Тот вдруг резко вспотел, и прислонился к стенке тамбура. Я отпустил рукоять револьвера в кармане и спросил:

— Вань, а почему ты решил, что они нехорошие?

Он пожал плечами и совершенно обычным голосом сказал:

— А станут хорошие люди по ночам догонять поезд с автоматическими пистолетами в руках?

— Действительно, — отер пот со лба кондуктор.— Проходите в вагон, а я пойду к начальнику поезда — расскажу. Пусть предупредит жандармов, мало ли — налетчики?

Он с подозрением уставился на нас:

— А вы не налетчики, господа?

— Нет, — как можно более радушно ответил я, молясь, чтобы револьвер не выпал из кармана, уж больно ненадежно он там располагался. — Мы ученые. Этнографы.

***

В вагон сквозь открытые окна залетал ночной ветер и дым от паровоза. Пахло углем, семечками, пивом и почему-то жареной картошкой. Деревянные лавки со спинками располагались одна напротив другой и почти все были заняты — в каждом пролете сидели один-два пассажира, берегли личное пространство. За исключением нескольких компаний, которые ехали вместе, понятное дело.

Пара матёрых мужиков-крестьян резались в «дурня», азартно матерясь, Студенты в мундирах технических колледжей спали, вытянув ноги на лавках, какая-то бабуля везла в мешке поросенка, который хрюкал из-под холстины и нещадно вонял. Толстый дядька в конце вагона пожирал картошку с мясом из металлической банки с крышкой.

Котомки, сумки, тачки, трехколесный велосипед… Мы едва протолкнулись мимо всего этого к свободным местам напротив чинной дамы, похожей то ли на чиновницу, то ли на учительницу. Скорее всего — последнее, потому как чиновнице в пригородном поезде делать было явно нечего…

Дама читала газету.

— Нет, это неслыханно! — сказала вдруг она. — Покушение на Императора, только подумайте! Бедный мальчик!

Мы переглянулись, и я попросил:

— Не расскажете нам, в чем, собственно, дело? Мы с коллегой весь день бродили по лесам, собирали материал для исследования и не видели свежей вечерней прессы…

— Вот как? Так послушайте: утром во дворце прогремел взрыв, до сих пор разбирают завалы! Погибло более сорока человек! Император жив, но ранен, сейчас находится в больнице, его оперируют. Власть перешла к Регентскому совету, на завтра назначено экстренное заседание Сената… Я так за него переживаю, вы знаете? Бедный мальчик, столько пережил, а теперь это… Мы все должны молиться за его здоровье, все, как один! — сказав это, она вернулась к чтению.

— Дела! — сказал Ваня и потрогал травмированную скулу. — Оперируют, значит? Может, следует вернуться?

— Ни в коем случае, — отрезал я.

Они ведь и вправду могли не знать, наши добрые друзья — выжил император или нет! Отсюда и деза про операцию. Да и вообще — кто в тот момент находился во дворце? Жив ли Феликс? Арис? Артур Николаевич?

Ненавижу, когда со мной играют втемную.

Бринёв — небольшой городишко, каких на просторах Империи тысячи — являлся отражением лучших чаяний Императора. По центральным улицам тут тянулись линии электропередач, на местной речушке грохотала потоком воды мини-ГЭС, возвышались над домами водонапорные башни, обеспечивая бесперебойную подачу воды до четвертого и даже пятого этажа, работали целых четыре завода: деревообрабатывающий, консервный, винокуренный и мукомольно-крупяной. Имелся главопчтамт с телеграфом и телефонной станцией, даже собственная газета. Ресторанчики и кафе, ателье, магазинчики, ремесленные мастерские, студии и парикмахерские завлекали посетителей яркими вывесками и нарядно оформленными витринами…

И почти все эти заведения были закрыты в связи с жуткой ранью. Мы прибыли сюда еще до рассвета и, заскучав в зале ожидания на вокзале, пошли бродить по Бринёву, коротая время. Проведя рекогносцировку исторического центра, пристани и жилых кварталов, мы наконец нашли что-то работающее. Один-единственный брадобрей-цирюльник — явно восточный человек с характерным разрезом глаз — наводил лоск в своей обители, протирая и без того идеально чистые зеркала белоснежным полотенцем.

— Господа, господа, — сказал он на чистейшем имперском языке. — Вам определенно необходимо посетить цирюльню Хасбулата!

Царёв провел рукой по коряво обстриженным волосам и умоляюще глянул на меня. Вообще-то мне тоже следовало постричься покороче — буду делать акцент на отрастающую бороду, в свете разворачивающихся событий маскировка снова становится актуальной.

— Да-а, приведите в порядок этого юношу, — сказал я. — Сделайте полубокс, ладно?

— Сделаю, сделаю… Еще и подлатаю! Рану хорошо бы обработать, это я бесплатно, и не сомневайтесь в моей квалификации — я в армии был санитаром… Это кто так вас отделал-то, молодой человек? — восточный человек Хасбулат захватил Ваню в плен и усадил в кресло, и укутал крахмальной чистейшей простыней. — Надеюсь, он выглядит хуже?

— Они! — слегка самодовольно поправил его Царёв. — Я их всех уложил… Правда, без шефа мне пришлось бы худо…

— Вот как! Ваш шеф — тоже непростой человек, да?

-А то! Доктор наук! — трепал языком вовсю Ваня. — Абы-кого в ИГО не берут!

— Доктор наук? А больше похож на ветерана!

— Так одно другому, собственно…

Пока младший научный сотрудник находился в цепких руках парикмахера, я решил прогуляться по городу — почитать новости. Всё-таки императорский дворец не каждый день взрывают! Последний раз такое лет сорок назад было, да и то теракт предотвратили — тогда в дровах динамитные шашки в кочегарку господа революционеры протащили, один из дворцовых гренадеров вовремя заметил.

А тут — такое! Конечно, взрывчатые вещества сейчас куда как мощнее, и способы доставки — разнообразнее, и ассортимент взрывателей — шире, но… Это какой дерзостью и профессионализмом нужно обладать, чтобы…

Я остановился перед столбом для объявлений, смотрел на афишу во все глаза и не мог поверить: неужели — вот оно? Яркие, кричащие буквы возвещали: «ПЕРВЫЕ И ЕДИНСТВЕННЫЕ ГАСТРОЛИ ЛУЧШЕГО ДЖАЗ-БАНДА СИПАНГИ! НЕСРАВНЕННАЯ ИЗАБЕЛЛА ЛИ — В ВАШЕМ ГОРОДЕ! МАНГАЗЕЯ, АРКАИМ, САРКЕЛ, ЯШМА, ЭВКСИНА!»

Твою-то мать! И дата выступления в Аркаиме — как раз накануне нашего побега. И соответственно — теракта! Проклятье, почему я не видел этой афиши раньше? Ну да, я не особенно распространялся об увиденном и услышанном на Золотом Острове, но… Куда смотрит контрразведка? Арис сотоварищи совсем мышей ловить перестали?

Я чуть ли не бегом побежал к телеграфной конторе, к самому ее открытию, и вломился внутрь, хлопнув дверью и напугав девушку за стойкой:

— Срочная телеграмма в Аркаим! Главпочтамт, Ротмистру, до востребования. Пишите: «ассистент жив тчк едем горы тчк внимание гастроли джаз тчк». Подпись — Поручик.

— Ротмистру? Просто ротмистру — и всё? — удивилась девушка. — Может, фамилию поставим?

— Нет, пусть будет именно так, — это был резервный канал связи. — Просто Ротмистр, и просто Поручик.

Вообще-то я должен был всё передавать лично в руки связным, но не пошли бы они все к черту вместе со своими связными? Особенно теперь, когда дворец взорвали. Я заторопился назад, к цирюльнику Хасбулату — всё-таки оставлять Царёва один на один с окружающей действительностью было страшновато.

Вот теперь образ младшего научного сотрудника Ивана Васильевича Царёва казался полностью завершенным. Эдакий интеллигент, из злых и голодных, в глазах которого просматривается беспризорное детство, какие-то околокриминальные делишки и вместе с тем — природное обаяние и грация. Такие становятся старостами этажей в студенческих общагах, лидерами молодежных профсоюзов или вожаками банд. Кажется — ну что такое стрижка? А вот вам, пожалуйста: был рифленый аристократ с родословной длиной в тысячу лет, а теперь — парень, с которым в подворотне лучше не встречаться.

Я с удовольствием провел ладонью по его стриженой голове. Непередаваемое ощущение! Что, панибратство с Императором? Ну, он сам вроде как просил меня вести себя с ним как с настоящим ассистентом!