Шорохи листьев, неровное дыхание и страх заполнили атмосферу вокруг, пропитывая воздух ещё не появившимся запахом крови. Бездонные и жестокие глаза тебра́рума по-прежнему не отражали ни одной эмоции, в то время как я прочувствовала весь спектр ужаса и беспомощности. Взгляд Андрея ожесточился сильнее прежнего, он бросился прямо на тварь. Стоило тебра́руму обратить на него внимание, как он резко свернул влево, несясь прямо в дерево. В одно ловкое движение он смог вбежать по стволу на пару шагов вверх. Я перевела взгляд в сторону твари, когда заметила, что она буквально исчезла на моих глазах, а появилась прямо под Абе́ктибусом, словно это был какой-то глюк. Орденовец оттолкнулся от ствола дерева, ловко группируясь и приземляясь позади тени.

– Брешь! – выкрикнул он, замахиваясь на застигнутого врасплох тебра́рума.

Его слова застыли в недрах моего мозга. Информация упрямо не желала усваиваться, блуждая от одного угла к другому, как беспомощный щенок. Простояв на месте какое-то время в состоянии полного оцепенения, я никак не могла понять, куда себя деть и что мне делать? Чувство беззащитности скользило меж рёбер, оставляя противное послевкусие слабости.

«Под ногами путаться?» Вспомнив слова Марго, прилетевшие словно большой камень в лоб, я дрогнула. Они привели в чувства, я набралась решимости. Ухватившись за злость, вспыхнувшую ярким огнём внутри, бросаюсь к разрыву, доставая кристалл из кармана. Благо я его не вытаскивала и всегда носила при себе.

Я бежала что есть силы, наполняясь храбростью и оставляя свой страх позади. Преодолев эти пару метров, проделала рукой зигзагообразные движения по завесе, как если бы зашивала порванное полотно иглой. Зелёная пелена начала стремительно соединяться тонкими нитями, завораживая удивительным зрелищем. Брешь затягивалась, пока от неё не осталось и следа. Облегчённо выдохнув, поворачиваюсь, оказываясь лицом к лицу с тёмной тварью, любопытно разглядывающей меня. Тело в тот же миг пробил страх, обратившийся в холодный пот, и сковавший движения. Вздрогнув, сдерживаю порыв, пытаясь не закричать от ужаса, и смотрю на его устрашающее лицо, находившееся всего в нескольких сантиметрах от моего, источающее тьму, которая пробирала насквозь. Я осторожно перевожу взгляд к дереву, где пятнадцать секунд назад стоял Андрей, готовящийся нанести решающий удар. Орденовец лежал неподвижно, поверженный. Страх охватил меня с новой силой, как вдруг от неистового порыва злости внутри взбурлила кровь, поднимаясь и разбегаясь по всему телу, словно разряд тока. Я почувствовала странное напряжение на пальцах рук и неимоверно сильный прилив сил, переполняющий разум, оживляющий моё существо.

«Нападай!»

Грозно прошипел голос в моей голове, издаваемый неведомым существом. Преисполнившись силой от неизведанного чувства, растопыриваю пальцы и наношу удар, направляя руки к тёмной переливающейся фигуре, как вдруг тебра́рум издает визжание, похожее на крик неистовой боли. Опуская взгляд, я изумляюсь, рассматривая струящиеся по пальцам нити цвета завесы, преображающиеся в длинные кошачьи когти. Эта пелена обволакивает мою конечность, наполняя её силой, которую я прежде не могла испытывать. Это мой шанс! Решительно приближаюсь к тебра́руму, нанося удар за ударом когтями, данными мне потусторонней гостьей. Как только тот отступает, я хватаю меч, лежащий рядом с Кэ́лдосом, и поворачиваюсь к тебра́руму, на лбу которого начинает зловеще мерцать оранжевый кристалл.

Его мерцание наводит на мысль, что именно этим кристаллом он каким-то образом воздействует на человека. Времени на раздумья не остаётся, нужно срочно что-то придумать, иначе он проделает со мной то же, что и с орденовцами. Не придумав ничего лучше, я крепко сжимаю меч в руке, беря большой размах, попутно целясь в тень. Ну существо внутри, не подведи! Резко выкидывая оружие из руки, зажмуриваюсь, падая на землю. В момент броска я почуяла явную помощь, точно кто-то прицеливался моей конечностью. Эти несколько секунд в неподвижном положении я лежала, боясь пошевелиться. Несмело открыв глаза, я поднимаю их к месту, где стоял тебра́рум, но замечаю рассыпающуюся дымку, обращающуюся в пыль. Она растворялась в воздухе, опадая на землю.

Накатившая слабость сковала тело. Рука, прежде окутанная пеленой – ныла и отказывалась двигаться. Медленно поднявшись на ноги, превозмогая накатившую усталость, пялюсь в листья, раскиданные по земле. Солнечные лучи, прорывающиеся сквозь молодую листву, падают на меня, окутывая лёгким теплом. Устало вглядываясь в паутинки жилок на выцветших и грязных листьях, я уловила тусклый блеск чего-то маленького, скрытого под листвой. Потянувшись к блестяшке, вытаскиваю кулон на тонкой порванной цепочке, замечая его чистый вид. Он никак не мог быть таким чистым, завалявшись в такой среде; сомневаюсь, что кто-то ходил сюда на прогулку, да и таких странных украшений я прежде не замечала. Кулон в виде капли был заполнен чернотой, произвольно двигающейся внутри стеклянной оболочки. Казалось, что сама тьма кружила внутри него. Смотря на этот маленький предмет, я чувствовала не только холод, но и мрак, проникающий в душу.

«Флюпендэ́стия».

– Что? – еле слышно отозвалась я.

– Какого чёрта произошло? – послышался вялый голос Кэ́лдоса.

Я глубоко выдохнула, убирая кулон в карман. Парни приходили в себя, поднимаясь с земли. Догадка о том, что та тварь каким-то невероятным образом с помощью кристаллика парализовала тело человека, начала укрепляться.

После происшествия с завесой парни пропали на несколько дней без каких-либо объяснений. Домой меня везли в полной тишине, как бы я ни пыталась разговорить орденовцев. На этот раз вести диалог со мной никто не хотел. Их лица были похожи на каменные. Даже всегда улыбающийся Кэ́лдос помрачнел. Тогда стало ясно, что от меня явно что-то скрывают не только эти двое, но и весь орден. В их глазах я чужак, которого они стремятся сделать изгоем.

Теперь никакой речи о доверии совсем не идёт. Про кулон я умолчала. Естественно. Молчание порождает недоверие, недоверие – ложь, ложь – ненависть. Пока люди в мире продолжают молчать, ломаются не только они сами, но и окружающие. Людям не нужны люди, им нужно чувствовать своё превосходство и власть. Эта правда открылась мне, когда я связалась с орденом.

Я вновь чувствовала себя опустошённой.

Весь день я бесцельно бродила по институту одна. Лены не было видно, словно она избегала меня, хотя оно было понятно. Она наверняка была вне себя от злости. Несомненно, мне было с кем поговорить о всяких глупостях, но этого совсем не хотелось. Я ощущала себя брошенной, ненужной и обманутой, и считала, что это несправедливо, но ничего не могла поделать. Всё, что мне оставалось – пребывать в неведении и ждать. Чего я жду – тоже не особенно понимала.

– Ты делала домашку по криминалистике? – нервно тараторила Маша, листая странички тетради.

– Какую домашку? – незаинтересованно отозвалась я, лёжа на парте.

Соседка по парте удивленно уставилась на меня, судорожно ища ручку в небольшом пенале и что-то бурча себе под нос.

– Грымза сегодня проверяет тетрадки, смотри, а то не допустит к экзамену! – Маша сильно нервничала, хватая в руки телефон и открывая браузер.

Несмотря на то, что командор дала ясную инструкцию – подтянуть успеваемость и посещаемость, справлялась я пока что только со вторым. Да и не сможет же она меня вечно отстранять.

– Да пофиг, – фыркнула я, хватая свой гаджет и открывая какую-то глупую игру.

Жужжание учеников быстро стихло, стоило звонку прозвенеть в коридорах. Он противно отталкивался от стен, просачиваясь во все щели, надоедливо звеня. Одногруппники суетливо разбежались по партам, ожидая, когда придёт преподавательница средних лет. Обычно она противно цокала своими туфлями на трехсантиметровом каблуке тошнотного розового цвета.

Лариса Валерьевна всегда делает начёс на своих коротких волосах, что выглядит очень старомодно и совсем ей не идёт. По мнению многих студентов – у неё просто нет вкуса. Женщина постоянно придирается к любой неправильно поставленной закорючке в конспекте и огрызается на студентов, которые имеют храбрость с ней переговариваться, а уже после испорченного настроения срывается на каждого, кто попадётся под руку. За это её и одарили прозвищем «Грымза».