В этот день я рассчитал своих людей и договорил 20 из них возвратиться снова к великому господину. — Бомбай, несмотря на то, что он во время путешествия говорил с презрением о денежном вознаграждении и систематически старался в самых тяжелых для меня обстоятельствах всячески мешать мне, получил сверх своего жалованья подарок в 50 фунт. стерл. Это был день забвения всякой вражды и прощения всех обид. Они, бедняги, поступали по своей природе, и я помню, что от Уджиджи до берега все они отлично вели себя.
Когда я взглянул на себя в зеркало, то заметил, что страшно исхудал и изменился. Волосы мои поседели, и все подтверждали, что я сильно постарел. Капитан Фразер, когда я поздоровался с ним, сказал что я «старше его» и не узнавал меня до тех пор, пока я ему не назвал себя. Даже после этого он шутливо заметил, что ему кажется, что здесь новое дело Тичборна. Я так изменился, что невозможно было признать меня тем же человеком, хотя со времени моего отъезда прошло всего 13 месяцев,, т.е. от 23-го марта 1871 года до 7-го мая 1872 года.
Лейтенант Генн также пришел ко мне на другой день после моего прибытия и попросил позволения прочесть распоряжения, полученные мною от Ливингстона, что я немедленно исполнил, Прилагаю копию этой бумаги.
Унианиембэ, 14 марта 1872 г.
«Я так много потерпел от рабов в караванах, посланных мне консулом ее величества, что прошу м-ра Стэнли воротить назад такую партию, если он встретит ее и распоряжаться во всем по своему усмотрению» Давид Ливингстон.
— Это вовсе не относится к нашей экспедиции, — сказал лейтенант Генн.
— Разумеется, — отвечал я. — Это относится к караванам из рабов. До вашей экспедиции мне решительно нет никакого дела; с моей стороны нет никакого препятствия к ее выступлению. Но вы, вероятно, помните, что спрашивали меня вчера вечером, удовлетворен ли доктор Ливингстон. Я отвечал вам, что он удовлетворен, и вот вещи (указывая на список доктора), в которых он нуждается. Если вы полагаете, что должны идти к нему, то я советую вам идти. Во всяком случае я бы советовал вам не продавать товаров, как, судя по слухам, вы намерены сделать, до тех пор, пока не получите новых распоряжений от королевского географического общества. Быть может, у них другие виды на вас, так как вы сделали уже столько расходов на снаряжение экспедиции.
— О, я откажусь и передам все молодому Ливингстону.
— Как будет вам угодно. Вы знаете лучше свои собственные дела.
— Я знаю как мне поступать. Я отправлюсь с капитаном Фразерон в Килиманджаро, где у нас будет отличная охота. Нью говорил мне, что там целые стада дичи.
Лейтенант Генн отправился прямо в американское консульство и формально заявил о своем отказе, так что с этого времени экспедиция находилась в руках Освальда Ливингстона, который задумал распродать все товары за исключением нужных для его отца. Но, прежде чем он успел исполнить свое намерение, я советовал доктору Кирку, что лучше было бы сохранить их, потому что королевское географическое общество может полежать предпринять некоторые исследования.
— Нет, отвечал доктор Кирк, эти товары принадлежат д-ру Ливингстону, и так как он не нуждается в них, то они могут быть обращены в наличные деньги для него же.
От Карла Нью, миссионера, живущего на восточном берегу Африки, в нескольких милях расстояния к западу от Момбаса, я получил много весьма интересных сведений относительно неурядиц в английской экспедиции. Хотя он сообщил мне замечания свои словесно, однако он впоследствии изложил их в письме ко мне. Извлекаю из него существенные места:
«После продолжительного пребывания в восточной Африке, я возвращался в Англию, но в Занзибаре встретил английскую экспедицию. Совершенно неожиданно меня, по настоянию совета К. Г. Общества, пригласили присоединиться к этой экспедиции. После продолжительных переговоров и колебаний я согласился принять в ней участие в качестве переводчика и второго помощника. Договор мой, написанный лейтенантом Даусоном, был нижеследующий:
Я обещаю безвозмездно служить в экспедиции для поисков и освобождения Ливингстона, как она устроена в Англии К. Г. Обществом, на следующих условиях:
1) Если по какому-нибудь случаю лейтенант Даусон не в состоянии будет сохранять начальство над экспедицией, то я обещаю признать лейтенанта Вильяма Гена начальником экспедиции и повиноваться его приказаниям.
2) Если лейтенант Вильям Генн также должен будет отказаться от начальствования, то я обещаю принять начальство сам и делать все зависящее от меня для выполнения цели, поставленной Королевским географическим обществом.
Таков был подписанный мною договор. Присоединившись к экспедиции, я употреблял все усилия для ускорения снабжения ее всем необходимым, пока наконец мы не были совершенно готовы к выступлению. Лейтенант Даусон, лейтенант Генн и я переправились в Багамойо с товарами и солдатами, намереваясь нанять здесь носильщиков и немедленно двинуться в путь. По прибытии в Багамойо мы встретили трех человек, прибывших сюда двумя или тремя днями ранее нас и принадлежавших, как нам говорили, к нашему каравану. Расспросивши их, мы узнали, что вы встретили Ливингстона в Уджиджи; что вы с доктором отправились вместе к северному концу озера; открыли, что река Рузизи впадает в озеро; что вы возвратились в Уджиджи и затем направились к западу и достигли уже до Унианиембэ; что д-р Ливингстон остался там, намереваясь продолжать свои исследования далее, вы же поспешно возвращались к берегу, что уже достигли Угого и прибудете в Багамойо дня через два или три.
Даусон и Генн заявили намерение покинуть экспедицию и возвратиться в Англию, так как вы исполнили то, за чем они прибыли в Африку. Но в этот же вечер лейтенант Даусон спросил меня, возьмусь ли я вести экспедицию, если будет найдено необходимым помочь Ливингстону. Я выказал готовность взять на себя это поручение. На другой день лейтенант Даусон возвратился в Занзибар, чтобы посоветоваться с доктором Бирком. Два дня спустя я получил два письма, одно от Кирка, другое от Даусона. Оба они предлагали мне принять начальство над экспедицией; м-р Освальд Ливингстон соглашался находиться под моим руководством, так как он по-прежнему желал увидеть своего отца. Я отвечал д-ру Кирку, что готов исполнить его просьбу, но в это время лейтенант Генн изменил свои намерения и требовал, чтобы начальство было передано ему. Я должен был отказаться в его пользу. Но предполагалось, что я останусь его помощником, на что я охотно согласился бы, если бы это было необходимо или даже возможно.
Но экспедиции была уже не тем чем вначале; до Унианиембэ оставалось сделать сравнительно весьма незначительный переход, который легко было выполнить любым двум человекам, обладающим обыкновенным усердием и известным запасом мужества и настойчивости. Так я смотрел на дело и потому отказался от участия в экспедиции, так как мои услуги не были более необходимыми, а присутствие могло только усложнить весьма легкую задачу. Обыкновенно полагают, что я подписал согласие действовать под начальством Гена при каких бы то ни было условиях. Это неверно. Я соглашался принять участие в экспедиции, как она была устроена Географическим Обществом, и служить под начальством лейтенанта Гена, если лейтенант Даусон по какому-нибудь случаю не будет в состоянии сохранят начальства. Теперь же было совсем не то: лейтенант Даусон отказался, и д-р Кирк в письме своем заявляет, что отказ этот изменяет все предшествовавшие решения, поэтому-то он предлагал начальствование мне. После удаления лейтенанта Даусона необходимы были новые договоры, и всякий имел право по произволу или идти, или остаться.
Но у меня были другие причины не принимать участия в экспедиции и притом под начальством лейтенанта Гена. По моему мнению он был неспособен начальствовать такою экспедицией. При выступлении он объявил, что главная цель его заключается в охоте за слонами и буйволами. Не такого человека следовало, по моему мнению, посылать на помощь к Ливингстону и, мне кажется, что незачем было требовать моего содействия такому человеку; однако, если бы экспедиция осталась в прежнем своем виде, то я пошел бы с ним, несмотря ни на какой риск. Кроме того: лейтенант Генн угрожал покинуть экспедицию, пока еще не было и речи о нашем возвращении, и этим он обнаружил непостоянство, не предвещавшее ему никакого успеха в роли начальника. Узнавши, что лейтенант Генн грозил возвратиться, я пригласил д-ра Кирка с тем, чтобы поговорить об этом. Я указывал д-ру Кирку, что такое положение дел могло значительно помешать успеху экспедиции, и предлагал собраться всем вместе, чтобы помирить лейтенанта Даусона и лейтенанта Гена. Д-р Кэрк отвечал мне: „нет, не делайте ничего подобного. Генн будет сопровождать вас в течение двух или трех дней во внутренность страны и затем спокойно возвратится.“»
