— Это повестка, — сказала я Бейли.

Помощница шерифа уже исчезла из виду.

— Все в порядке?

— Замечательно, — сообщила я, а затем потянулась к ее контейнеру и попробовала салат. — Хочешь какую-нибудь подлянку ей устроим?

Бейли издала смешной звук — удивленный и смерившийся. Покачав головой, она откинулась на локти, окончательно забывая про свой обед.

— Не знаю. Спроси меня еще раз, когда мы расстанемся.

Повернувшись через плечо, я спросила:

— А не хочешь проколоть шины Сету?

— Нет, дурашка. — Она пнула меня ногой. — И ты тоже.

— Да-да. Давай будем просто наблюдать, как он катает Денни.

— Он просто усадит ее в свою десятискоростную машину.

Картина появилась перед глазами, и я рассмеялась. Это удивило меня и странным эхом отдалось в груди. Мы устроились поудобнее — нас снова обдало прохладным ветром, и мы одновременно вздохнули. Нам тоже скоро предстоит расстаться, но мы не касались этой темы.

Так как наступила неловкая тишина, я произнесла:

— Мы можем вытащить тормоза из ее машины для твоего пикапа.

— Заткнись, — ответила Бейли и сжала мою руку.

После школы я заскочила домой, чтобы взять оборудование. Я бросила копию повестки на стол, чтобы мама знала — я получила ее.

Та груда хлама, которая называется лодкой, все еще продается в Милбридж. В нее придется много вкладывать, а двигатель дорогой.

Туман рассеялся и прилив отошел. Вдоль горизонта тянулись сгорбленные спины — другие копатели уже работали. Ближняя к берегу грязь уже разворочена.

Мне пришлось идти пешком, чтобы найти нетронутый кусок, а мои сапоги засасывала трясина. Сквозь резину ощущался холод, который вызвал боль в костях.

Маяк, казалось, маячил перед глазами, но я не поднимала голову. В конце концов, день ясный и я не хотела видеть Грея, стоящего на утесе. Если отчётливо разгляжу его, не смогу заявить, что он галлюцинация, и мне придется признать его существование. А мне почему-то проще поверить, что схожу с ума.

Вдали выделялась белая лодка — скорее всего мой отец. Разглядеть четче с такого расстояния не получилось. Но чувствовала, что права. Много лодок были белыми, но эта находится рядом с тем местом, куда я бросала приманки. Кто-то зашевелился на палубе, а затем зашел в каюту. Лодка прошла еще немного по воде, перед тем как остановилась.

Должно быть, он вышел в море один.

Он медленно исчез в тени острова.

Горло сжало, и я попыталась успокоится. Ледяные брызги грязи несли запах гнили и мертвой рыбой. В разы труднее работать, чем обычно. Словно моя сила и выносливость покинули меня. Конечно, грязь холодная — за исключением середины лета — но так было всегда.

Грабли вошли в грязь, но безуспешно. Просто черви и мидии — все. Я взяла оборудование и двинулась дальше, но как только я наклонилась меня окликнул мужчина:

— Эй, полосатая!

Взглянув на свой фартук, я выпрямилась.

Парень, кричавший мне, был худым и неуклюжим, с узким подбородком, с которого свисала козлиная бородка похожая на мох. Я не узнала его.

— Что не так?

— Как насчет того, чтобы свалить отсюда? Некоторые из нас работают, чтобы выжить.

— А с чего ты взял, что я здесь по другой причине?

Он ткнул граблями в мою сторону.

— У тебя есть лицензия, верно?

— Что, прости?

— Я видел тебя в газетах, — сказал он.

Случайно, как и большинство моих фотографий, парочка оказались в «Бэнгор Дейли». Поднеся пиявку к свету, он осмотрел ее бледно-розовое тело, а затем вновь взглянул на меня.

— Когда дело касается денег, территория важна, верно?

Напрягшись, я пробормотала:

— Прилив держался долго.

Парень снова наклонился и принялся копать, но говорить продолжал:

— Это несправедливо. Я ведь не могу прыгнуть в твою лодку и заняться рыбалкой. Так почему ты лезешь на мою территорию?

Во рту пересохло, а тошнота подкатила к горлу. Мне хотелось что-нибудь ему сказать. Кричать, пока не сорву голос. Он ничего не знает! Я не смогу рыбачить долгое время.

Вся моя надежда на то, что присяжные сохранят лицензию, напрасна. К тому же я решила перестать бороться. Оборвать эту часть своей жизнь. Поэтому я смирились с тем, что буду копать пиявок, моллюсков или креветок. Какое ему дело?

— Что нечего сказать? — спросил он, вытаскивая очередную длинную пиявку. — Даже не спросишь, как дела?

— Работаю так же, как и ты.

Он фыркнул, бросая добычу в ведро.

Я сильно замахнулась граблями. Когда они врезались в грязь, я услышала звук — высокую повторяющуюся ноту. Грязь стала черной и тяжелой. Спустившись вниз, я попробовала еще одно место. Время от времени этот болтун что-то кричал мне.

Остальные копатели отошли от него, потому что он нарушил негласное соглашение — молчать во время работы. Никто не говорит тебе что и как делать — головы опущены, а пиявок убирают в ведро. В рыбалке все иначе, но это илистая отмель и болтунов здесь не любят. Хотя нет, мудаков.

— Сколько накопала, полосатая? — крикнул он.

Наконец, ему надоело, к тому же кто-то попросил его заткнуться.

Вода начала наступать, окружая мои лодыжки. А следом пришел туман — тонкий, серый. Клубящийся, когда ты переступаешь через него. Я хотела лечь и позволить грязи поглотить меня, а воде накрыть с головой. Туман, словно бледное одеяло, умиротворяющий.

У меня почти пустое ведро, и внезапно я почувствовала себя слишком усталой. Я начала возвращаться к берегу, а каждый шаг давался с трудом.

Горячий душ смыл грязь, но не усталость. Я открыла окно спальни, чтобы впустить холодный воздух, и упала в постель. На нижнем этаже дома стояла тишина — отец еще не вернулся, а мама работала в ночную смену.

Я прислушалась, не скрипит ли лестница. Когда Леви заходил домой, я всегда слышала его возвращение. Такой долгий, протяжный скрип, а затем дребезжание дверной ручки. Я так сильно этого хотела. Изо всех сил желала, бросая свою мольбу на ветер, словно пух от одуванчика.

В мое окно ворвался луч света. Загорелся маяк — маяк, где жил Грей. Там он ждал меня. Встав с кровати, я подошла к окну и смотрела на Джексон-рок.

Я не помню, видела ли раньше маяк из окна своего дома.

Прежде чем я успела всерьёз задуматься об этом, уже надела пальто и направилась к берегу. Я скрутила мокрые волосы в беспорядочный узел и перевязала пучок резинкой, которая нашлась в кармане. Туман не был густым, лодки направлялись к пристани. Я шла, разглядывая фигуры, движущиеся по пирсу. Чайки кричали где-то в дали.

В просвете я уже заметила лодку с моим именем, которая приближалась к берегу. Не оглядываясь, я шагнула вперед.

Грей

Встречаю ее, когда она пришвартовывается к берегу. В этот раз я почувствовал, что путь открыт. Она считает, что лодку прислал я — на корме ее имя. Она упоминала это. Немного неожиданной магии — на этот раз проклятие на моей стороне. Я подаю ей руку и произношу:

— Ты как раз к ужину.

Замечаю карий оттенок — там, где должны быть ее глаза. Нет, еще я вижу золотистые и черные цвета, но в большинстве своём карий. Для меня она все еще похожа на мазок краски. Когда Уилла смотрит на меня я задумываюсь: «А каким она видит меня?»

Смотря на Сюзанну, я был ошеломлен. Каждая неземная вещь в ней очаровывала меня. Тем не менее, женская красота вряд ли сопоставима с мужской привлекательностью. Я могу нервировать Уиллу. Или даже пугать. Беру ее под локоть.

— Рад, что ты вернулась.

— Я даже не уверена в том, настоящий ли ты, — отвечает она.

— Что ты имеешь в виду?

Я смотрю на нее, ведя через темный лес. Листья начали опадать, обещая конец сезона. Они шепчутся трепеща, обнаженные деревья выгибаются над нами.

Пальцы Уиллы впиваются в мою руку. Как она может сомневаться в моем существовании? Она ведь чувствует меня. Я прерывисто вздыхаю, потому что она прикасается ко мне. Прошло сто лет с тех пор, как кто-то трогал меня. Нет ни малейшего шанса, что она осознает важность этого жеста. Уилла не смотрит на меня. Ее свет колеблется, когда она говорит. Интересно, какие у нее губы? Полные или потрескались… может, они нуждаются в поцелуе.