Ася пыталась справится с собой. Нежелание идти в школу — детское чувство. Если она полагает себя взрослой и достойной такого мужчины, как Димитр Тодоров, то и вести себя надо, как взрослой. Хотя бы утром.

Взрослого настроя хватило только до конца первого урока. Их классный руководитель, она же учитель русского языка и литературы, большую часть урока говорила о дисциплине. О том, как важно для рейтинга класса, чтобы никто не опаздывал, все были в сменной обуви и форме. Потом разговор перешёл на предстоящие экзамены. У педагогов, по сведениям классной, не было уверенности, что все всё сдадут. А значит, никуда не поступят, и жизнь обязательно пойдёт под откос.

Асины одноклассники игнорировали учителя, кто как мог. Ася и её соседка по парте Ира Антонова игнорировать не могли. Вера Анатольевна стояла прямо перед ними и вещала, кажется, персонально им.

Ася старательно делала умное лицо. А что ещё оставалось? После этого отпуска ей казалось, что школьные экзамены вообще не имеют никакого значения. Как говорится, "и это пройдёт". А важно в жизни совсем другое. И счастье человеческое никак на оценках не может основываться.

Уже на первой перемене она позвонила Жоре. Знала, что у того в его школе для очень одарённых детей тоже перемена. — Жорка, это трэш! Может в экстернат? Я тут повешусь за два месяца! — Никто перед экзаменами в экстернат тебя не возьмёт. Два месяца, Аська! До майских терпи, казак. Думаешь, Митко там легко? — Признавайся, ты что-то знаешь? — Знал бы — всё равно не сказал бы тебе. Иди давай. Конфетку съешь. У меня урок.

Ася полезла в рюкзак. Во внешнем кармане лежала пара мятных леденцов. Тех, что Митко сунул ей перед обратным полётом. Она тут же запихала конфетку в рот. Ну, хоть так… Два месяца… Значит, два месяца

Череда весенних праздников всегда немного выбивает из колеи. Не успевает закончиться один, уже начинается другой. После Мартиницы и Дня освобождения было четыре рабочих дня перед Женским днём, хоть и не официальным, но любимым праздником.

За это время Митко и планировал сделку по "Зелёной долине". Ближайшие дни он будет оформлять документы. Для этого со всем пакетом документов нужно было снова попасть в Банско. Потом, когда дед с бабушкой улетят в Мюнхен, от имени фирмы подпишет договор с инвестором. Переход прав собственности после оплаты повлечёт реорганизацию и перестройку отеля. Между сезонами у них по закону будет всего-то около двух месяцев. Потом строительные работы делать будет нельзя. Начнётся летний сезон.

И в это же межсезонье Митко собирался серьёзно заняться русским проектом. Пока он был исключительно в голове. Ни одной заметки, таблицы или графика. Сейчас его просто объективно не хватит на три фронта. К работам по завершению "Лесной феи" придётся привлечь Филипа в гораздо большем объёме, чем они планировали.

Весна уже набирала силу. Столбик термометра стремительно поднимался вверх ближе к двадцати градусам. Дорога от Софии была уже сухая. Снег по обочинам исчез окончательно.

Только Митко вспомнил про брата, как ожил телефон и на экране высветилось имя "Фил". — Митко, что происходит? — без приветсивий начал Филип. — А что происходит? Я еду в Банско. Там у нас, если ты помнишь, два проекта. Везу владельцу "Зелёной долины" договор. Будем подписывать, оплачивать и начинать там реорганизацию. — Надеюсь, что твоя девушка не читает болгарскую жёлтую прессу. — Можно подумать, ты её читаешь! — Я — нет. А вот маме сегодняшняя газета уже попалась на глаза. — И что там? — Там твоё фото с Милицей Николовой и милая подпись: "Красавица и богатая наследница Милица наконец нашла своего принца". Как тебе? — Баах маа му! (непечатное ругательство, означающее "ты меня удивил") — Димитр Иванов Тодоров, веди себя прилично! — отлично копируя бабушкин интонацию и манеру говорить, пропел в трубку Филип. — Фил, я серьёзно. Живко Николов вчера притащил дочь на неофициальную встречу по инвестициям. И очень хотел, чтобы мы с этой Милицей потанцевали. — Будем надеяться, что твоя русская невеста не узнает. А делать то что? — Ещё неделю назад я бы сразу позвонил деду. Сейчас не стоит его дёргать. Пусть они с бабушкой улетят. Пока дам распоряжение юристам готовить иск на газету. И проверять в договоре с Николовым каждую запятую. Не просто так он мне на шею свою куклу вешает. — Добре. Я заканчиваю с расчётами по "Фее". Смету готовлю уже тебе на подпись. Дед сказал, право подписи за тобой с сегодняшнего дня. — Ого… Не ожидал, думал, после восьмого марта. — Давай-ка мы встретимся, как вернешься. Вместе посидим. — В тебя так много свободного времени? — Нет, но для младшего брата найду. Заодно расскажешь о той, которая на самом деле нашла своего принца. Расскажешь же? — Да. И её зовут Ася. — Я в курсе. Ася — это Анастасия, ей восемнадцать и она русская, — рассмеялся Филип, — мама рассказала.

Остаток дороги Митко соображал, в каком порядке ему лучше построить общение с Николовым. И зачем инвестору ещё и публичные проявления. С ужасом понимал, что стоит Асе набрать в поисковике его имя, как ей на глаза попадётся это фото.

Школьные будни покатились очень медленно и тяжело, как старая несмазанная телега. Ася едва высиживала уроки. Виртуозно отшучивалась от распросов Ирочки и ухаживаний Еремеева. Ни один из них не мог понять, что это такое с Асей происходит, а она не спешила делиться.

Ещё несколько дней назад ей казалось, что её счастье требует выхода. Что она обязательно поделиться своими чувствами с миром. Что будет говорить о своей любви везде и со всеми.

Но сейчас, когда источник её чувств остался в почти двух тысячах километров от неё, ощущения были обратные. Не расплескать.

Спрятать. Утаить. Пить по глоточку, как лекарство. Видеозвонки утром и вечером. Иногда днем короткие сообщения. Как капельница. Нажать красную кнопку окончания звонка было мучительно.

Мир сузился до размера экрана мобильного телефона на время видеозвонка. На школьную вечеринку, посвящённую грядущему восьмому марта, идти совсем не хотелось. Жорка буквально выпихнул. Отменил свое с Асей занятие математикой к ЕГЭ. Велел одеться и выметаться из дому. Побыть среди людей.

— И давай, бери себя в руки. Что за манера такая разговаривать со своим парнем без макияжа? — бухтел Георгий. — Он меня и такой любит, — парировала Ася. Но внутри понимала, брат прав. Вон у неё какой парень — в костюме, с модной стрижкой и слегка отросшей по последней моде щетиной. Взрослый. Красивый. Притягательный. Покажи она его фотографию одноклассницам, у Митко уже собралась бы армия фанаток.

Школьный вечер ничем её не впечатлил. Видно теперь перебить по накалу эмоций её болгарские каникулы было практически нереально. Но Ася даже поучаствовала в интеллектуальном конкурсе и потанцевала. Даже с Еремеевым. Хотя не собиралась этого делать. А по-хорошему следовало бы не давать ему надежд.

Очень хотелось праздника. Такого же весеннего, как почти неделю назад. Рецепт кренделей, записанный рукой тёти Марийки, лежал в рюкзаке. А вот как делать баницы, Ася решила узнать в интернете.

До вкусной выпечки с брынзой у неё дело не дошло. Пальцы сами забегали по клавиатуре, набирая "Димитр Тодоров". И дыхания не стало. Совсем. Будто её с головой окунули в ледяную прорубь.

На свежем фото, а Ася посмотрела на дату несколько раз, был её Митко. Он танцевал с какой-то девушкой. Ракурс был так себе. Но Асе было так плохо, что глаза не фокусировались. Её хватило на то, чтобы дотащиться в комнату к брату.

Жорка за письменным столом проверял гору детских тетрадей. Судя по чертежам, по геометрии. Зачем-то смотрел листы на просвет. — Аська, что? — лицо сестры не предвещало ничего хорошего. — Вот…, - Ася положила на стол телефон. — И? Дату смотрела, — Жора глянул повнимательнее. — Да, это сразу после того, как я улетела, — еле шептала Ася. — Систер, ты зря паникуешь. Я уверен, есть объяснение. Простое. — Откуда ты знаешь? — Нуууу, вот смотри сюда, — Георгий взял свой телефон, зашёл на страничку школы в соцсети. Там были свежайшие фото с вечера, который ещё не окончился. — Смотри. Кого видишь? — Ой… - слезы высохли моментально, мозги включились. На фото была она и Еремеев. Они танцевали. Ничего такого. Но если бы фото показали Митко…. Ой-ой-ой… — Что думаешь? — не унимался Жорка. — Я же просто… С одноклассником. — Вот. И он просто. Я почти уверен. Посмотри, какое у него лицо. А ты уже что-то себе придумала и сама в это поверила. Ж — женская логика!