Она ждала. Поднялась к нему навстречу. Улыбнулась. Сил моментально прибавилось. Он горы свернёт! Сможет, потянет, разберётся, справится.

Они шагали, взявшись за руки, прочь от станции канатной дороги. В город. Здесь, внизу, уже была настоящая весна. С ярким солнцем, ручьями, свежими запахами. А вот наверху вполне себе зима. И температура градусов на пять ниже. — Мы куда-то идём? Или просто гуляем? — не выдержала Ася.

Ей было любопытно, куда Митко её ведёт. Пока точно не в "Дубраву". В ней боролись сейчас два чувства. С одной стороны хотелось увидеть отель, которым он так гордится. Она ничего не понимала в отдельном бизнесе. Как там оно "за кулисами" — не знала. А это же всегда интересно. С другой стороны в "Дубраве" была его семья. Встречаться с ними лицом к лицу было страшновато.

— Мы идём на мастер-класс. Будем делать мартинички к благотворительному базару. — Что мы будем делать? — Ася услышала новое для себя слово. — Сейчас всё увидишь. Мы уже пришли. Заходи, -

Митко открыл перед ней дверь вполне современного здания, — Это общинское здание. Тут молодёжный центр. Завтра Баба Марта. Будет большой благотворительный базар. Мы будем делать мартинички и Пежо с Пендой. — Митко, я не знаю, что это, — Асе было неудобно, — У нас такого нет. Что за Баба Марта?

У Аси в голове была только Баба Яга. А никакой Бабы Марты не было. Они уже поднимались по лестнице на второй этаж. Митко тащил её, как на буксире. Между этажа и остановился.

— Это такой праздник. Первого марта. Начало весны. Мартинички — это такие… как объяснить? Въжета… Верёвочки. Нитки. Бяла и червена. Из них делают на руку повязку или фигуры мальчика и девочки. Пежо и Пенда их зовут. Поняла?

Митко не смог отказать себе в удовольствии, коснулся ладонями Асиных щёк. Мягко поцеловал, пока их никто не видит. Ася потянулась к нему. Прильнула. Обвила руками. Они замерли на несколько секунд.

Когда они зашли в большое светлое помещение, на них обернулись сразу больше десяти человек. — Здравейте! Ние ще помогнем, — Митко обнимал Асю за плечи, — Това е Ася. Моята приятелка. — Добре дошли! — поднялась им навстречу молодая черноглазая женщина. — Вземете столове. Седни. Ще ти покажа как. Казвам се Христина, — она протянула Асе руку.

Митко взял два стула от стены. Принёс к большому круглому столу, на котором уже были разложены нитки и тряпочки белого и красного цвета. Какие-то картонные кружочки и ножницы.

— Виж как. Взимаш конци. Навиваш се. (Смотри, как. Берёшь нитки. Наматываешь.) — Христина намотала на картонку толстые шерстяные нитки. Петом перевязала. Обрезала. Разделила. Ещё перевязала. Через пару минут у неё в руках была кукла-мальчик. — Я попробую, — Ася взяла нитки. У нее не получалось так быстро и ловко, как у Христины. — Не спеши, — на спинку её стула легла мужская рука, — У тебя отличный Пижо получается, — Митко похвалил Асину фигурку из белых ниток, — Давай ещё пояс, — Ася зачарованно смотрела, как его пальцы ловко завязывают красную ниточку на несколько маленьких узелочков вокруг талии у Пижо.

У неё получилась потом и Пенда из красных ниток. Ася заплела ей нитяные белые косы. Митко сделал завязочки на волосы кукле. Нитяную парочку соединили общей веревочкой. Ася полюбовалась. И с одобрения Христины сложила результат их трудов в общую коробку.

Митко тем временем при помощи круглой картонки с прорезями плел что-то вроде фенечки тоже из белых и красных ниток. Ася догадалась, что кружок из картона — это примитивный станок для вязания шнурков. Такие были весьма популярны ещё несколько лет назад. Тогда все дети с упоением плели из крохотных резиночек.

Асе показали, как ещё можно сплести мартиничку. Похоже на косу, только из четырёх ниточек. Таких браслетиков на руку с замочком-бусинкой она успела сделать шесть штук. — Много добре, — Христина улыбалась.

— Устала? — наклонился к её уху Митко. Ася помотала головой. Ей было так хорошо за этим большим столом, где сидели парни и девушки. Совсем юные и постарше. Она ловила обрывки разговоров, пытаясь уловить знакомые по звучанию слова. А главное — купалась в атмосфере подготовки к празднику.

Предатель-желудок заурчал совсем некстати. — Ты ела сегодня? — Митко снова шептал на ухо. Ася снова помотала головой. Разве влез бы в неё хоть кусочек сегодня утром? — Пошли, — он потянул её за руку, второй рукой подхватывая их одежду, — Тръгваме си. Ще се видим утре сутрин! (Мы уходим. Завтра утром увидимся.) — попрощался за двоих. Ася только помахала рукой! — Чао! Чао! — ответили им все вразнобой.

Эту крохотную площадь в лабиринте старых улочек в центре города Ася не сразу узнала. Она была здесь вечером. И рассмотреть ничего вокруг было просто невозможно.

Теперь же она с любопытством оглядывала традиционные болгарские дома, которые в верхнем деревянном этаже были шире нижнего каменного. И почти смыкались между собой над головами прохожих.

Так засмотрелась, что Митко пришлось ловить её, чтобы не упала. По мощеной камнями улице ходить было не так удобно, как по асфальту.

— Скажи, а зачем вешают на ворота эти листы с портретами? У них у всех кто-то недавно умер? — Ася показала на ворота, — Это так грустно! — Это въспоминание. Считается, что каждый, кто его увидит, вспомнит этого человека. Помолится за него. Даже если они не знакомы. Сейчас в туристических районах не разрешают. Только возле церкви. На специальном месте. А тут туристов почти нет. Это не грустно. Так семья помнит о родных. И они будто все вместе.

Ася поняла, где они, только когда увидела название ресторана. "У дяди Жоры". У нее мгновенно вспыхнули щеки. Вспомнилась та самая белая роза. Хотелось спросить, почему он тогда к ней не подошёл. Но разве сейчас, когда она прижимается к его боку, а Митко обнимает её за плечи, важно, почему? Совсем нет.

Сейчас важно его тепло, которое она чувствует всем телом, его мягкие губы, целующие её то в висок, то в макушку, то за ухом, его глаза, в которых отражается небо.

— Ой, дети пришли! Георгиу, дети пришли! — замахала руками тётка Марийка, закричала куда-то в сторону кухни. Ася смутилась. Эта радушная женщина встречала их так, будто это её собственные дети приехали. — Мы пообедать. Есть столик, тётя Марийка? — Вам, дети, всегда есть столик. Выбирай, мой мальчик. Где хочешь? В уголочке или у камина? Или к окошку? Где нравится?

Митко кивнул Асе, мол, выбирай. Ей нравилось везде. И у камина, где горел живой огонь. И у окна, откуда лился солнечный свет. Но она потянула Митко в дальний угол. В нишу. Только бы хозяйка не подумала про неё ничего неприличного. Но там были мягкие диванчики с яркими подушками. И можно было спрятаться ото всех.

Тётка Марийка только молча кивнула. Принесла им два увесистых меню в кожаных папках. — Выбирайте, дети. Что хотите кушать? Только сейчас сварила пилешка дробчета (потрошки) с лапшой. Патлажаны хрустящие. Кашкавал-пане (панированый сыр). Да? Принесу? Ася поняла, что она хочет как раз всё это. И лапшу, и сыр, и баклажаны. — Баклажаны и сыр, правильно? — еле слышно переспросила у Митко. Тот кивнул. — Тётя Марийка, мы всё будем. Потом кофе и пахлаву. Вы на завтра уже ставили тесто? — Конечно. Буду печь к завтрашнему базару крендели. Хотите попробовать сами сделать? — А можно? — робко спросила Ася. — Вам, дети, всё можно в этом доме. Сначала еда. Потом работа. Георгиу! Неси лапшу детям!

Скорости, с которой у них на столе появилось всё, что перечислила хозяйка, могла позавидовать любая точка быстрого питания. — Сколько же там человек на кухне? — удивилась Ася. — Два, — отозвался Митко, устраиваясь на подушках рядом с Асей, — Тётя Марийка и её невестка Соня. Ну и дядя Георгий, видишь, помогает. В большие праздники в зале их сын Яков тоже работает. И внуки помогают. — Ох, ничего себе! Как же они успевают? — Я всегда тоже удивляюсь. Мои бабушка и дедушка с ними давно дружат. С тех пор, как дядя Жора с женой из Одессы в Болгарию переехали.