-Попалась, куколка, - довольно зашептали у меня над ухом.

Губы Нэмра вскользь прошлись по моему левому виску и щеке, вызывая дрожь омерзения и паники. Его слюнявый поцелуй в мои плотно стиснутые губы, едва не вызвал у меня рвотный рефлекс. Я уже хотела вновь попытаться освободиться из его рук, когда неожиданно услышала за своей спиной до боли родной и желанный голос:

- Руки от нее убрал и быстро отошел в сторону, пока я самолично не свернул тебе шею, брат.

Окрыленная скорейшим освобождением из этого ночного кошмара, я яростно забилась в руках своего мучителя. Но кто бы мне позволил обрести ту самую долгожданную свободу? Крепко обняв меня одной рукой за плечи, Нэмр хищно оскалился на моего спасителя.

- Я рад и не рад тебя видеть, мой брат. Я уже давно хочу выяснить с тобой все наши разногласия и недомолвки. Пора рассказать тебе кто я есть на самом деле. Много лет назад, когда мы еще были детьми, моя психика сильно пострадала. В результате этого в моей голове произошел необратимый сдвиг, который способствовал разделению моей личности. Меня стало двое. Один твой родной брат Нэмр по отцу, а другой, абсолютно незнакомый тебе, да и мне, человек. Когда он только начал налаживать со мной связь, он назвался Джоном Кристи.

Поначалу я сильно не придавал этому особого значения, потому как мог его легко контролировать в своей голове, но с каждым разом мне было труднее его удерживать за гранью своего сознания. Джон много рассказывал о себе, о своей давно погибшей семье и своем хобби. По ходу моего взросления, когда я стал увлекаться женским полом, Джон заговорил со мною вновь. Он каждую ночь показывал мне картинки, нашептывая, какое может быть удовольствие в совокупности с телесной болью партнерши. В этих снах было очень много насилия, боли и крови, отчего я просыпался в холодном поту с криками ужаса.

Иногда кошмары резко прекращались, но стоило мне встретить симпатичную женщину, как они возвращались вновь. Я пытался бороться с мнимым желанием куда-то идти посреди ночи, чувствуя «голод теплой плоти», как любил выражаться Джон, когда я не понимал природу этого влечения и моральной ломки. Иногда я ощущал во рту привкус крови и боли в руках, как если бы перед сном бил в боксерскую грушу. После в моей голове стали случаться провалы. Я стал плохо помнить прошедшие дни и ночи, как будто кто-то специально скрывал их от меня, подкидывая мутные картинке в черно-красных тонах. Но однажды я вспомнил…

Я должен попросить у тебя прощения брат, за свои прошлые поступки и все те вещи, после которых мне самому не хочется жить. Это я виноват в смерти твоей матери и трех наложниц, которые через небольшой промежуток времени пропадали из дворца, в смерти родной матери и еще…Джанны. Я многих обрек на боль и страдания, если бы я только мог, все изменить или подавить внутри себя того монстра, что вгрызся в меня словно клещ, то я бы никогда не причинил всем тем людям, которых очень сильно люблю и уважаю, столько мучений и ужаса!

Это я напал на тебя тогда в доме и ранил, точнее это сделал Джон. Он чувствовал в тебе серьезную угрозу и препятствие к тому, что ему так хотелось заполучить. Женщина, которая покорила его своей тягой к жизни и силой характера. Женщина, которая была мне не безразлична все эти годы и, от которой я сбежал, пытаясь спасти от самого себя, - свои последние слова Алекс произнес смотря мне в глаза, из которых обжигающим потоком вниз текли слезы благодарности и любви к этому небывало сильному и мужественному мужчине.

-Я очень рад, что вы встретили друг друга и теперь за Аленой есть, кому присмотреть. Я люблю вас обоих, и прошу вас всего лишь об одном. Убейте меня, пока не вернулся Джон, ибо другого варианта нет и не может быть. Возможно в другой жизни мне повезет больше, чем в этой…

- То, что ты просишь брат, я не смогу сделать – тихо, но уверенно произносит Намурон при этом, смотря мне в глаза, ища в них поддержку. – Это слишком жестоко, даже для такого как я, привыкшего карать и миловать на собственном суде. Ты мой брат и всегда им будешь, сколько бы ты не натворил дел и скольких не лишил бы жизни.

Здесь нет твоей вины. Так случилось, что небо решило дать тебе это тяжелое испытание и проверить твою силу духа и волю. Я горд тобой, за все то, что ты сделал для детей и женщин, чьи жизни были на волоске от смерти. Да, я знаю о твоей благотворительности, о твоих инвестиционных проектах на постройки лечебниц и больниц в странах Либерии, Эритреи и Центральной Африки.

Ты всегда был сильным и мужественным, идя напролом и снося все преграды. Мы с отцом тебя любим и не виним тебя в том, что ты сделал. Это ОН во всем виноват, не ты! Мы найдем самых лучших врачей, лучшие препараты и сможем помочь, вот увидишь, у нас вместе все получится! – искренне веря в свои слова почти крича, говорит Намурон.

Я вижу, как тяжело моему мужчине принять и простить собственного брата за смерть своей матери. Как он отчаянно ищет выход из этой непростой ситуации, из которой его просто нет… Мне больно осознавать это, но я должна сделать для Алекса то, о чем он просит. Скрепя сердцем, вонзая ногти в ладони, до белых мушек перед глазами и привкуса крови на губах, от прокуса щеки с внутренней стороны. Ради его светлой памяти, ради моего и будущего моего ребенка.

Намурон пока не видит этого, но я то вижу и знаю, что пока жив Джон мне не будет покоя в этом мире, как и того, что нет гарантии, что на этом его жестокие убийства закончатся. Я не могла позволить невинным девушкам умирать в муках, захлебываясь собственным страхом и кровью. Если не я, то кто это сделает? Беря на себя большую, нет колоссальную ответственность, я разрываю зрительный контакт с глазами взволнованного и проницательного Намурона и смотрю на Алекса, который что-то чувствует в этот момент и поворачивает свое красивое лицо ко мне.

-Я сделаю это для тебя мой друг, я это сделаю – едва глотая слезы, которые встали у меня комом в горле, шепчу я, рыдая всем сердцем и душою.

-Нет! – слышу отчаянный рык Намурона, через шум от быстро бьющегося в голове стука собственного сердца. – Ты не сможешь этого сделать, ты также его любишь как и меня!

-Именно поэтому, я выполню его последнюю волю – едва слышно прошептала я, смотря на Алекса.

-Это не выход! – кричал Намурон, пытаясь нас вразумить.

-Брат, ты сейчас этого не понимаешь, но спустя время, однажды в один из множества дней твоей жизни ты поймешь, что так было правильней и милосердней поступить, как по отношению ко мне, так и к чужим тебе людям. Ты не знаешь, что значит это ужасное чувство голода, жажды убить невинную душу, наслаждаясь ее муками и страхом. Слушать крики своей жертвы и практически испытывать оргазм от ее мучений! Ощущать на своих губах вкус чужой крови и смеяться как сошедший с ума над трупом слабого. Нет, лучше смерть, чем то, что я чувствовал, когда убивал тех несчастных женщин, чьи крики и окровавленные лица являются мне по ночам.

Ты не сможешь мне помочь, и никто не сможет. Я все перепробовал. От моей болезни нет лекарства и нет спасения! Если я тебе дорог и ты желаешь мне помочь…просто убей! Не ты так кто-то другой! Мне все равно! Просто нажми на чертов курок и вышиби мне мозги! Избавь этот мир хотя бы от одного морального урода, который засел у меня в голове! – подойдя в плотную к своему брату, просил Алекс.

Господи, слушать все это было настолько тяжело, что мне хотелось опуститься на пол и заползти в самый дальний от них угол, чтобы не слышать весь этот бред и ужас. Алекс был во всем прав, но как же было нам с Намуроном больно смириться с этим! Не просто забрать чужую жизнь, даже во спасение других. Жизнь каждого человека бесценна, как и его уникальная душа, в которой маленькими кусочками паззла строится его судьба. Чем светлее и достойней его поступки, тем ярче свет его глаз, ярче его улыбка и внутренняя сила.

Алекс был замечательным, открытым и сострадательным. Он все это время, пока в нем жил монстр, боролся, искал выход и помогал другим. Я, как и Намурон, гордилась им и восхищалась, любила нежно и трепетно как одного из дорогих моему сердцу человечка. Но пришло время возвращать долг и выполнить свое данное ему по глупости и наивности обещание.