Метачеловек Кларк задумался.

— Знаешь, в молодости у меня был напарник, — начал он.

— Когда ты говоришь о молодости, чью молодость ты имеешь в виду? — уточнила я. Человек, которому за двести лет, может обозначать этим термином какой угодно произвольный период, который вряд ли совпадает с тем, что подразумевал бы обычный человек.

— Свою относительную молодость, — сказал Кларк. — Мне было тогда лет сто, не больше. Так вот, у меня был напарник, который мог менять свою внешность, в том числе, и цвет кожи, и черты лица. И у него были испанские корни. Хотя, нет. Скорее, латиноамериканские.

— И что с ним случилось?

— Мы работали вместе не так уж долго, не больше десяти лет, — сказал Кларк. — Потом наши дороги разошлись, и мне о его дальнейшей судьбе ничего не известно. И поскольку его способности не подразумевали долголетия, скорее всего, он уже помер.

— Очень интересная и поучительная история, — сказала я. — И главное, очень полезная.

— Да и пистолетный выстрел в корпус он не держал, — добавил Кларк. — И кровь из него, насколько я помню, текла.

— История только что стала еще полезнее. И поучительнее, вне всякого сомнения.

— Я и не думаю, что это он, — сказал Кларк. — Но металюдей на данный момент — десятки тысяч, и это только официально зарегистрированных, а сколько еще скрываются? И способности у них могут быть самые разные, включая незадокументированные ранее.

В общем, легче не стало. С этой стороны подходы к решению задачи тоже оказались перекрыты.

Мигель словно возник из ниоткуда, словно это было первое его дело. Очень странно, учитывая его… таланты. Хотя, возможно, он приехал из стран третьего мира, где вообще никакого учета металюдей не ведется, и приехал, скорее всего, нелегально.

А это значит, что концов не найти.

Проще найти самого Мигеля и спросить у него, откуда он такой красивый нарисовался.

— А у нас есть доступ к материалам по остальным убийствам? — спросила я. — Кроме Дерека, Эдгара и Джо?

— Нет, они случились вне нашей юрисдикции, — сказал Кларк. — Но я могу поспрашивать у своих знакомых в других участках, возможно, ТАКС забрало себе не все.

— Было бы отлично, — сказала я.

— Я сделаю, но это дорога, ведущая в никуда, — сказал Кларк. — Если Мигеля можно вычислить по следам, которые он мог составить на местах преступления, ТАКС сделает это куда быстрее и проще, чем мы. Ресурсы у нас все-таки несопоставимые. По сути, они уже должны были его вычислить, и если этого до сих пор не произошло, то…

А этого не произошло, иначе бы они не занимались ловлей на живца. Чем же этот парень их так заинтересовал?

Они нашли первоисточник и знают, какое у этого сюжета может быть продолжение? А какое там вообще может быть продолжение? Если это криминальный триллер с социальным налетом и разочаровывающим финалом, то худшее, что может произойти, это Мигель перебьет всех людей по списку и свалит в туман неизвестности, и никто никогда не узнает, кем он был и зачем это делал. Просто вот такая история без начала и конца.

Но таких историй, на самом-то деле, тоже десятки тысяч, и вряд ли ТАКС занимается каждой из них с такой же скрупулезностью.

Скорее, вообще не занимается, потому что масштабы не те.

Значит, это все из-за меня? Потому что я Цензор? Или потому что я — что-то большее?

Темная история, в общем.

Темная история, смутные времена.

Такие дела.

***

Агент Джонсон вернулся из отдела кадров только через полтора часа, и выглядел он гораздо хуже, чем до похода.

Рубашка выбилась из-под ремня, узел на галстуке ослаблен, сам галстук куда-то съехал, из одного кармана пиджака торчат неизменные темные очки сотрудника ТАКС, из другого — целая кипа бумаг, часть из которых уже помята.

— Уф, — сказал он, вытирая выступивший на лбу пот. — Если это стандартная процедура приема на работу, я понимаю, почему в полиции вечно не хватает людей.

— Нет, что ты, — сказала я. — Это была ускоренная процедура, и тебе еще повезло. Стандартная занимает не меньше недели, а тебя даже по полосе препятствий не гоняли и зачет по стрельбе не просили сдать.

— Я отлично стреляю, — сказал агент Джонсон.

— Не сомневаюсь.

Кларк к этому времени уже свалил, сказав, что ему надо проверить пару теорий. Распространяться о них он не стал, а я не спросила. В кабинете наверняка установлен десяток-другой жучков, а ТАКС совершенно необязательно знать, чем мы тут занимаемся.

— И чем мы займемся теперь, сержант?

— Боб, — сказала я. — Если мы собираемся изображать влюбленную парочку, тебе не стоит обращаться ко мне по званию.

— Может быть, это тебя как раз и заводит, — ухмыльнулся он.

— Мы здесь вдвоем, — заметила я. — Тут влюбленную парочку изображать не перед кем.

— Извини, Боб, — сказал он. — Тренируюсь, пытаюсь вжиться в роль.

— Я поняла, — сказала я. — А тебя как-нибудь зовут, агент Джонсон? Или мне придумать имя самой?

— Меня зовут Ленни, — сказал он.

— Это сокращение от Леонард? — уточнила я.

— Нет, от Леннокса.

— Леннокс Джонсон?

— Леннокс Хьюитт Джонсон-младший.

— То есть твоего отца тоже зовут Леннокс? — случайно так получилось, или у его родителей вообще не было воображения?

— Ну да, — сказал он. — Лучше не спрашивай.

Мне, конечно же, очень хотелось спросить, но я не стала.

И еще я подумала, что вряд ли у нас получиться кого-то обмануть. Никто из знавших меня людей ни на минуту бы не поверил, что у меня могут быть отношения с человеком по имени Ленни.

Кроме того, это был совершенно не мой тип мужчин. Этакий мальчик из хорошей семьи, наверняка был круглым отличником, закончил колледж, а потом пошел служить обществу, отстаивая какие-то свои идеалы… Первая часть описания, в общем-то, нормально подходила и к Дереку, но Дерек был бизнесмен, и на общество с его идеалами ему было плевать, он точно знал, чего хочет, и шел к этой цели, а у Ленни прямо нездоровый огонь в глазах горел.

Готовность биться за правое дело там прямо-таки читалась.

Не, я и сама готова биться за правое дело, конечно. Но мы явно пришли к этой готовности разными путями, и его был, скорее, путем теоретика.

Из тех, кто за все хорошее и против всего плохого. Как его вообще в ТАКС занесло?

— Сколько тебе лет?

— Двадцать пять.

Он еще и младше меня. Нет, Мигеля мы так не купим.

Хотя, кто знает этого психа. Может быть, ему окажется достаточно и того факта, что Ленни мужчина.

Я встала со стула, шагнула к Ленни и ткнула его пальцем в живот. Палец уперся в твердое, слишком твердое даже для идеального пресса.

Агент Джонсон таки носил под рубашкой бронежилет, вполне видимый и осязаемый.

Наверное, чудесный бронежилет агента Смита ему еще по рангу не положен.

— Ты агент? — на всякий случай спросила я.

— На испытательном сроке, — признался он. — Месяц назад я еще был стажером.

— И ты понимаешь, в какую историю ты можешь попасть, стоит нам только выйти на улицу вместе?

— Понимаю, — вздохнул он.

— И как думаешь, почему они выбрали тебя?

— Наверное, потому что меня не жалко, — сказал он и снова вздохнул. — Ценность моя для агентства пока невелика.

Ни дать ни взять, брошенный щеночек. Но желания погладить его по голове у меня все равно не возникло.

— Уточним еще кое-какие подробности тут, на берегу, — сказала я. — Как ты относишься к пиву?

— Стараюсь не употреблять алкоголь.

— К мясу?

— Я вегетарианец. Даже веган.

— Никогда не понимала разницу между ними, — сказала я. Он вскинулся, явно готовый объяснить мне эту разницу в ходе полуторачасовой лекции, и я подняла ладонь. — Не надо. Стиль музыки?

— Эмбиент. Немного классики.

— Любимый вид спорта?

— Синхронное плавание.

— Сам занимаешься?

— Сейчас уже нет. Но фитнес-клуб посещаю регулярно. К чему все эти вопросы, Боб?