Лучше всего помогает новая влюблённость. На худой конец, если станет сложно отвыкнуть от Давида, познакомится с молодым нормальным мальчиком. Её ровней. Закрутит с ним роман и перестанет вспоминать странные отношения, граничащие с любовью.

Отчего бы сейчас им не дружить?

Было бы отлично, чтоб их отношения смогли продержаться хотя бы до конца зимы.

С ним легко, приятно и интересно. Он так увлекательно и артистично рассказывает — заслушаешься! Никакие занимательно-познавательные телепередачи не превзойдут его реальные истории.

Давид пообещал, что проведёт её на различные выставки и мероприятия.

Воспользоваться предложенной возможностью безумно соблазнительно! Кто от этого откажется?

Запросто встречаться, общаться с известными и знаменитыми людьми, на которых молятся и слагают легенды тысячи поклонников. Любой фанат посчитает за счастье подышать с ними одним воздухом или постоять на расстоянии не дальше десяти метров.

Ясно, что Марков врёт, будто разведён.

В Советском союзе без штампа в паспорте о законном браке на работу за границей не выпустят.

Но Лера не собиралась указывать на явное противоречие в словах.

В конце концов, какое ей дело до того — женат он или нет? Это её не касается. Они — только друзья, поэтому семейное положение мужчины не волнует.

Иллюзий насчёт неравного во всех отношениях брака не испытывает и замуж за него не хочет.

Даже если не учитывать разделяющую их разницу в возрасте, нежизнеспособность подобного союза очевидна. Девушка чётко представляла насколько сложной и травмирующей бывает семейная жизнь с такими откровенными бабниками.

А самое главное несовпадение — они выросли и живут в разных вселенных.

Лера — дочь простых рабочих людей.

Незамысловатая культурная жизнь которых довольствовалась редкими вылазками в кинотеатр, семейными экскурсиями в областной краеведческий музей и старенький вонючий зоопарк.

Завершались бесхитростные культпоходы неизменным катанием детей на увеселительных аттракционах в центральном городском парке, покупкой мороженого и возвращением домой на речном трамвайчике.

Давид, по его словам, потомок каких-то родовитых особ. Его близкие родственники занимали важные посты, а отец всю жизнь работал главным редактором в невесть каком крутом издательстве.

Куда уж ей «со свиным рылом да в калашный ряд»!

Его любовницей, если Марков примитивно рассчитывает на это, не станет ни за что!

В постель её не затащит, при необходимости боевая девушка постоит за себя и даст достойный отпор, который отобьёт охоту повторить попытку.

О чём при очередной встрече и порциях обоюдных откровений честно предупредила мужчину.

Вызвав в нём новый приступ идиотского смеха:

— Как же, помню-помню! Ты хорошо боксируешь!

Лера немного разозлилась и обиделась — нечего ржать, она говорит совершенно серьёзно! Если не устраивают озвученные условия союзничества, значит — до свидания!

Они могут быть хорошими друзьями! И только. Если Давиду не подходит такая нестандартная дружба, то лучше сразу не морочить голову друг другу, откланяться и мирно разойтись в разные стороны.

О чём девушка, с юмором и присущей откровенностью категорично предупредила нового приятеля.

Тот внимал словам, искоса поглядывал на неё, поднимал брови и удивлённо качал головой.

Выслушав тираду остановился, развернул Леру к себе. Держа за плечи, внимательно изучил упрямое, гордо вздёрнутое лицо.

В глазах Маркова отразилась смесь из улыбки и одобрения. Твёрдо заявил:

— Не обещаю дружбу. Жизнь покажет. Трудно быть только другом, если женщина нравится. Но без твоего согласия ничто не случится.

— А я Вам нравлюсь? — игриво, с кокетством зацепилась за понравившиеся слова Лера.

— Конечно. Больше, чем я бы хотел, — уверенно подтвердил мужчина, — И пора говорить мне — «ты».

— Я не смогу… На «ты». При всём желании не смогу. Извините, — вздохнула девушка.

— В твоей семье к родителям обращаются на «Вы»?

— Нет… На «ты».

— Значит и ты сможешь. Постепенно научишься, — уверенно возразил Давид.

Они встречались не чаще одного-двух раз в неделю.

Первое время всё так же бродили по улицам, ходили в кино, сидели в кафе. Потом начали захаживать в гости к его многочисленным друзьям и засиживались у них допоздна.

К себе Давид никогда не приглашал. Причина Лере была понятна без слов. Это лишний раз подтверждало — он живёт не один. Как бы ни врал, что бы ни выдумывал будто свободен — у него есть семья.

В коммуналку, где девушка жила в одной комнате с дядей, отказывалась приглашать Давида. Там тихий тесный ужас, бедлам, мужская берлога, а не жильё. Удочки, снасти, рюкзаки, палатки, рыбацкие костюмы, сапоги… Между всем этим — лавировать, лавировать и не вылавировать!

Ко всему — прагматичный родственник и наблюдательные соседи по квартире не оценят и не поверят в невинную «дружбу» со взрослым гостем.

Ещё и грозным родителям нажалуются о том, с кем беглянка проводит время, злоупотребляя самостоятельностью.

Лера страдала от угрызений совести и виновато призналась себе — как бы не именовала заполнившее её чувство, оно не являлось дружбой. Ни одной минуты.

Она пропала и банально влюбилась.

Ещё тогда, в самый первый день.

И Давида становится всё больше и больше в её жизни.

Поначалу девушка честно сообщала об их свиданиях и довольно подробно пересказывала содержание разговоров любопытной Мишкиной.

Подруга пространно рассуждала об их отношениях и откровенно недоумевала.

Говорила, что с ней Марков теперь совсем не общается. А если и встречались раньше, до его знакомства с Лерой, то очень редко. И его нынешнее активное поведение выглядит странным.

Возможно, что подруги ошиблись и Светлова действительно ему нравится?

Эта нескромная мысль тихой сапой прокрадывалась в кудрявую головку Леры, змеёй просачивалась в юное незакалённое сердечко, льстила и окрыляла. Но изо всех сил гнала её как невероятную ересь и настороженно приглядывалась к загадочному мужчине.

Постепенно потребность делиться и обсуждать Давида с Татьяной исчезла. Это был закрытый, индивидуальный мир для двоих, в котором нет места третьему.

Мужчина властно и бесповоротно вытеснил посторонние интересы, подруг, друзей, до предела наполнив собой всё — душу, мысли, вселенную. Не осталось ни одной минуты, когда бы ни думала о нём, ни вспоминала их встречи, не проживала заново слова, взгляды, прикосновения.

По неопытности и простоте душевной считала, что всё под контролем, стоит только пожелать и сможет вовремя и безболезненно выйти из отношений.

Проницательный Давид, боясь вспугнуть недоверчивую закомплексованную девушку, постепенно и осторожно приручал её. Осмотрительно и намеренно не торопил события, а выжидающе следил за степенью погружения в чувство.

Шаг за шагом приучая к физическому контакту.

Легонько обнимал напрягающуюся от мужских прикосновений Леру за худенькие плечи, притягивал ближе, щекотал щёки жарким дыханьем, обволакивал едва различимым бархатным шепотом.

Лаская, мягко запускал руки в волосы, бережно прижимал голову к себе, давая восприятию впитать, насытиться и утонуть в своём демоническом тепле и запахе.

Прижимался лбом, гипнотизирующе погружая в бездонную пучину своих колдовских глаз. Необратимо вливался в её расширяющиеся зрачки, словно сканировал мозг и обживался там навсегда.

Коротко и нежно трогал лицо тёплыми губами. Следил за тем, как темнеют и затуманиваются глаза, тихо вздрагивает тело.

Иногда целовал. Жадно, грубо, ненасытно. Вытягивая запутавшуюся душу, лишая воздуха, обрушая мир и сметая установленные запреты.

Оставляя девушку задыхаться в полном смятении с подкашивающимися ногами и отчаянно колотящимся сердцем.

Лера увязала всё больше и чувствовала полный разлад головы и сердца.

Расстроенно видела по задерживающимся взглядам прохожих, как странно и негармонично выглядит их пара. Особенно, когда идут под руку.