Прошло больше десяти минут, а «Грымза» всё не шла. Обычно она влетала в класс вместе со звонком, но в этот раз явно опаздывала.

– Это что-то новенькое, – посмеиваясь, заявила староста группы, удобно утроившись на нашей парте.

– Надеюсь, эта психованная не придёт, – подхватила Машка, хитро улыбаясь.

– И не говори!

Кабинет заполнило тихое жужжание разговаривающих между собой студентов. Пока преподаватель не пришла, всем оставалось спокойно дышать ещё какое-то время. В каждом учебном заведении имеется преподаватель, которого недолюбливают и побаиваются. У нас это именно «Грымза».

– Кстати, что там с Дашей Колобановой? Ну, которую зверь разодрал? – неожиданно завела тему Маша, чем вызвала во мне бурю неприятных эмоций. Меня будто снова перенесло в тот день. Кожа покрылась мурашками.

– Не знаю, больше новостей о нападениях не было, – пожала плечами староста.

– Бедная девчушка, она ведь и пожить толком не успела, – Машин голос погрустнел. – Я только одного не понимаю – откуда в нашем городишке взяться такому зверю? В наших лесах максимум ёжика или, если повезёт, лису встретить можно.

– Я слышала, что из цирка, приезжавшего к нам недавно, сбежало какое-то животное и его до сих не нашли.

Что за бред… Какое к чёрту цирковое животное? Лепят глупые подозрения, лишь бы не видеть и не верить в то, что и правда могут существовать страшные твари. Как же люди слепы. Зная правду, я понимала, знай другие то же, что и я, могла бы начаться своего рода война с Зазавесьем, ведь рано или поздно факт существования другого мира и тебра́румов был бы раскрыт.

Где-то в конце коридора послышался стук каблуков. Все замерли, быстро разбегаясь по своим местам.

– Ну вот, сглазили! – расстроенно сказала Маша, поворачиваясь ко мне. – Сейчас отхватим за домашку.

Пожав плечами на её слова, я продолжила безразлично тыкать чуть отросшим ногтем по экрану.

Дверь с неприятным скрипом открылась, и показались белые волосы со слегка отросшими корнями. Преподаватель своим мерзким взглядом окинула аудиторию, заставляя студентов замолчать. Она осмотрела присутствующих и сказала:

– Сидеть тихо, приду позже! – грозно предупредила преподавательница прежде, чем покинуть кабинет.

– Ну вот и буря миновала, – всё также спокойно сказала я, чувствуя, как Маша довольно закачала головой.

Уныло сложив руки на парте, я уже было хотела задремать под поднявшийся гогот, как кто-то практически следом зашёл в кабинет. Все в миг снова притихли. Шаги стремительно приближались к нашей парте. Кто-то потянул меня за предплечье. Показалось, что это могла быть Маша, ведь до этого она без устали дёргала меня из-за своей домашней работы.

– Не делала я домашку, Маш! – зло прошипела я, поднимая глаза.

– Рад за тебя. Пошли, – непререкаемым тоном отрезал Андрей, глядя непроницаемым взглядом на мою недовольную гримасу.

Добрая половина глаз уставились в нашу сторону. Никакая это оказалась не Маша и даже не Лариса Валерьевна. Передо мной предстал человек, увидеть которого я ожидала меньше всего.

Его отвратительная манера говорить приказным тоном и усмирять всё, что движется – начала изрядно доставать. Одно только его присутствие раздражало. Найти объяснение такому поведению и ощущениям у меня не получалось, но если подумать, то я даже не пыталась. Может, всё потому, что в груди ещё теплилась обида из-за недосказанности и секретов, в которые меня никто не посвящал.

– У меня пара, – возразив непреклонным тоном, я на зло ему открыла тетрадь, отдёргивая от него руку, взяла ручку, крепко сжимая её, почти до хруста, и принялась выполнять заданное преподавательницей на дом.

– Ох как быстро у тебя появился энтузиазм и рвение к учёбе, – раздражённо прошептал парень, старательно испепеляя меня взглядом.

Со стороны орденовца послышался неодобрительный вздох, после которого он бесцеремонно схватил меня за предплечье, рывком поднял и волоком вывел из аудитории, метая молнии из глаз, пока удивленные зеваки провожали нас взглядом.

Брюнет явно выходил из себя. А чего он вообще ожидал после такого отношения? Может он ждал, что я брошусь к нему на шею, визжа от радости? Как бы не так. Однако то, что он сейчас вытворял, в уме не укладывалось. Что за беспардонность и грубость? Да ещё и выделываться так перед моей группой! Слухов-то сколько пойдёт.

Покинув помещение, Андрей закрыл за нами дверь и раздражённо потёр переносицу, не открывая глаз. Впервые он не просто не скрывал свои эмоции, а открыто демонстрировал их передо мной. Это был не какой-то случайный срыв с его стороны, это был самый настоящий вырвавшийся поток злости, прорвавший его маску, под которой он так старательно прятался.

– И как только у тебя таланта хватает? – огрызнувшись, прорычал Андрей, всё ещё не открывая глаз. – Почему тебе, чёрт подери, постоянно надо вставить свои грёбанные пять копеек и вывести меня из себя! Судакова, тебра́рум тебя дери! Твердолобый ты баран!

Замерев от такого неожиданного монолога с его стороны, я вся сжалась, потрясённая происходящим. Однако вспомнив, как они упорно врут и умалчивают, я рьяно вздернула голову, хватая Андрея за подбородок, желая смотреть ему в глаза.

– Ох, сколько сразу лестных комплиментов, я прямо-таки в восхищении. Как щедро с твой стороны! А как таланта хватает у вас всех? Держать меня за полную дуру и ждать, что я буду покорно прыгать перед вами на задних лапках? – Андрей распахнул глаза, горящие тёмно-карим, отчего я уже захотела было отдёрнуть руку, но схватилась только крепче. Это упрямство было сейчас единственным, как казалось, что я могу проявить, чтобы хоть как-то попытаться отстоять себя в этой схватке.

Пыхтя от злости, мы практически сталкивались лбами в этом противостоянии характеров. В этот раз никто отступать и не думал.

– И что ты вообще прицепился ко мне? То припрёшься в женский туалет, то дёргаешь меня прямо перед подругой! Кто тебя вообще манерам учил?

Лицо Андрея моментально приобрело неясность, а глаза начали менять свой цвет на тёмно-зелёный. Этот фокус – вот так напрямую, я видела в первый раз, когда он не пытался скрыть меняющееся настроение. Я буквально видела, как цвет медленно перетёк из одного в другой. Может, не будь у меня сейчас такой злости, восхитилась бы таким явлением.

– Да какой туалет, что ты вообще несёшь? – чуть повысив тон, он внезапно замер. Со стороны казалось, что он пытался взять себя в руки.

Тут в непонимание впала я.

«Это был не он» – утвердительно и насмешливо произнёс голос из глубин.

Андрей не сводил с меня глаз, внимательно изучая каждое моё движение, явно не понимая, что вообще происходит. Не понимала и я. Но вместе с тем парень продолжал злиться.

– Ты ворвался в женский туалет, когда командор ещё только предложила вступить в вашу организацию и всё расспрашивал меня про орден. Подталкивал присоединиться к вам.

Парень задумался, не сводя взгляда с моего лица, в его глазах то и дело пролетали сотня мыслей, которым не суждено быть произнесенными вслух.

– Ну что за тупица, – заключил орденовец. – Сама подумай, в тебе тогда сидел Кэ́йхаль. Эта тварь создаёт иллюзии, если ты не забыла.

Когда понимание дошло до меня, было уже поздно что-то делать, ужасно захотелось провалиться под землю. Как я не поняла этого сразу? Он же тогда вёл себя настолько неестественно, настолько странно. Всё кричало о том, что это не Андрей. Ну и ладно. Сейчас это не имеет никакого значения.

– Что ты хотел? – чуть спокойнее спросила я, отводя взгляд, пока сердце бешено колотилось в груди, желая выпрыгнуть от этого стыда.

– Ты не заметила ничего странного в тот день, когда нашла брешь? – лицо Андрея вернулось к привычному выражению, а глаза вновь потеряли свой цвет, становясь безжизненно серыми, холодными, скрытными.

Вспоминая кулон с тёмной субстанцией, я сжала кулаки. Сверля пол глазами, размышляла о том, что нужно сейчас сказать.

– Ничего, кроме кристалла в голове той твари, – задумавшись над его вопросом, я пришла к выводу, что все мои догадки были верны. Орден скрывает что-то, и скрывает похоже именно от меня.