— Она просила отдать это тебе. И сказать, что перед смертью она просила тебя уехать из Акато-Риору как можно скорее и никогда не возвращаться.

Стейнар так на него посмотрел, что Терри поднял перед собой руки, защищаясь.

— Она жива. Просто я отказываюсь играть в такие игры.

— А что ты там сказал о камнях, которые говорят с ней?

— Она каждый раз достает пирит и кровавик и говорит, что это к беде.

Стейнар посмотрел на полумесяц и стиснул его в кулаке.

— Да, похоже, что ты прав, парень. Камни не лгут. Что она еще сказала?

Терри пожал плечами.

— Она сказала, что я умею обманывать камни. И что почти все в Акато-Риору умеют. Она говорила загадками и я, признаться, мало что понял, — хрипло сказал он. Горло давно уже саднило, и говорить с каждой следующей репликой становилось все сложнее. А ведь допрос явно только начался. Терри коснулся затылком стены, смежил веки и вздохнул. Он и не замечал до этого момента, насколько его вымотал этот чудовищно длинный день.

Стейнар подошел к двери, открыл ее и окликнул Васке. Тот возник сразу же, будто караулил где-то неподалеку.

— Принеси нам подогретое вино с медом и этим вашим горьким корнем, которым вы, южане, лечитесь от всех болезней, — велел северянин. Терри изумленно уставился на него. Как человек, который видел его впервые в жизни и явно не был настроен дружелюбно, мог безошибочно угадать его потаенное желание?

— Понял. Такое в кружках не варим, принесу сразу кувшин, — предупредил Васке и скрылся.

Стейнар оставил дверь приоткрытой, встал перед Терри, посмотрел на него свысока и сел рядом, на северный манер: скрестив ноги и уперев руки в расставленные колени. Он раскрыл ладонь, на которой лежал полумесяц Ульфы, и показал его Терри.

— Она не сказала, что это?

— Нет.

Стейнар пошарил рукой за пазухой и вытянул из-под воротника кожаный шнурок, на котором висел такой же полумесяц, только развернутый зеркально.

— Видишь, у меня уже такой есть, — с какой-то странной улыбкой сказал он. Ледяные глаза при этом смотрели не то что серьезно, а даже требовательно. — Мне не нужен второй.

— Ульфа решила иначе. Кто из вас, кстати, старше: ты или она?

— Кто старше? — с горечью усмехнулся северянин. — Когда я заслужил воинское имя, духи указали, в чем мое предназначение: хранить девочку-пророчицу. Ей тогда было шесть. Я должен был её беречь. Наставлять. Считай, что я когда-то поклялся ей, что никто не тронет и волос на её голове, прямо как ты сегодня. Наши семьи приняли эту клятву.

— Все-таки она твоя жена, — перебил Терри, довольный, что с самого начала все правильно понял.

— Я её хранитель, а не муж, — поправил Стейнар.

— Значит она командует, а ты подчиняешься. Она хочет, чтобы ты взял это, — Терри кивнул на медальон, — и уехал.

— А я хочу, чтобы ты оставил это при себе и вернулся в Академию. Я даже позволю тебе взять с собой девушку, если она в самом деле уже раздумала бежать.

Терри насторожился. С некоторых пор он приучился опасаться неожиданных поворотов разговора.

— Какой смысл носить это туда-сюда? — раздраженно спросил он.

В комнату заглянул Васке с небольшим глиняным кувшином в руках и парой деревянных пузатых кружек.

— Ребята спрашивают, не сожрали тебя демоны еще, Стейнар? — спросил он полушутя и сгрузил кувшин с кружками на столик. — Может, нужно окунуть кого-то с головой в милосердное море, да и пускай примут Хранители эту грешную душу?

— Я сам с этим справлюсь, если нужда будет, — коротко бросил Стейнар через плечо.

— Я так им сразу и сказал, друг. А как тебе такое: бери обоих с собой завтра, — предложил Васке и подмигнул ошарашенному Терри. — Скажешь потом академикам, что ты двоих за одну продаешь. Может, сработает. Просто ты боишься их за горло взять. А я бы давно.

Васке стиснул кулак и продемонстрировал, как бы он взял невидимого академика за горло.

— Иди уже спи, воин, — посоветовал Стейнар. Он дождался, пока Васке притворит дверь, а потом встал и подошел к кувшину. Налил вино. Одну кружку подал Аннели, а вторую сунул Терри.

— Спасибо. Правда, не ожидал, — хрипло поблагодарил Терри, принимая угощение. Сладкое вино пахло медом и летом. Он бы сейчас даже ту имперскую дрянь с благодарностью выпил бы, которую ему подсовывал Доурелл, до того измучило его больное горло. Впрочем, Васке принес вовсе не дурное вино, само по себе мягкое, а вместе с горьким корнем инкиваари пряное.

— У тебя болит горло, и болит так сильно, что ты не хочешь говорить, — проворчал Стейнар. — Я не святоша, но твои страдающие глаза уже видеть не могу. Пей, сейчас пройдет.

— Как ты?…

Стейнар бесцеремонно накинул ему на шею цепочку с полумесяцем. Терри осекся. Некоторое время он посидел так, а потом осторожно поинтересовался:

— Зачем это?

— Смотри мне в глаза, парень, и внимательно слушай, что скажу. Ульфа очень важна для нашего острова. Ее с малолетства учили находить правильный путь в грядущее. Ты, я слышу, злишься на нее из-за этого. Несправедливо. Она такая, какая есть. Все равно что злиться на нее, потому что у нее глаза не такие, как у тебя.

Терри оглянулся на Аннели. Она безмятежно качала в ладонях кружку.

— Неудачная аналогия, — огрызнулся он. — Это у меня глаза не того цвета, что надо. А Ульфа искусно манипулирует людьми, не считаясь с тем, что они могут всерьез пострадать из-за ее игр. Она хотела, чтобы я на полном серьезе убедил тебя, что она мертва. Как тебе такое?

— Я половины твоих слов не понял, — поморщился Стейнар. — Кто ты такой, чтобы судить пророчицу? Ты хоть понимаешь, что она ясно видит перед собой путь, пока простые люди, как мы, идут с завязанными глазами?

— Она не сумела предвидеть даже то, что я отвечу «нет» на ее просьбу, — мрачно усмехнулся Терри.

— Ты сказал «нет»? — поднял брови Стейнар. — С кем же тогда я разговариваю?

— Девушкам трудно расслышать отказ. Они обязательно переспросят еще и еще. Слух восстанавливается только в тот момент, когда ты наконец согласишься.

Стейнар задумчиво поскреб ногтями щетину на подбородке.

— Занятно. Выходит, и правда судьбу нельзя изменить. Вот ты решил поспорить с пророчицей и все равно здесь.

— Моя судьба уже менялась, и довольно круто, — помолчав, сказал Терри. От теплого пряного вина с медом кружилась голова и слипались глаза. Он посмотрел: Аннели уже заснула, уютно устроившись на кровати в обнимку с покрывалом. — Нет ее, судьбы, есть только воля.

— А вот и есть. Ульфа вон билась, как птичка в силках, а все одно оказалась в клетке. А что вашего короля сжирает жажда власти — это ей камни сказали еще до того, как его корабль встал на якорь. Воля ничем ей не помогла, когда свадьба сорвалась, родители не заступились, а потом и камни предали. Совет продал ее в южные земли, как овцу, потому что она оказалась лишней. А ваш король платил щедро.

— О чем ты?

— Владыка острова Фир не ладил со своей старшей дочерью Ульфой. Она была чересчур прямодушной и не боялась идти наперекор его слову. Я думаю, она верила, что поступает по совести, как учил ее наставник. Прямоту и честность пророчицы не оценили, как должно. Стоило королю назвать цену, владыка уже согласовал это с Советом.

— Зачем нашему королю щедро платить за наблюдателя от Севера? — нахмурился Терри. — Я слышал, что все устроено совсем иначе. Это Север должен был платить, причем даже не королю.

— А затем, чтобы совет отправил именно её. И еще вот за это, — Стейнар оттянул кожаный шнурок, на котором болтался серебряный полумесяц. — Ты внимательно меня слушал? Каждое слово?

Терри кивнул.

— Я соврал тебе пару раз, просто чтобы ты услышал. Можешь сказать, в чем?

«Да откуда я знаю», — хотел сказать Терри, но ведь и в самом деле было в словах Стейнара что-то странное. Как фальшивая нота в хорошо знакомой мелодии.

— Ульфа не дочь владыки? — начиная догадываться, предположил Терри.

— Да. Старшая дочь владыки Алира стала пророчицей вместо Ульфы. Она владыке не перечит, вот он и доволен. Как Эзури отнеслась к новой пророчице — то ведомо только ей одной. А еще?