ты хочешь получить ответы, ты должен воссоединиться с ним.

— Но как?

— Загляни ему в глаза.

Значит, заглянуть в глаза… Он по-прежнему стоял, опустив голову вниз, будто рассматривал собственные ботинки. Я подступил к нему спереди, протянул руки и осторожно, стараясь не делать резких движений, поднял её в нормальное положение.

В первую секунду мне почудилось, что я опять взглянул в то пыльное зеркало, найденное на старой мельнице — при желании можно разглядеть своё же лицо во всех подробностях. Впрочем, уже через мгновение я позабыл об этом и сделал то, что говорили Создатели — посмотрел своей копии прямо в глаза.

Поначалу я ничего не заметил, почти на полминуты мы просто застыли друг напротив друга и не шевелились. Затем что-то… изменилось. К ощущению Создателей, которые из моей головы никуда не девались, добавилось что-то ещё, словно по соседству с той Вселенной, что уже там устроилась, зародилось нечто новое. И это нечто постепенно росло, вытесняя всё большую часть постороннего, занимая всё большую часть моего мозга…

Двойник судорожно вздохнул и задвигался. Я инстинктивно отпрянул, когда он шагнул ко мне, но было поздно: его пальцы сомкнулись на моих запястьях мёртвой хваткой. Он приблизился ко мне вплотную, как при поцелуе, из его глаз полился свет — совсем как тот, который рвался из меня, когда я видел себя в наваждении.

Нечто в моём сознании продолжало расти. От глаз, от самого мозга по всему телу распространилось странное жжение, как если бы что-то выжигало меня изнутри. Я дёрнулся, пытаясь освободиться, но его сила никуда не исчезла: он держал меня крепче, чем в железных тисках. Я завопил, не в состоянии терпеть нарастающую боль, свет померк, и тьма поглотила меня вместе со всем остальным.