– Мэл? – я заморгала и приподнялась. – Где я?

– В нашем фургоне! – Мэл исчезла снаружи, задёрнув за собой полог, и вскоре оттуда раздался её голос. – Папа, иди сюда!

Полог вновь качнулся, впуская внутрь фургона незнакомого эльфа. Он был рослым, широкоплечим, крепко сбитым и совсем непохожим на тех эльфов, какими я их представляла себе. Тем не менее, лицом он и впрямь напоминал Мэл, вот только волосы, забранные в хвост, были того же серебристого оттенка, что и глаза.

– Я Ангкавар, рода Хисингов из вольного города Варбе, торговец Жёлтой гильдии – произнёс он. – А кто ты такая?

– Маржинель Скиар-Тойнур, дочь… – я замялась, пытаясь вспомнить имя выдуманного мной отца.

– Откуда? – прервал меня Ангкавар.

– Из Гогара, – выдавила я, ругая себя за то, что не сподобилась придумать правдоподобную легенду на этот случай. – Я полукровка.

– Ах вот оно что… – голос Ангаквара смягчился. – Ты действительно водишь дружбу с кровопийцей?

– Не называйте его так! Ральф добрый и милый, и никому зла не делает! Если бы не он…

– Знаю, Мэл мне рассказала, – ответил Ангаквар. – Что за ошейник на тебе?

Я принялась рассказывать моих похождениях в лесу, о пожаре и о том, что случилось после.

– Так значит, ты пыталась научиться волшебству? Своим умом, без наставника? – спросил Ангаквар недоверчиво.

– Да, – кивнула я, – Меня никто не учил, я сама…

Ангаквар задумчиво хмыкнул, и мне показалось, что он понял больше, чем я рассказала. Это наводило на неприятные мысли.

– И что же вы будете со мной делать? – спросила я требовательно. – Я вашу дочь, может статься, от смерти спасла!

– И чего ты потребуешь взамен? – поинтересовался Ангаквар. – Половину королевства обещать не могу, у меня её нет.

– Мне… – я запнулась и не сразу смогла собраться с духом, – Мне нужно пятьдесят золотых крон, чтобы выплатить мой виргельд. И ещё… Почтенный Аг… Анк… Почтенный, вы можете взять меня с собой?

Как ни велик был соблазн удрать с эльфами прямо сейчас, я всё же решила быть осторожнее. Князь быстро узнает, что я сбежала, не заплатив. А он человек обидчивый, это я уже усвоила. Если я оставлю его без платы, то она всё своё княжество перевернёт вверх дном, лишь бы меня найти. И, чует моё сердце, после такого я уже не отделаюсь палками и штрафом! Вдобавок, я ещё и подставлю этих эльфов, которые, получается, помогли мне сбежать… Нет, так не годится. Нужно хотя бы обезопасить себя от князя.

– Пятьдесят золотых, говоришь? Что ж, у меня найдутся пятьдесят, – тон эльфа заставил меня насторожиться. Уж не собирается ли он меня обжулить, как это сделала Мамаша Леффа?

– А если ты хочешь, чтобы мы взяли тебя с собой, – продолжал тем временем эльф. – Скажи мне сначала, что ты умеешь?

Я открыла рот, но тут же закрыла. Колдунья из меня никакая, воительница – тем более. Неужели мне нечего сказать?

– Знаю разные языки, – ответила я, наконец. – Вы, почтенный, ведь со всеми торгуете? Я вам пригожусь.

– Языки знаешь? – удивился эльф и переспросил, уже заинтересованно. – Только говоришь, или читать-писать на них можешь? Как у тебя с грамотой?

Усилием воли я заставила себя не покраснеть. В моём мире с грамотой у меня было не очень, и попросить у цыганки дар правильно писать я как-то не догадалась. Но, всё равно, поспешно ответила.

– Знаю грамоту! Читаю, пишу, считаю!

– Да? – эльф приподнял брови. Тогда скажи мне, восемнадцать да тринадцать вместе – это сколько?

– Тридцать один, – ответила я, недоумевая.

– А сорок пять без двадцати двух?

– Двадцать три, – чего это он забивает мне голову задачками для второклассников?

– Умножать и делить, наверное, тоже умеешь?

– Да! – мне начинал надоедать этот странный экзамен.

Воцарилось молчание – эльф глубоко задумался.

– Хорошо, – ответил он наконец, – Ты получишь свои пятьдесят крон, отправишься в город и заплатишь князю то, что ему причитается. А потом поедешь с нами.

Мэл, после того, как её отец поговорил со мной, притащила прямо в фургон котелок с кашей и чашку какого-то пряного травяного отвара – не поймёшь, то ли лекарство, то ли местный аналог чая. Ощутив прилив сил, я выбралась из фургона и, наконец, смогла как следует разглядеть, кого же всё-таки спасла. Мэл оказалась румяной, ясноглазой девочкой-подростком, с ямочками на щеках. Оторвавшись от неё, я увидела, что к фургону шагает её отец. Увы, я так и не смогла запомнить его имя сразу, и вообще оно было какое-то не эльфийское – правильные эльфийские имена ведь кончаются на «эль»! Вслед за ним шёл какой-то парень, явно из людей.

– Кто это? – шёпотом спросила я у Мэл.

– Это Льонги, он управляет нашим вторым фургоном, – ответила та, пожав плечами.

– Он проводит тебя в город, – сообщил отец Мэл, подойдя к нам. Я придирчиво оглядела своего спутника. Невысокий, коренастый, смуглый, кареглазый, но волосы платиновой белизны.

«Он с юга, из Гордната», – заключила я. – Скута рассказывала, что там солнце такое яркое, что выжигает волосы добела. Крепкий, такой, наверное, в обиду не даст. Вот только сам не стал бы лезть…».

Льонги ухмыльнулся, и мне стало немного не по себе. Однако я заставила себя кивнуть.

– Благодарю вас, почтенный! Вот только… Могли бы вы заколдовать меня так, чтобы никто меня не узнал?

– Не мог бы! – ответил отец Мэл недовольно. – Я торговец, а не жрица Великой Матери, которая взамен за службу получает силу творить всё, что в голову взбредёт. И ни одной жрицы здесь нет. Увы. Да и зачем тебе всё это?

– Меня… Многие знают, – ответила я, покраснев. – Могут подумать, что я на самом деле эльфийская лазутчица, и уже не отпустят!

– Пустяки, Маржи! – вмешалась Мэл. – У меня есть платье, которое мне велико, а волосы мы тебе покрасим! Никто не узнает! Идёт?

– Идёт, – ответила я, впрочем, не очень веря в это. Мэл просияла и куда-то умчалась.

К тому времени, как мы вышли из лагеря, солнце уже поднялось высоко. Снег блестел золотом, а небо было чистым и ясным. На мне было светло-серое шерстяное платье до колен, зелёные шерстяные чулки и мягкие кожаные сапожки, а волосы из рыжих стали чёрными. Я от всей души надеялась, что не привлеку ненужного внимания.

– Ты, главное, рот поменьше открывай, – заявил Льонги, словно подслушав мои мысли. – А уж я кого надо уговорю.

– А деньги у тебя есть? – невесело спросила я.

– Денег у меня нет. Но хозяин дал мне то, что поможет их получить, – Льонги с самодовольным видом похлопал себя по груди.

Городские ворота были открыты, а стражник, встретивший нас – спокоен и благодушен.

– Кто такие? – спросил он, подойдя к нам. – Откуда и куда идёте?

– Я возвращаюсь домой в Горднат, – ответил Льонги, назвав себя. – Ездил к Сияющим Горам на заработки, да заодно и жену себе нашёл. Её зовут Мара.

Я механически поклонилась, но стражник, похоже, был не из тех, что шляются по борделям и, окинув меня взглядом, произнёс только.

– Красавица! Повезло тебе, парень. Она из эльфов, штоль?

– Разве что какая-нибудь прабабка у неё была из этих, – ответил Льонги, улыбаясь.

– Ну-ну, – кивнул стражник. – Платите городовой сбор.

Людей на улице было немного, и они, по большей части, обсуждали вчерашнее.

– Говорят, вчера, на Речной площади человек сто потоптали, а прочих и вовсе без счёта!

– Старому Миласу чуть дом не сожгли, за то, что он с эльфийкой жил.

– Да эти ушастые сами виноваты! Пришли в чужой дом, так сидите тихо!

С Речной площади доносился стук и скрип – похоже, там полным ходом шла уборка следов побоища. На улицах, ведущих к площади, были зачем расставлены посты стражников, так что нам пришлось сделать небольшой крюк.

– А вот и фактория Горного банка! – весело сказал Льонги, остановившись перед крепким двухэтажным зданием без окон, на вывеске которого были изображены пять разноцветных кругов: жёлтый, белый, два коричневых (один посветлее, другой потемнее) и серый. Я задумалась, что они означают, и меня осенило. Это же монеты! Золотая, серебряная, бронзовая, медная, железная – все, какие тут в ходу. Льонги потянул меня за руку, и я, вслед за ним, вошла внутрь. В помещении царил полумрак, отчасти рассеиваемый факелами на стенах. Гномы за длинными столами вдоль стен смерили нас подозрительными взглядами и вернулись к своим делам. Льонги свернул в боковую комнату, в которой я увидела осанистого длиннобородого гнома, восседавшего за здоровенным бюро, которое разделяло комнатку надвое, и что-то писавшего. За спиной гнома виднелась невысокая дверь.