Такие чужие…
И правда — ненавидит… Губы предательски затряслись. Нервы сдали, она расплакалась. Взахлёб.
Заикаясь, прохныкала:
— Я же… не на самом деле… Навёртываюсь. Понарошку… Дурачусь. А Вы… А ты…
— Лера, ты не ребёнок! И дурачишься со взрослыми мужиками. Думаешь, они тоже понарошку крутятся вокруг тебя? Считаешь они с тобой в куклы поиграть хотят? — Прогремел Давид.
Взял за подбородок и обличительно рявкнул:
— Почему сегодня сразу согласилась приехать, как только упомянул, что Сергей находится в мастерской?
Удивлённо похлопала мокрыми ресницами, припоминая телефонный разговор:
— Ты говорил о Сергее? Я даже не заметила… При чём тут он? Ехала к тебе…
— Ко мне она ехала… А заигрывать с ним начала! — Другим, более мягким и ворчливым тоном пробурчал Давид. — Почему за неделю ни разу не позвонила мне?
— Хм… Так… ты же — ВСЁ… Распрощался со мной. Насовсем, — снова невольно всхлипнула, — Я подумала, что не хочешь больше меня видеть, — грустно добавила Лера.
— Да! Не хотел! Я был очень зол. Весь в синяках и царапинах! На плече чёткий след от зубов! — По-детски капризными интонациями изрёк мужчина.
Не удержалась от ехидной улыбки и замечания:
— Боевые шрамы? Не страшно. Заживут. Ты же утверждаешь, что холостой. Зима, оголяться не перед кем. Следовательно, никто их не увидит. Так ведь, Давид? — с вызовом посмотрела в глаза.
Он хмыкнул, замешкался. Посмотрел на свои руки, которые всё ещё крепко держали Лерины запястья. Ослабил жёсткий захват и ласково погладил её кисти. Грустно вздохнул:
— Я правда в тот момент думал, что лучше оставить тебя в покое. Но… Не могу… За неделю чуть не сдох, весь извёлся.
Покружил взглядом по раскрасневшимся щекам, вытер ладонью слёзные дорожки, дунул на лицо и спрятал под шапку, выбившуюся как всегда кудряшку.
— Даже не надейся — никогда не отстану от тебя, — добавил то ли с юмором, то ли серьёзно.
Лера обиженно засопела, опустила голову. Что-то невнятно проворчала, насупилась, невольно выпятив губы.
Давид внимательно проследил за её надутой мимикой, заулыбался, посветлел, с нежностью заглянул в глаза:
— Давай мириться! Ну их подальше — обиды, претензии… Просто погуляем сегодня? Как же я по тебе соскучился, ты не представляешь! — миролюбиво предложил, страстно обнимая обмякшую девушку.
«Угу… Где уж мне представить. Если б ты знал, КАК скучала я!» мысленно прокомментировала она, проклиная свою мягкотелость, и кивнула в знак согласия.
Глава 18. Трусиха
Он стал прежним: заботливым, понимающим. Любящим?
Ничего нового не происходило, после конфликтной недели, которую тяжело пережили оба, побаивались любых перемен, оберегались и тщательно обходили острые углы. Каждый недоуменно признался себе, что их соединило нечто большее, чем стандартная мимолётная интрижка. Появился общий чувствительный и трепетный нерв, больно вытягивающий сердце, если задевать его резким движением.
Но и отступать от уже завоёванных позиций Давид не собирался.
И после первой совместной ночи была вторая, третья… Он постепенно закреплял свои права и добивался, чтоб девушка привыкала спать рядом и не шарахалась дикой косулей от соприкосновения с его голым телом.
Все последующие случаи Лера оставалась на ночёвку намного спокойней. Без того дикого стыда и паники как в первый раз.
Окончательно сдалась на волю провидения.
Не хотелось ничего знать, заглядывать вперёд и ничего решать. Всё равно — ни она сама и никто другой никогда не сможет разобраться — как правильно? И существует ли правильный выход, правильная жизнь — без ошибок? Вряд ли…
Лера запуталась в своих мыслях, страхах, желаниях, поступках и отказалась предпринимать что-либо радикальное. Плыла по течению. Если им предназначено быть вместе, то это случится.
Марков вроде бы смирился, что она спит в джинсах.
Каждый раз пытался стянуть их, и довольно мягко, как несмышлёного ребёнка, уговаривал «Лерушка, в постели ножкам надо отдыхать. Надо спать без одежды». Но не настаивал.
Не учинял настоль резких и агрессивных попыток овладеть ею, как к концу первой ночи. Опасался новых синяков и царапин?
С юмором воспринимал слабеющее сопротивление, не ставил категоричных ультиматумов. Не перешагивал означенный рубеж.
Острил, что завоёвывает и приручает к себе постепенно, незаметно. Частями — сердце и мозг уже полностью оккупированы им. Тело пока наполовину…
Приучал к мысли, что физическая близость между ними обязательно произойдёт. Скоро.
Совершенно правильно считал, что большей частью скованность девушки и нежелание безгранично довериться ему, мешает неподходящая обстановка. Чужие квартиры, мастерская, грязные диваны.
И подыскивал для окончательного единения достойную и раскрепощающую обстановку.
Предложил провести выходные вдвоём на лесной базе отдыха. В отдельном бревенчатом домике. Фантазировал — специально захватив её лицо в ладони, и глядя в сконфуженно расширяющиеся глаза, упоённо рокотал:
— Ты, я, камин, медвежья шкура на полу… Будем голенькие гулять по комнатам… Заниматься любовью. Все дни…
Уф-ф… Романтик…
Лера терялась, краснела до пота, отворачивалась. Охватив себя руками смотрела в сторону или делала вид, что не слушает. Рассматривает стол, пол, окно… Стеснялась и волновалась от его откровенных эротических мечтаний. Пищала, жалобно стонала и мотала головой — как может вслух говорить о таких невозможно стыдных вещах?! И как после этих слов спокойно смотреть в его бездонные, опьяняющие глаза?!
Давид, прищурившись, пристально следил за мимикой, считывал каждую пугливую мысль и наслаждался застенчивостью. Млел и плыл…
От совместного проведения выходных в съёмном коттедже, Лера в панике отказалась. Сослалась на неудобный график работы. На самом деле, его можно было изменить. Но… До озноба трусила остаться наедине. Надолго. В закрытом пространстве.
Тем более он чётко обозначил цель поездки.
Несмотря на отрицание, мало-помалу привыкала к чувственным грёзам любимого мужчины и невольно, со сладкой истомой, представляла и домик, и их вместе… и даже… общего малыша… Хорошенького, зеленоглазого, похожего на Давида…
Давид не торопил девушку. В неспешной поэтапности отношений и оттягивании кульминационного момента был удивительный кайф и деликатесное предвкушение победы. Разговор о рождении ребёнка стал привычным и непременным атрибутом встреч. Верней, он говорил, а Лера с замиранием сердца слушала и молчала. Не возражала, но и не поддерживала мечтания. Хмыкала, избегала взглядов и тушевалась.
В начале марта Маркова на неделю командировали в Астрахань. Это была небесами посланная возможность пожить вдвоём с Лерой и заодно вместе посмотреть на новый город. Давид с восторгом позвал её с собой. Решил снять ещё один дополнительный номер в той же гостинице, где будет обитать сам, но жить эти дни вместе.
Лера поначалу загорелась этой идеей. Астрахань намного южней Москвы, там, наверное, солнечно, тепло и снега уже нет. Покатаются по весеннему городу, походят по незнакомым местам, много времени проведут вместе — это ли ни сказка?!
Выпросила отгулы на работе, подобрала гардероб для поездки, приготовила чемодан.
Но за три дня до вылета одолели тягостные сомнения и отчаянный мандраж.
День и ночь находиться вместе… Однозначно, что лежать будут в одной кровати.
Как?! Надо раздеваться полностью! Не сможет же всю неделю целомудренно спать в спасительных джинсах! Как в рыцарских доспехах… Неудобно, негигиенично и глупо.
Наедине проведут несколько ночей. Ничто не будет мешать и отвлекать. Можно сказать — самые романтичные и подходящие условия… Для?!
Очевидно, что произойдёт то главное и пугающее событие, которого и хотела, и боялась до потери пульса.
Согласие на путешествие, автоматически означает согласие и одобрение того, что случится дальше.
Сердце замирает и холодит от волнения и страха.
