— Полагаю, ты хочешь мне рассказать.

— Да, хочу, — подтвердила я. — Потому что если ты принимаешь меня, то принимаешь и моего брата.

Я видела, что спина юноши была напряжена.

— Он ведь…

— Темнопоклонник? — я усмехнулась и села прямо. — Да, как и я.

— Как и ты?

Рейган поднялся со стула и, развернувшись ко мне, присел на столешницу.

— Хочешь сказать, что ты убивала людей, чтобы принести их в жертву богам, ты шантажировала нас жизнью Алоиса и подвергла жизнь Эвелин опасности? Ты не винишь его, и я уважаю твою позицию, но не думай, что я простил ему это. За человека говорят его поступки, и в случае твоего брата, боюсь, это не слишком приятный разговор.

Я медленно выдохнула, готовясь к тяжелой беседе.

— Вы хотели напасть на него, конечно, он пытался защитить себя. Но почему ты не упомянул о том факте, что Алоиса он все же отпустил, и даже Альту, которая едва не убила его, Джош не тронул?

Рейган усмехнулся.

— Если бы он убил Алоиса, то лишился бы козыря, и тогда я, Софи или Николас тут же поймали бы его. Твой брат был в меньшинстве, и поэтому сбежал, как только появилась возможность.

Я едва не взвыла. Он мыслил так логично, но так неправильно! Ведь поступки Джоша были продиктованы совсем не этим!

— Разве в таком случае не правильнее было бы удерживать контроль над Алоисом до тех пор, пока Джошуа не оказался бы в безопасности? Поверь, для него ничего не стоит использовать силу на расстоянии.

Рейган открыл рот, чтобы что-то сказать, но я не дала ему вставить и слова, уводя беседу в нужное мне русло.

— До вашего прихода я услышала от него удивительную вещь. Оказывается, светлочтивцы — ужасные тираны, которые с самого начала притесняли темнопоклонников, не гнушались убийством ни детей, ни женщин. И что миру будет, в общем-то лучше, если вас не будет.

Юноша вздернул бровь.

— Если ты полагаешь, что, сказав это, ты расположила меня к своему брату, то ты очень плоха в манипуляции.

— Ты не понимаешь. Они думают о вас точно также, как вы о них. Истина о зле и добре давно потеряна в веках, а вы все продолжаете враждовать и убивать друг друга. Ты знаешь, кого приносят темнопоклонники в жертвы? Заключенных, осужденных на казнь. Они выполняют роль палачей, но не вершат судьбы несчастных. Так за что же их убивать? Скажи мне, Рейган.

— Как ты и сказала, это вражда длится уже очень давно.

Я поднялась и подошла к нему.

— И неужели это значит, что нужно тащить ее за собой, как никому не нужный балласт в новое поколение? Вы хотя бы раз пытались заключить мир?

Рейган смотрел на меня, чуть прищурившись.

Мне нравилось, что он размышлял о том, что я сказала, а не бездумно отпихивался от моих слов. Если кто и мог сделать шаг на путь к миру, то это наш «король». Хотя у него и были замашки отца, он старался побороть в себе склонность к полному контролю, и он уж точно не был узколобым и мог посмотреть на мир под другим углом.

Взять хотя бы то, что он даже слова не сказал по поводу отношений Алоиса с мужчиной, да и то, что мужчина — темнопоклонник, его кажется, тоже не слишком тревожило. Потому что этот Кристиан помог им. И моего брата он скорее обвинял в его поступках, чем в принадлежности к враждующему клану.

Я взяла его за руки.

— Это будет нелегко. Но стоит хотя бы попытаться.

Рейган поймал мой взгляд и покачал головой.

— Это противоречит всему, что мне говорили с самого детства, будет очень нелегко изменит свою точку зрения, и я еще не уверен в том, что хочу ее менять.

— Это не то решение, которое стоит принимать сиюминутно, это тяжело. Но одно я скажу тебе точно… Если ты продолжишь эту войну, меня с тобой не будет. С другой стороны, нам придется столкнуться с непониманием, неповиновением, провернуть огромную работу, но я обещаю, что буду вместе с тобой, поддерживать и помогать тебе.

Он усмехнулся и прислонился своим лбом к моему.

— Когда я сказал, что ты плоха в манипуляциях… Забудь это. Ты — ужасно хороший манипулятор.

— Я не манипулирую, Рейган, — серьезно ответила я. — Я говорю, как есть. Я хочу узнать лучше своего брата, а не смотреть, как он умирает. Я хочу сотворить вместе с тобой нечто невероятное, а не продолжать войну, погрязая с каждым убийством все глубже в трясине. Да я и не смогла бы сделать этого.

Он обнял меня, и я крепко прижалась к нему.

— Я не буду принимать решение сейчас. Мне нужно хорошо подумать, взвесить все за и против, поговорить с ребятами…

Улыбнулась.

— Я рада, что ты так серьезно задумался об этом.

— Разумеется. Не ты ли говорила, что покинешь меня, если я сделаю неправильный выбор, тем самым подняв ставки до небес?

Я хмыкнула.

— И еще… Я думаю, что мне нужно поговорить с Джошуа. Наедине.

Сердце замерло в груди. Я отстранилась и, затаив дыхание, посмотрела на Рейгана.

— Ты серьезно?

— Да. Ты можешь устроить это? — приподнял он бровь.

На моем лице расцвела широкая улыбка и я, не в силах удержать себя, приподнялась на цыпочки и поцеловала своего «короля».

ЭПИЛОГ

Два месяца спустя…

Стоя перед огромной статуей Живого бога, я чувствовала, как каждый нерв в моем теле дрожал от беспокойства. На самом деле, я думала, что молния ударит в меня сразу же, как только я войду в храм, ибо я была темнопоклонницей. Но этого не произошло.

Свет от тысячи свечей ярко освещал огромный зал, в котором собрались все светлочтивцы. Ведь сегодня было торжественное событие, наследницы правящего рода наконец приносила клятву, после чего должно пройти мое назначение в совет. Впервые за долгое время совет будет снова полон.

Я ощущала сотни, направленных в спину взглядов. И от этого тоже становилось не по себе. Но осознание того, что в зале стоят мои друзья и Рейган, несколько облегчали ситуацию.

Это были два очень трудных месяца.

Месяцы бесчисленных разговоров о темнопоклонниках и моем брате между мной и Рейганом, Рейганом и остальными членами Шести, между Эвелин, Софи и мной. Месяцы тайных встреч с Джошем. Месяцы тайных встреч с мамой. Месяцы упорной работы. И сегодняшний день должен увенчать их.

Я закрыла глаза и выдохнула, опускаясь на колени. Опустив дрожащие руки на колени, склонила голову.

— Клянусь почитать тебя и служить тебе, о Великий. Клянусь стать святым мечом твоим в борьбе с ненавистным твоей природе злом. Наставь меня на учение вверенного мне дара твоего. Клянусь, что не будет он использован во зло, или пронзит меня праведный гнев твой.

Я открыла глаза и подняла взгляд на сияющие глаза бога. Сглотнула.

Здесь я должна поклясться, что убийство нечестивых темнопоклонников будет моей миссией, пока губ моих не коснется последний выдох. И что не иссякнет пламя мое, пока не будет истреблен каждый из них.

В идеальной тишине зала тихие шепотки прозвучали как вопли. Я посмотрела влево, где стоял верховный жрец — Ридарон. Он смотрел на меня, чуть прищурившись, будто размышляя, что же я пытаюсь выкинуть. Поймав мой взгляд, мужчина махнул рукой, веля продолжать. Я улыбнулась слегка подрагивающими губами.

— Клянусь, что не нарушу заповедей твоих, ибо постигнет меня справедливая кара твоя. Прими жизнь мою в руце твои, ибо она — есть ты, а цель моя — поиски пути к тебе. Клянусь, что не отрекусь от тебя, покуда не отречешься ты от меня. Прими же меня, Бальтаринаадан. И коли будут нарушены клятвы мои, навеки путь к тебе будет запечатан. Клянусь.

Я замерла.

Шепотки за спиной усилились, ведь вторая половины клятвы совершенно отличалась от той, что приносили светлочтивцы.

Меж тем все шло не так, как должно было, и все это понимали.

Я подняла взгляд на лик бога, но он был ровно таким же, как и раньше. Ничего не поменялось. Ничего не указывало на то, что моя клятва была принята, и что я стала светлочтивой.

Ридарон уже направлялся ко мне, пересекая зал решительным шагом, мельком я увидела, как Рейган попытался пробиться в центр, но его удерживали какие-то люди. Что совершенно не нравилось юноше.