К счастью, здесь есть дверь у бокового прохода, через которую я могу проскользнуть внутрь. Все взгляды устремлены на невесту, когда она идет по центральному проходу. Никто не замечает цыпочку, одетую во все черное, в задней части церкви, прячущуюся за колонной. Никто, кроме Адама Питерсона. Мое злополучное свидание на выпускном.

— Привет, Купер, — шепчет Адам, приближаясь. — Черный на свадьбу, да? Классно.

— Да, мне действительно следует перестать черпать вдохновение для своего стиля у Дарта Вейдера.

— Я думаю, ты выглядишь великолепно.

Я заставляю его замолчать, а затем быстро наклоняю голову в сторону передней части церкви, показывая ему, чтобы он заткнулся и слушал. Я не хочу его слушать, что бы он еще ни хотел мне сказать.

Из своего укрытия я могу разглядеть затылки моего отца и Колетт. Рыжая копна волос Сида была пылающим пятном. И мой слишком красивый для старшего брата Клип, стоял рядом со Снэком. Лучший друг. Я тихо хихикаю, думая про себя: «Шафер, который прижмет к ногтю каждую подружку невесты в поле зрения».

Клянусь, я дышу не чаще трех раз в течение следующих двадцати минут, наблюдая, как единственный мужчина, которого я когда-либо любила, женится на другой. На самом деле, это супружеский эквивалент того, чтобы подшучивать над несчастным случаем со смертельным исходом на шоссе. Это вызывает у меня тошноту и головокружение. Я уже сожалею о своем решении прийти на эту церемонию.

Снэк целует свою невесту.

Пастор объявляет:

— Дамы и господа, позвольте мне представить мистера и миссис Маркус Снэкенберг. — Прихожане разражаются аплодисментами.

С этими словами я поворачиваюсь к Адаму.

— Давай убираться отсюда к чертовой матери. — Я думаю, мне лучше произнести слово на букву «ч» по буквам, так как я в церкви и все такое.

В тот день я не осталась, чтобы поговорить ни с отцом, ни с Сидом, ни с Клипом, ни с кем-либо, кроме Адама. Я почти уверена, что больше никто меня там не видел. Что касается свадьбы Снэка — меня там никогда не было.

Мы с Адамом запрыгиваем в его Тойоту Короллу и мчимся день и ночь напролет обратно в Даунерс-Гроув. Мы покупаем пятый Jack Daniel's просто потому, что я хочу напиться, а Адаму надоело ходить на свадьбы, так что это такая же веская причина, как и любая другая, присоединиться к моей вечеринке жалости.

Пока Снэк, его новая невеста и остальная часть моей семьи веселились в местном загородном клубе, я сидела на корточках в три часа прекрасного осеннего субботнего дня в дерьмовой маленькой квартирке Адама над сигарным магазином в центре Вашингтона. Адам поступил в Иллинойский университет и окончил его, но по-настоящему так и не покинул Даунерс-Гроув. На самом деле, сейчас он писатель, репортер и фотограф в местной газете Suburban Life, которая документирует все, что происходит в западных пригородах Чикаго. Когда он сказал мне об этом, он также сообщил, что нам придется придумать какую-нибудь чушь о свадьбе Снэкенберга, потому что он должен был подробно описать всю свадьбу и вечеринку для газеты. С его стороны было мило добавить, что он предпочел бы выпить со мной. Я согласилась помочь ему сфабриковать детали.

Со всей честностью я могу сообщить, что понятия не имела, сколько стаканов Джека я выпила в тот день. У меня было твердое намерение выпить несколько коктейлей с кока-колой, а затем сесть на поезд обратно в город. Все это вылетело в окно, когда Адам не упомянул, что у него дома нет кока-колы, и я решила, что это только замедлит столь необходимый процесс обезболивания.

Я сбрасываю туфли и поджимаю ноги под себя в углу футона Адама. Бутылка Джека в одной руке, стакан из-под виноградного желе Welch's в другой. Адам выбирает пластиковый мерный стаканчик в качестве бокала. Меня не удивляет, что вся посуда Адама состоит из банок, пластиковых стаканов из баров или какого-либо кухонного оборудования. Если бы он предложил мне поужинать, я почти уверена, что ела бы рамен из переоборудованного контейнера Cool Whip. На мгновение я задаюсь вопросом, почему я здесь, а не на торжественном свадебном приеме. Но только на мгновение. Я знаю, что никогда не смогла бы поддерживать вежливую беседу, не говоря уже о том, чтобы оставаться трезвой и удерживаться от рвоты, если бы мне пришлось смотреть первый танец Снэка с его невестой.

Чтобы избежать обсуждения свадьбы, мы с Адамом пьем с полудня до заката или до тех пор, пока не исчезает пятая бутылка. Или, если быть более точной, пока мы можем говорить.

— Ну, — бормочу я невнятно, пытаясь вытащить ноги из-под себя, — Черт возьми, я должна идти!

В ту минуту, когда мои ноги касаются пола, мои колени, а затем и лицо быстро присоединяются к ним, когда я падаю на деревянный пол.

— Черт! Мои ноги затекли! — Я заставляю себя взять под контроль свои конечности, больше напоминающие лапшу аль денте и поднимаюсь на четвереньки. Я очень некрасиво отталкиваюсь назад, пока не плюхаюсь на задницу, благодарная за то, что матрас поддерживает меня. Я начинаю хохотать, как сумасшедшая.

Адама забавляет то, как я падаю с футона, и он посмеивается. Он ползет, как пьяный, через всю квартиру, чтобы опуститься рядом со мной на пол.

— Минни, ты самая смешная и забавная цыпочка, которую я когда-либо знал.

— Забавная — это не то слово.

— К черту. Я писатель, ты писатель. У нас есть творческая лицензия. Забавная — это то слово. — Я кладу голову на плечо Адама и закрываю глаза. Он протягивает руку и гладит меня по щеке. Затем проводит большим пальцем по моей челюсти и поворачивает меня лицом к себе. Я чувствую, как его губы касаются моих, и немедленно открываю свои губы, позволяя Адаму поглотить меня. Это мило. Приятно, когда тебя целуют. Приятно быть оцепеневшей.

В разгар нашего поцелуя Адам хихикает.

— Не думаю, что на этот раз Снэк вломится и остановит нас, — говорит он, вспоминая наш сорванный сеанс поцелуев на выпускном вечере в журналистской комнате. Тот, который закончился тем, что я стала девушкой Снэка и, в конечном счете, несчастным случаем с Адамом и Шарлоттой.

Я согласна.

— Нет, я так не думаю. И думаю, что это нормально.

Я бросаюсь к Адаму, и он медленно кладет меня на пол.

Я чувствую себя так расслабленно, как будто пол поглощает меня. Все кружится, когда я закрываю глаза. Я больше не чувствую своих губ. Или Адама.

Где-то я слышу, как кто-то зовет меня по имени.

— Мин. Минни!

Я не могу открыть глаза. Они отекли. Я прикасаюсь языком к небу. Черт! Такое ощущение, что мне в рот нагадили кошки. На вкус примерно так же.

— Привет, Минни! Просыпайся.

— Что случилось?

— Не знаю. В одну минуту, клянусь, мы собирались переспать, а в следующую я уже сплю, наполовину на футоне, а ты лежишь на боку на полу в луже слюней.

Я могу только быть благодарна за то, что лужа слюны — это не рвота, потому что я бы не удивилась, если бы это оказалось так.

— Ну, это чертовски угнетает. Какая пустая трата хорошей выпивки.

— Ты действительно можешь сказать, что это была хорошая выпивка, если все, что мы сделали, это немного поцеловались, а потом потеряли сознание?

— Я думаю, что нет. Адам, не думаю, что это когда-нибудь случится. — Я вяло машу указательным пальцем взад и вперед между нами.

Адам кивает, признавая поражение.

— Я думаю, ты права, Мин. Лучше просто остаться друзьями… и собутыльниками.

Подражая движениям Адама прошлой ночью, мне удается доползти до ванной, каким-то образом взобраться на унитаз и пописать. Моя голова пульсирует, но я не позволю себе ныть по этому поводу, потому что, на самом деле, я заслуживаю эту боль. Я, во всех своих действиях отдавала себе отчет в том, что пригласила его, чтобы приглушить боль в моем сердце. На самом деле я должна быть благодарна ему. Это отвлечение помогло, хоть и на короткий срок.