– Салям, племянник, – улыбнулся Намурону Илан, при этом глядя на меня. – Сколько себя помню, у тебя всегда был хороший вкус в том, что касается женщин. Вынужден сказать, что эта даже лучше, чем остальные. Наверное, очень хороша в постели, раз ты ей позволяешь держать себя за руку и таскаешь на совет с собой.

От слов Илана в моей душе, кажется, взорвалась сверхновая. В тот момент я готова была просто кого-нибудь убить, а конкретно, – одного наглого зарвавшегося араба. Но я ничего не успела ему сказать, так как Намурон просто молниеносно метнулся в сторону своего дяди и ударил того кулаком по лицу.

– Еще раз услышу такое от тебя в адрес своей женщины, не посмотрю, что ты мой родной дядя и единственный брат моего отца. Пожалеешь, – холодно и угрожающе навис над ним мой храбрый и отважный защитник.

Сплюнув на землю кровь, Илан горько усмехнулся и посмотрел на Намурона.

– И когда же ты успел вырасти и превратиться в глупца, Намурон? – тихо произнес он и, обогнув нас по дуге, вошел в здание.

– Прости. Он всегда был таким, – попытался оправдать поведение своего родственника Мур. – Холодный, никому не доверяющий. После смерти своего сына он стал еще хуже. Мы всегда старались его поддержать, но, видимо, наша забота ему в тягость. А может, ему так проще, никто не знает. Пошли, уже время обеда, а мы с тобой очень голодны.

И почему эта фраза прозвучала в его устах так двусмысленно?

Намурон хотел затащить меня в дорогой ресторан, но, увидев напротив заведения знакомую до боли вывеску McDonald`s, я заупрямилась и потащила его за руку на другую сторону широкой улицы. Огромная яркая желтая буква М на красном фоне была для меня сейчас центром внимания, не хуже красной тряпки для быка. Здесь, как, пожалуй, и везде, были толпы голодного народа, мечтающего полакомиться вкусной картошкой фри и Бигмаком. Простояв в очереди пару минут, я заказала любимую картошку по-деревенски и двойной чизбургер для себя и Намурона. Еще я взяла на двоих шоколадное мороженое и кока-колу со льдом, – ужасно хотелось охладиться после долгого пребывания на жаре.

Пока я шла до нашего столика, то едва не упала. Намурон, подскочив со своего круглого стула, быстро забрал у меня поднос и помог устроиться за столом. На нас все так смотрели, что мне стало тяжело жевать. Все женские взгляды были обращены к моему мужчине, который с огромным сомнением смотрел на предложенную мною еду. Взяв кусочек картошки и обмакнув его в сырный соус, я поднесла его к губам Намурона.

– Это очень вкусно, попробуй, – улыбнулась я ему.

Больше ни мгновения не раздумывая, Мур откусил кусочек, при этом задев языком мои пальцы. От такой откровенной ласки у меня внизу все запело и запылало. Наши глаза встретились на долю секунды, чтобы понять, чего мы оба сейчас отчаянно желаем и хотим.

– Ты утолила свой голод? – спросил немного охрипшим от возбуждения голосом Намурон.

– Не совсем, – включилась я в игру, слизывая со своих губ сырный соус.

– Прекрати меня провоцировать, – тихо зашипел на меня Мур. – А не то я буду вынужден тебя наказать.

– Как страшно, – с преувеличенным испугом сказала я, тщательно облизав свой палец от специй.

– Сама напросилась, – рыкнул Намурон и, схватив меня за руку, выдернул из-за стола.

Быстрым шагом он преодолел расстояние до уборной и ворвался туда, как хозяин этой комнаты. Проверив все кабинки на предмет наличия в них людей и убедившись, что там никого нет, он запер входную дверь на щеколду. Я едва сдерживалась, чтобы не рассмеяться, потому что это выглядело очень смешно и одновременно волновало меня до дрожи во всем теле.

Походкой хищника он медленно подошел ко мне, закатывая рукава на рубашке до самых локтей. Его фанатично горящие глаза возбуждали меня не хуже прикосновений к оголенной коже. Загнав меня в угол, спиной к раковине, Намурон сжал мою талию с двух сторон.

– Если бы ты только знала, как я тебя хочу, – горячо зашептал мне на ухо мой волшебник.

– Так в чем дело? – подстегнула я его, проведя кончиками пальцев по его возбужденному мужскому достоинству.

– Моя сумасшедшая, сладкая девочка, – тихо прохрипел мне в губы мой мужчина, впиваясь в них до боли.

Нас обоих накрыло с головой, от дикой жажды и тяги обладать друг другом. Мы ничего не слышали вокруг и не видели. Я дарила свою страсть ему, и он отдавал мне в ответ не меньше. Руки сплетались в замке и разжимались на теле. Мои стоны он пил, будто воду, с каждым разом требуя больше. Влага между ног давно промочила мое кружевное белье. Словно почувствовав это, Намурон коснулся меня там и еще тяжелее задышал.

– Это не место для того, чтобы любить тебя, – сказал он, проталкиваясь в меня пальцами.

– Мне все равно, где это, главное, что с тобой, – укусив его за нижнюю губу, простонала я в ответ.

– Ты превращаешь меня в озабоченного самца.

– А ты меня – в озабоченную самку.

– Тогда мы идеально друг другу подходим, – шепчет он, прижимая меня к своей груди спиной и врываясь на всю длину своего достоинства.

– А-а-ах! – громко кричу я, чувствуя его ритмичные и глубокие движения.

Как же хорошо он это делает! С ним мое тело буквально поет и расцветает, словно под лучами солнца. Легкий укус в ключицу и острое наслаждение лишают меня всех мыслей. Мои внутренние мышцы начинают быстро сокращаться под его напором и желанием. Мой крик удовольствия сдерживает его ладонь, в которую я впиваюсь зубами. Он стонет вместе со мной и в последний раз дергается внутри меня. Мы дышим в унисон, тяжело и хрипло. Довольно смеемся и целуемся до остановки дыхания.

– С ума сойти! Я изнасиловала будущего президента ОАЭ в общественном туалете Макдональдса, – я довольно улыбаюсь и привожу себя в порядок.

– И не говори. Куда катится мир, – помогает мне Намурон.

Вот такими, довольными и безумно счастливыми, мы отправились в аэропорт, где скоро должен был приземлиться самолет, на котором летела моя любимая подружка и мое тайное оружие против наглого Абдула.

Аэропорт Абу-Даби покорил меня своей красотой с первого взгляда. Все здесь, как и везде в этой стране, было масштабным и роскошным. Колоссально большой комплекс с новейшей инфраструктурой и великолепными цветочными аллеями восхищал и вызывал трепет от такой тонкой и профессиональной работы. Тут можно было принять душ после долгого перелета и насладиться дорогими бутиками и развлекательными центрами. Здесь все было построено для того, чтобы любой человек, который посетит эту страну, не забыл о ней никогда, и не было больше такого уголка мира, где буквально все кричало бы о богатстве и достатке.

Держа за руку Намурона, я ждала того момента, когда по трапу спустится на землю моя подружка. Я ужасно по ней соскучилась за эти дни, да к тому же мне очень хотелось поделиться с ней своим счастьем. Тепло мужской ладони согревало мое сердце лучше, чем все тепло мира. Держась за него, я понимала, что не смогу его отпустить никогда. Моя зародившаяся любовь за пару дней достигла апогея. Как говорил один мудрец:

«Одно слово может изменить твое решение. Одно чувство может изменить твою жизнь. Один человек может изменить тебя».

Мне так много хотелось сказать Намурону. О своих чувствах, о своих переживаниях, желаниях, но я боялась, что меня не примут и не поймут. Я знаю его всего неделю, а кажется, что всю свою жизнь я ждала именно его. Сильного и волевого, нежного и внимательного, желанного и любимого. Я не знала, куда деть свое сердце, переполненное сильными и новыми для меня чувствами.

Они не давали мне спокойно спать и есть. Я так хотела услышать от него хоть намек на то, что это мне не снится и что меня не вышвырнут на улицу при первом удобном случае. Ведь его янтарные глаза сверкали всякий раз, когда были обращены на меня. В них я читала нежность и заботу, в них я видела его душу. Иногда казалось, что он вот-вот скажет хоть что-то по поводу нашего совместного будущего, но он молчал и лишь нежно целовал меня в губы.