— Так точно.

— Тогда почему начштаба, подполковник Репнин, мне на вас рапорт подал?! И грозился подать еще выше?

— Не могу знать! Видимо на это были веские для Репнина причины!

Выпучив глаза, отчеканил Дельвиг, смотря куда то поверх головы командира полка на отбитую штукатурку подвала.

Полковник Огарёв вздохнул и закатил глаза.

— Послушайте, капитан Филиппов… Сергей Петрович, с трудом заставил себя вспомнил его имя полковник. Я конечно понимаю, что вы офицер очень заслуженный, полный Георгиевский кавалер, да и опыта у вас на троих хватит, но… вы должны понимать, что значит попытка оспорить мои приказы в боевой обстановке?

— Я понимаю, Александр Николаевич. И ответственность свою, осознаю полностью. Как за свои слова так и за свои действия. Но идти в бой с германцами — неподготовленными, это значит провалить операцию и понести бессмысленные потери..

Огарёв отшатнулся от таких слов и а секунду даже смутился, но быстро взяв себя в руки прошипел..

— Вы забываетесь, капитан. То что вам, благоволит, по непонятным мне причинам командир дивизии, не дает вам право подрывать авторитет вышестоящих офицеров…

Вытянув руки по швам, Сергей пристально смотрел в глаза Огарева и тихо ответил

— Может благоволение ко мне, генерал-майора Гвоздилова связано с тем, что встретив войну у самой границы, во главе гренадерской роты мне удалось отбить атаку целого танкового батальона фольксвера и удержать позиции? Или потому, что будучи всего лишь старшим лейтенантом и возглавив гренадерский батальон в боях под Лидой, мне снова удалось удержать позиции перед усиленным полком неприятеля и отойти сохраняя полный порядок… Думаю, в этом секрет благоволения..

Генерал-майор Аристарх Гвоздилов, до последнего времени — начальник Одесского юнкерского училища имени Штадена(1), в прошлом очень неплохой командир 2 Сибирской стрелковой бригады, возглавил остатки второй гренадерской дивизии всего лишь две недели назад после отвода людей Дельвига с Западного фронта.

Уцелевших после «Черного мая» (2) гренадеров переправили под ударами вражеских «Арадо», через Днепр, затем загрузили в поезд ведомый паровозом… Честно говоря, именно паровоз вызвал у Сереги всплеск энтузиазма, поддержавших его, впавших в уныние, подчиненных.

— Куды нам против немцев, ей Богу! Злобно вякнул, увидев паровоз, командир бронебойного взвода подпрапорщик Кондрат Притула, отчаянный боец, сжегший со своим расчетом динамо-реактивного орудия, не менее четырех «ягдпантер» в ближнем бою и представленный к первому Георгию..

— Вот храбрый ты человек, Кондрат. Но глупый и зря панику наводишь, паровоз увидев..

Подпрапорщик тут же насупился..

— Дык паровоз ведь! А немчура!? Бомбардировщики реактивные, танки могут ночью воевать! А у нас — паровоз!!!

— Да, говорила мне мама, учись хорошо в школе, будешь большим человеком… А я, маму не слушал и поэтому сейчас командую тактими бестолковыми обормотами как ты, Кондрат…

Окружавшие своего командира, хоть и временного, гренадеры захихикали..

— Вот на чем тепловоз едет, Притула, скажи мне?

— Как на чем? На дизеле, вестимо…

— Во как! А скажи мне обормот ты, бронебойный — что еще на дизеле едет, кроме тепловоза..

— Ну ….Притула нахмурил брови, как обычно делал при неудачных попытках мысленной работы… Танки ездят… тягачи артиллерийские, броневики — полугуси..

— Вот ты Кондрат и ответил на свой вопрос…Дизельное топливо для войны необходимо. А угля у нас — хоть залейся. А ты прапор, в панику ударился, как француз!!! Закончил Дельвиг под густое солдатское ржание..

Гренадеров высадили в пригороде тихого, провинциального Козельска, где был развернут один из бесчисленных дивизионных пунктов формирования. Целыми днями солдаты тренировались на наспех оборудованном стрельбище и каждый день — их становилось больше. Маршевые пополнения- вливались в потрепанные полки и батальоны густым потоком. Пополнения были двух типов — две трети солдат, мобилизованные и где то треть- охотники…Добровольцы, совсем сопливые пацаны приписавшие себе минимум год для того, что бы отправится на войну. С подобной публикой Дельвиг вдоволь намучился в Сербии, год назад …Оторвавшиеся под влиянием собственных гормонов и трескучей государственной пропаганды — от маминой юбки сопливые «охотники», попав в пекло настоящей войны, часто впадали в шоковое состояние, плакали, дезертировали при первой возможности или даже стрелялись во время ночного дежурства…Как говорится- жизнь, бьет с размаха и война в сравнении с книжно-киношными сказками, выглядит крайне некрасиво…

Это первое, что Дельвиг объяснял сопящим и потным от напряжения рекрутам-добровольцами, глядя на их тощие шеи, бритые головы и торчащие уши.

— Задача врага — убить вас. Это единственное, что вам надо знать про немцев …Ваша задача — убивать немцев. Чем больше — тем лучше. Выбросите из головы все, что вы читали и смотрели про войну. Это вам в реальном бою — не поможет. Первое и главное — поддерживайте в чистоте свое оружие и амуницию. Сначала — главное оружие, автоматический карабин АКС или пулемет. Потом, вспомогательное оружие. Для вас — это гранаты. Как ручные, так и винтовочные. Третье — обязательно иметь при себе, холодное оружие. Это кинжал — бебут. Должен быть всегда отточен и при вас…

— Извините господин капитан. по школьному поднял руку высокий очкарик, второй по росту среди рекрутов.

Дельвиг жестом остановил уже открывшего для крика пасть, унтера Уколова.

— Слушаю вас, рядовой..

— Но кинжал для современной войны…Это анахронизм…тихо сказал очкарик, испугавшись видимо, собственной смелости.

— Уколов, покажи рекрутам..

Зловеще ухмыльнувшись, унтер шагнул вперед и закатал рукав левой руки, где змеился свежий, грубо заштопанный шрам.

— В арьергардном бою за минский аэропорт, пару — тройку недель назад в нашу траншею ворвались немецкие фузилеры. Унтер Уколов, столкнулся с одним таким в траншее… Расстояние было менее полуметра, что в траншейном бою — бывает очень часто. Немец понял, что не успевает поднять «штурмгевер» и прыгнул на Уколова с тесаком-гробендольхом …

— Я прикрылся рукой. Чем выиграл секунду. Значительно пробасил Уколов. Потом, всадил бебут ему точно в печень. и повернул. Немчик только хрюкнул что то и споз на дно траншеи…

Это сцена для рекрутов разыгрывалась уже не первый раз и каждый раз рекруты исуганно-восторженно смотрели на унтера, лихо зарезавший кинжалом немца, как поросенка к пасхальному столу.

Курс превращения тощего паренька или пузатого мобилизованного занимал в среднем шесть недель и это для новоприбывших, попавших в цепкие лапы унтеров, было сродни спуска в преисподнюю. Их гоняли так, что гимнастерки стояли колом от впитавшегося человеческого пота, ладони были покрыты струпьями от лопнувших мозолей. Рекруты выли и стонали, но деваться было некуда, солдатская доля — тяжела во все времена…

— Пот, сохраняет кровь! Бегом, желудки! Орали унтера гоняя падающих рекрутов со стрельбища, на рытье траншей и снова на стрельбище, прерываемые тактической и строевой подготовкой и обязательной чисткой оружия.

Потом, Серегу вызвали в штаб. Причем не в штаб полка, а сразу в штаб дивизии. К возглавившему дивизию, генералу Гвоздилову.

Аристарх Павлович Гвоздилов, подтянутый, среднего роста и атлетичного телосложения человек, мало похожий на типичного русского генерала, скорее похожий на университетского преподавателя гуманитарных дисциплин, чем на несгибаемого сибирского стрелка — демократично пожал руку Дельвигу и предложил сесть напротив него.

— Слушайте внимательно, капитан, у меня очень мало времени…

— Извините господин генерал, но я всего лишь старший лейтенант из вольноопределяющихся…

Гвоздилов, поднял глаза и усмехнулся, стукнув ладонью пол лежащим перед ним, бумагам.

— Звание капитана присвоено вам приказом от вчерашнего дня… И жестом генерал, остановил вскочившего было Сергея.

— Так же пришло представления на очередной Георгиевский крест. Еще за приграничный бой у Гродно. Это вызвало мой интерес и я ознакомился с вашей биографией …. Занимательное чтиво, скажу я вам, Сергей Петрович. Так что слушайте мой приказ…