Молодчики, на появление русских военных отреагировали по разному, двое мгновенно, бросив добычу прыгнули в фургон, двое других, застигнутые практически в дверях, ничего лучше не нашли чем попытаться открыть огонь. Что было, несомненно их ошибкой, возможно последней в жизни. Ефрейтор-вестовой, Толя Курков, до призыва в армейские ряды несколько лет занимался стендовой стрельбой и только небольшие проблемы со зрением не позволили ему сделать спортивую карьеру. Отработать из автоматического карабина по двум ростовым мишеням с расстояния чуть менее ста шагов — для Куркова было раз плюнуть.

Не успел Громов нажать на курок, целя в грудь расхристанного хлопца в расстегнутом пиджаке и десантным немецким МП «Эрма» в руках, как за спиной залаял карабин ефрейтора. Через секунду или две, все было кончено. Белый, помятый фургон сорвался с места с пробуксовкой и помчался, виляя и хлопая незакрытыми задними дверьми по улочке, а на булыжниках, рядом с печальным хозяином лавки на булыжной мостовой оплывали кровью тела налетчиков.

Игнорируя завывания вдовы, Громов осторожно подобрался к бандитам. Совсем сопливые. Один даже в арестантских штанах и ботинках. Однако вооружены до зубов. Два пистолета, лицензионные польские «Астры», обрез винтовки, с кустарно отпиленным прикладом и «Эрма».

На звук стрельбы наконец то примчался пеший патруль. Четверо взмыленных солдат во главе с фельдфебелем.

— Вы вовремя. Все закончилось. Желчно сообщил Громов. Из какой части?

— Господин полковник! Спешили как могли! Сил не жалея, бежали…

Посмотрев на внушительное брюхо фельдфебеля, Громов мрачно усмехнулся и повторил.

— Какой полк, фельдфебель?

— Двадцать шестой Могилевский пехотный, господин полковник! Заорал фельдфебель.

— Вольно. Можете уже не орать. Осмотрите потерпевшего и вызовите помощь…Исполняйте!

Через двадцать минут командирский вездеход подкатил к бригадному, наспех оборудованному бекету с грубо сваренным и наспех покрашенным шлагбаумом, карульному помещению сделанному из мешков с песком и прикрытого сверху листами кровельного железа закрепленными на поперечных балках. Завершал бекет установленный и так же прикрытый мешками с песком «полугусь» с крупнокалиберным пулеметом.

Бригада, хоть и потрепанная, но все еще боеспособная расположилась в дубраве на северной окраине Золчева, техника пряталасьь в тени, на открытой местности были только ряды палаток прикрытых маскировочной сетью и ветками.

— Сегодня ночью — ждем эшелон с двадцатью «самоварами» и десятком бронетранспортеров для восполнения потерь. Начальник штаба, моложавый выпускник Академии, подполковник Некрасов отрапортовал вошедшему в штабную палатку командиру.

— Двадцать каких «самоваров»? Не понял Громов.

— Так это Дмитрий Иванович, фрицы так наши «восьмидесятки» называют. «Самоварами» или еще «свистунами».

Громов усмехнулся. Если враг твоим танкам придумывает прозвища — значит ты заставили немца нашу технику уважать. И главное, как точно. Газовая турбина действительно свистит, когда танк набирает ход.

— Юмористы, эти фрицы. Выдал каламбур Дмитрий и отправился в свой, командирский закуток, штабной палатки.

Хотелось лечь на узкую полевую кровать и провалится в сон, которого он был лишен во время короткой, но кровавой компании и почти неделю перед ней. Едва, скинув сапоги и ослабив ремни партупеи, полковник коснулся щекой подушки, как его уже немилосердно трясли за плечо.

— Господин полковник! Дмитрий Иванович! Вставайте!

«Бомбят! Война!»

Пронеслось в голове и Громов вскочил еще не раскрывая глаз, но уже застегивая портупею.

Перед ним ако три богатыря стояли, начальник штаба Некрасов, начальник особого отдела Самойлов и командир разведывательного эскадрона. Странное трио.

— Дмитрий Иванович. Начал Некрасов. Сейчас звонили из штаба корпуса. К нам какие то гости катят. Из самой столицы.

— Комиссия Генштаба? Главкомата? Или все вместе?

— Нет, господин полковник. Вставил фразу контрразведчик. Это не комиссия. Это гости, которым надо выделить палатку для какого то секретного совещания в расположении нашей бригады. Обеспечить им котловое питание, охрану и возможно, транспорт.

— Что еще за столичное совещание в расположении танковой бригады? Нелепица какая то!

— Нет Дмитрий Иванович. Это называется конспирация. Думаю все очень серьезно и сюда едут непростые люди по линии контрразведки, безопасности и борьбы с терроризмом.

Громов сморщился как от приступа зубной боли.

— Вот этого нам еще не хватает, для полного счастья. Шпионские игры в расположении вверенной мне части.

******

Шпионы или кто там еще, прибыли ближе к сумеркам на двух угловатых колесных броневиках обычно используемых жандармерией и полицией в неспокойных областях типа Кавказа. К этому времени, по приказу Громова, нижние чины установили трофейную немецкую штабную палатку и даже провели туда освещение от городской сети. Караул вокруг палатки несли ребята из пластунской сотни капитана Бекасова, люди отчаянные и умеющие, если надо держать язык за зубами.

Из первого броневика выпрыгнула несколько офицеров в армейском камуфляже из второго, какие то непонятные персонажи в масках. Они направились к установленной палатке и один из офицеров, показался Громову странно знакомым.

«Это же Женька! Небогатов, черт тебя разбери!»

Громов, сделал шаг вперед и громко закашлял, все обернулись, включая человека похожего на Небогатова.

Да, это был жандармский офицер Евгений Небогатов собственной персоной, с которым они совместно выпили не одну сотню литров горячительных напитков, болтались по барделям, вместе отмечали праздники и прочее, прочее.

— Господин полковник! Первый шаг сделал Небогатов, прикладывая руку к кепи.

— Господин жандарм…только и успел прошептать Громов, вспомнив, что не знает нынешнее звание Жени. Как давно они не виделись.

— Увидимся позже, Дим. Я тебя найду.

Секретная встреча в палатке завершилась часа через три, неизвестные офицеры и люди в масках, погрузились в свои броневики и убыли в неизвестном направлении, а Небогатов и Громов уединились в опустевшей палатке.

— Что это было, Женя? Почему в месте расквартирования моей бригады? Что других мест нет? Напустился Громов на товарища едва они убедились, что их никто не может подслушать.

— Места есть, но нужно здесь. Выдал Небогатов, явно думая о чем то своём.

— Ладно, махнул рукой Громов. Коньяк будешь?

— Обязательно. И закусить бы чего. А то с утра ничего не ел. Мотаюсь с этими полудуркам в духоте по местным трактам.

Выглянув из палатки, Громов жестом вызвал вестового и тот через пару минут, кивнув головой, исчез за рядами палаток.

— Сейчас все будет, Жень. Обнадежил Громов, Небогатова. Чего ты здесь вообще делаешь? Ты же в Туркестан собирался.

— А я там и был. В Наманганском уезде. Дела там такие, что ухх…Только ночью меня в самолет запихнули и с пересадками сюда, в Киев…Из Киева в Золочев. Уже в броневике…Слушай Дим, как ты вообще мог танковые войска для карьерного роста выбрать???Это же кошмар. Духота, тряска, сидишь в коробке стальной ни хрена не видно…

— У нас теперь в танки новинку техническую ставят. Кондиционер называется. Вам в жандармерии такой не положен наверное… Опять же мы к тряске- люди привыкшие….

Уязвленный Женя нахмурил брови и сдался. В конце концов Громов все равно получит инструкции от своего командования, в ближайшие сутки, так что секретность разводить, не имеет смысла.

— Где там твой адъютант с едой и коньяком?

— Он не адъютант. Я не генерал, мне адъютант не положен. Это вестовой или как еще говорят — ординарец. Сейчас принесет. Курок, парень смышленый и расторопный. Сегодня выручил меня здорово, кстати..

— А что случилось?

— Да, ухари какие то, еврейскую лавочку грабили. Прямо среди бела дня, почти у патруля под носом. Ну Курок из АКС, двух сразу порешил. Пока я пистолет свой поднимал ….

— Грабители говоришь…И как это проблема?