Пасха! Праздник!

Девчонки в общежитии всю неделю наводили порядок в комнатах, мыли окна, драили кухню, стирали шторы, покрывала. Теперь красят луковой шелухой яйца, делятся рецептами и впервые самостоятельно пекут куличи. Дразнящий ванильный запах окутывает сразу при выходе из дверей лифта.

Давид пообещал показать Крестный ход, Лера с нетерпением ждёт окончания рабочего дня, чтоб встретиться с ним на площади Белорусского вокзала и отправится в церковь.

Впервые увидит этот таинственный религиозный обряд. Немного тревожило то, что шествие происходит поздно ночью и после этого сложно добраться домой, но Марков пообещал подвести до подъезда. На улице будет темно, в это время нормальные люди давно спят, поэтому можно не опасаться, что мужчину заметит кто-нибудь из знакомых.

Не страшно, если придётся вместе с ним переночевать у его друзей. Не впервые. Лера уже привыкла и определилась с поведением в эти ночёвки.

Они проходили по одному сценарию — обнимашки-целовашки, споры-уговоры, растягивающиеся до утра. Настойчивые неудачные попытки полностью освободить её от одежды. Она по-прежнему спала в джинсах.

По утрам, после совместной постели, Давид с каждым разом выглядел всё более раздражённым и измученным. Хмурился, ворчал, выговаривал. Предупреждал, что его ангельское терпение на последнем пределе. Но не пытался грубо сломить сопротивление, всё ещё надеялся, что ласковым убеждением скоро преодолеет страх и застенчивость девушки.

До конца смены оставалось около часа, а Давид в очередной раз звонил и поторапливал Светлову, вынуждая нервничать и сердиться. Будто от неё зависит ускорить ход часов! Знает какая у неё работа — невозможно уйти раньше окончания рабочего дня и всё равно отвлекает, подгоняет!

Немного озадачили его тон, звучание голоса и нетерпеливое поведение в целом. Но раздумывать над странностями было некогда, спешила поживей подсчитать документы и свести баланс дня, чтоб заключить смену максимально быстро.

Всё из-за того, что Марков пригрозил подъехать к сберкассе и встретить у входа. Это испугало, не хотела, чтоб на работе увидели его.

Клятвенно заверила, что всё на мази и она уже одной ногой в пути.

Очень удачно и вовремя к закрытию кассы на своей машине прикатил новый паренёк. С этим молодым человеком Лера познакомилась на прошедшей неделе.

Он выстоял длинную очередь в её окно, волнуясь, прямо в пальцы неловко вложил записку, где было написано: «Разрешите встретить вас после работы». Убедился, что девушка прочла послание, поймал её удивлённый взгляд, улыбнулся и сбежал.

Действительно, на улице дождался окончания смены, и они познакомились. Парень вёл себя прилично. Катал по Ленинградскому шоссе, подвёз до подъезда, потом сидели в автомобиле, разговаривали.

Светлова, как всегда, не отказывала себе в удовольствии пококетничать и поморочить голову новому знакомому. Всерьёз ни молодого человека, ни его ухаживания не воспринимала.

В это вечер он подвернулся как нельзя кстати. С готовностью отозвался на просьбу домчать её до Белорусской, но слишком настойчиво желал вместе с ней попасть на Крестный ход. Невосприятие отказов с первого раза и необходимость из-за этого проявлять дополнительные усилия всегда отталкивали девушку.

Кое-как отговорила новоявленного поклонника отказаться от затеи. Наплела три короба смешных и нелепых причин, по которым им нельзя вместе посетить это событие.

Усмехнулась — знал бы с КЕМ она будет там! Навряд ли после этого когда-нибудь появится возле Леры.

По Ленинградскому шоссе за полчаса довёз до нужного места. Она немного постояла, убедилась, что его Жигули удалились от станции метро и полетела искать Давида.

Увидела и не сразу поняла его странные движения…

Мужчина стоял в центре площади на небольшом возвышении, высоко подняв руку над головой. Больше всего напоминая оживший памятник В. И. Ленину, указывающий направление «Верной дорогой идёте, товарищи!»

Покачиваясь на лёгком весеннем ветру от всего сердца приветствовал изумлённую девушку.

Неуверенными шагами, на полусогнутых, вглядываясь изо всех сил, подошла ближе и обомлела, не веря глазам — он был пьяным!

Белый плащ с развевающимися полами, тот самый, который пару недель назад восхитил её до экстаза — замызганный, мятый.

Синяя рубашка, расстёгнутая чуть ли не до пупка, дивно и экзотично оголяла густо поросшую чёрными волосами грудь. Давид щедро источал запах пота, сигарет и перегара.

— Ты пьяный?! — ужаснулась она резко осипшим голосом, понимая отчего телефонный разговор показался странным.

Тот хохотнул, сгрёб девушку в объятия, закружил:

— Лерушка! Лампочка моя приехала!

Лера бешено болтала едва достающими до земли ногами, дёргалась, отплёвывалась от волос, набившихся в прижатый к груди рот.

Разозлилась, было стыдно до слёз, казалось, люди останавливаются и смотрят на них. На то как её лапает пьяный взрослый мужик.

Вырвалась, зашипела, захныкала. Развернулась и, кипя гневом, рванула домой, жалея, что отпустила молодого человека, который довёз её.

Давид растерянно похлопал глазами, рявкнул и ринулся следом. В несколько прыжков догнал, сцапал и сердито потащил в машину.

Лера капризно упиралась, выкручивалась, стукала по ладони. Они громко спорили, переругивались, привлекая внимание прохожих. Наконец сдалась, махнула рукой и, чтоб на них не таращили глаза, плюхнулась в автомобиль. Зарычала:

— Пьяный за рулём?! Как доехал в таком состоянии? Как можно ехать с тобой?!

Давид с раскаяньем вздыхал, слабо огрызался, смотрел довольными глазами, обнимал и пытался успокоить. С грехом пополам завёл машину, и они ПОЕХАЛИ!

Не на Крёстный ход, конечно… К его холостому сварливому другу Андрею на Кутузовский проспект…

Лера, набычившись и обхватил себя руками, ехала по сверкающему вечерними огнями городу. Испытывала отчаянье, злость и бесконечное удивление. От себя. От того, что её зависимость от Маркова переходит все нормы и границы разумного.

Не было ни капельку жутко оттого, что едет с пьяным за рулём! Это же Давид! Значит — море по колено. Не боялась попасть в аварию… Ловила себя на сумасшедшей мысли, что даже хотелось катастрофы… Все метания и неопределённость закончатся. Погибнуть вместе с ним — это не страшно. Это — ВМЕСТЕ.

Спать остались на Кутузовском. В этот раз ночная борьба была особенно жёсткой и агрессивной, сказалось неадекватное состояние Давида. Он во что бы то ни стало желал именно сегодня перейти рубеж и овладеть девушкой.

Барахтались, ругались и полночи остервенело выясняли отношения.

В битве за свою неприкосновенность Лера слегка надорвала мочку уха мужчины…

Утром он был в высшей степени мрачен и молчалив. Пасмурно распрощались с хозяином квартиры и не глядя друг на друга вышли из дома.

Сели в машину. Лера, отчаянная и взбешённая от прошедшей ночи, поняла — у неё скопилось достаточно мужества и злости задать самый страшный и мучительный вопрос:

— Давид, кто такая Ира?

Он заметно изменился в лице. Боевой задор опал, перестал метать молнии и растерянно посмотрел на неё. Потянулся за сигаретой, закурил.

Лера, внутренне рыдая, повысив голос, с нарастающими истеричными нотками повторила:

— Давид! Ответь — кто такая Ира? Твоя любовница?

Сердце гулким метрономом отсчитывало удары до обрушения мира.

Давид напряжённо молчал, медленно и глубоко втягивал сигаретный дым, неподвижно уставившись в одну точку. Воздух противно звенел надвигающейся катастрофой.

Девушка обречённо поняла, что эта женщина ни выдумка, ни навет отвергнутого соперника. Она реально существует и у неё интимные отношения с человеком, в которого Лера влюблена до беспамятства.

Стало трудно дышать, грудь сдавило в железное кольцо, всё внутри пульсировало.

Сосредоточилась, сжалась, прикрыла глаза — терпеть! Не выпустить слёзы, не унизиться. Не показать, как обидно и больно. Изображать безразличие, это уязвит мужчину…