Ревность вновь остро уколола Айрис где-то в районе сердца. Она никогда прежде не испытывала к мужчине настолько сильный интерес, что заставил бы её ревновать. Да что там! Айрис вообще не испытывала к мужчинам никакого влечения, она всё вспоминала слова деда о том, что надо быть осторожной. А её мать когда-то потеряла голову и полюбила.

По словам Арнима, любовь не приносила некромантам счастья, если они влюблялись не в таких же, как и сами. Может быть, дедушка пытался сказать, что и бабушка была одарена, только сама этого не подозревала? Или носила в себе дар своих предков… Ведь она никогда не рассказывала о собственных родителях.

Айрис утонула в собственных мыслях и даже не заметила, как леди Трау сдёрнула её с пуфика и принялась расшнуровывать платье. Девушка только покорялась, позволяя переодевать себя, и не смотрела в отражение в зеркале — всё равно она не увидела бы там ничего нового. В отличие от своей матери, она явно не была создана для любви…

Она вспомнила то странное ощущение, когда овладевала сознанием оживлённого существа. С леди Трау всё было иначе, Айрис просто служила какой-то тоненькой связью между духом и тем, что осталось от тела. А вот растение, тоже обладавшее каким-то подобием сознания, изнутри ощущалось совсем по-другому. Айрис даже не была уверена в том, что это реально, и до сих пор удивлялась, что ей всё удалось.

— Ты сильна, госпожа, — тихо произнесла леди Трау. — Вы вдвоём подняли бы не только ар-р-рмию. Уж я-то знаю. Такой силой нельзя р-р-разбр-р-расываться. Такая сила должна р-р-расцветать. Не вздумай сдаваться, Айр-р-рис! — сейчас она говорила почти как дедушка. — Где ты, а где какие-то жалкие двор-р-ряночки? Если у Себастьяна в голове есть хоть немного ума, он ни за что не упустит свой шанс. Мужчин-некр-р-романтов хватает, а из женщин за последние годы ты — единственная!

Она силой повернула Айрис лицом к зеркалу.

— Смотр-р-ри!

Девушка взглянула на гладкую поверхность и застыла от удивления. На неё из зеркала смотрела совсем другая девушка. Куда-то делась подростковая угловатость, так не хотевшая покидать её тело, и глаза приобрели совсем другое выражение. Леди Трау ничем почти не пользовалась, не создала никакую особенную причёску, но Айрис вдруг почувствовала себя красавицей. И платье она каким-то чудом нашла не чёртое, а светлое, нежно-голубого оттенка.

— Мать учила тебя манер-р-рам! — провозгласила леди Трау. — Но главное для леди быть смелой. Не позволь де Ожеллу искать тебе нюхательную соль!

— Далены, — невольно улыбнулась Айрис, — ничего не боятся. Мы же, в конце концов, некроманты. Даже если об этом не принято рассказывать.

— Р-р-расскажешь! — пообещала леди Трау. — Только позже, госпожа… Ты победишь, Айр-р-рис, и станешь его женой. Вечер-р-р близко, нам пор-р-ра!

Айрис улыбнулась. Она не знала, что волшебного было в словах леди Трау, но вдруг почувствовала странную уверенность в себе и поняла, что не станет возражать. Если женщина говорила, что её впереди ждёт только победа, значит, надо было слушаться.

Она вновь вспомнила о Себастьяне, о той эмоции, которую успела поймать в момент поцелуя, задержала на секунду дыхание, воззвала ко всем своим силам и выдохнула:

— Теперь я точно готова. И никто из них больше оскорблять меня не будет…

— Иначе, — усмехнулась леди Трау, — будут иметь дело со мной и с этим пар-р-ршивцем-котом!

Айрис понятия не имела, почему оживлённая упомянула Остина, но не стала спорить. Может быть, и вправду всё сейчас играет ей на пользу? Так почему б не поверить в себя?

— Пора, — кивнула она. — Я больше не сдамся.

Зал, в котором они обычно ели, изменился до неузнаваемости. Он будто бы стал больше и сверкал неожиданной чистотой. Себастьян позаботился о том, чтобы к приезду его друга не осталось ни костей по углам, ни черепов, ни иллюзорных пауков размером с кулак. Стол был накрыт снежно-белой скатертью, а тарелки, расставленные на нём, могли стоить целое состояние.

Айрис никогда не была на балах, но зато читала местные газеты и знала о том, что в последнее время стало модно сначала накормить гостей, а потом приниматься плясать. Обычно столы заколдовывали, чтобы они или отъезжали в сторону, или растворялись в воздухе, но если дома не было ни одного мага, а нанять его не представлялось возможным, прикручивали к ножкам мебели колёсики. Конечно, есть за таким сооружением было не очень удобно, каждое неудобное движение гостя могло привести к катастрофе.

Здесь всё, разумеется, реагировало на чары. И когда Айрис вошла в зал, у стола появился ещё один стул, предназначенный именно для неё. Она замешкалась на мгновение, а потом приказала себе идти дальше и ни о чём больше не думать. Почувствовать себя хозяйкой, даже если таковой не является.

Слуга помог ей сесть, но Айрис, вспоминая мамины уроки, не позволила себе взглянуть на него с благодарностью или хотя бы обратить внимание на то, кто на самом деле её обслуживал. Она лишь заметила костлявую руку и поняла, что это такие же скелеты, как и леди Трау, только, возможно, не поднятые из могил, а тоже созданные заботливой иллюзией.

Так или иначе, а другие девушки чувствовали себя не слишком комфортно. Айрис пришла не первой, своё место уже занимали Сюзетт, Лорейн и Дараэлла. Последняя была, как всегда, прекрасна, но в чёрном платье почему-то походила на вдову.

Сюзетт была в белом. В сочетании с её светлыми волосами, белоснежной кожей, невыразительными чертами лица она напоминала какое-то одноцветное пятно, в котором кому-то предлагалось отыскать человека. Лорейн же воспользовалась предоставленным лордом Брайнером гардеробом, и чёрное одеяние выгодно подчёркивало её типично северную внешность.

Дверь в зал распахнулась вновь, на сей раз пропуская Хильду. Ведьма, разумеется, тоже в тёмном, гордо пересекла весь зал и опустилась на предложенное ей место без единого возмущения, хотя, очевидно, хотела что-то сказать. Айрис никак не могла отделаться от ассоциации с какой-нибудь вороной, сейчас высматривающей, кого бы ей побольнее клюнуть, так, чтобы след от клюва остался надолго и не сходил, что б ни делала жертва. Но, увы, Хильда так и не смогла отыскать подходящую девицу, потому предпочла повернулся ко входу в зал лицом.

Последней пришла Луиза. Она была единственной из девиц, кто не удосужился выбрать более-менее парадный наряд, и явилась в своём потертом сером платьице, подобающим больше служанке, чем супруге второго по значимости в государстве мужчины. Разумеется, никто и не рассчитывал на её победу, но Айрис, доселе чувствовавшая себя не слишком уверенно, словно услышала звоночек: вот кто скорее всего покинет их сегодня.

Луизе всё ещё было очень страшно. Она с опаской взглянула на слугу, когда тот попытался отодвинуть для неё стул, и отпрянула, когда осознала, что существует опасность пусть случайного, но всё же соприкосновения. Её лицо стало мертвенно-бледным, рыжие красивые волосы сейчас будто потемнели, потому что некому было помочь девушке управиться с ними.

Айрис почувствовала укол жалости. Наверное, Луизу надо было отпустить уже давным-давно, не заставлять её страдать. Если б только Хильда не убеждала всех, что выгон с отбора автоматически подразумевает смерть…

Но ведь Себастьян не причинит девушкам вреда! Почему-то Айрис была уверена в том, что та же Джейн сейчас жива и здорова, наслаждается своей жизнью в столице в той мере, в которой вообще способна получать удовольствие в сложившихся обстоятельствах. И ничто не заставляет её вздрагивать на каждом шагу в ожидании смерти.

Луиза же напоминала загнанное в угол животное. Рассматривая свою конкурентку, Айрис увлеклась настолько, что даже не заметила, как прибыли Кристиан и Себастьян, и когда зазвучал голос хозяина замка, с трудом заставила себя оторвать взгляд от бедняжки. Если кто-то и попал сюда по ошибке, то именно она — на Луизе и лица-то не было, она вообще напоминала бледную тень себя-прежней. Ведь сейчас, на коллективной встрече, уже не осталось ни одной девушки, которую можно б попросить заменить её.