К немалому облегчению Нефритовой Луны, вскоре ее переправили в Пальмиру, и щекотливый вопрос был исчерпан. На самом деле, похитители собирались продать китаянку в Багдаде, но когда местный правитель услышал цену, которую вождь тюркютов заломил за прекрасную невольницу, на его физиономии отразилось очевидное неудовольствие, и переговоры зашли в тупик. Тогда Калед-хан принял решение проехать дальше по Шелковому пути и предложить Нефритовую Луну султану Пальмиры.
— Следует соблюдать почтительность, когда имеешь дело с султаном Рашидом! — заявил Калед-хан, когда они на въезде в Пальмиру миновали триумфальную арку, украшенную оливковыми ветвями.
Нефритовая Луна едва успела ощутить свежесть тени, красоту пальм, отделявших город от крепости султана Рашида, как ее уже провели внутрь укрепленной территории, принадлежавшей правителю, а вождь тюркютов подобострастно раскланивался и цветисто выражал почтение великому султану.
На следующий день ее привели к султану, который поинтересовался, хорошо ли она отдохнула, и пленница впервые увидела толмача. Ухоженная борода согдийца была заостренной и резко выступала вперед, кожа лица показалась китаянке необычно матовой, даже тусклой, его тонкий нос был, на взгляд Нефритовой Луны, непривычно длинным, а черные глаза густо подведены.
— Кровать в отведенной мне комнате очень удобная, — ответила китаянка.
— Господин мой, принцесса Нефритовая Луна пребывает в наилучшем расположении духа; я полагаю, мне пришло время удалиться… Вот уже несколько недель назад я должен был явиться в префектуру Кань![63] Надеюсь, вы не разочаруетесь в своем приобретении, — подобострастно обратился к султану Рашиду Калед-хан.
Тюркют хотел подтолкнуть султана к тому, чтобы тот принял окончательное решение о покупке китаянки, преодолев сомнения. Умелый переводчик правильно подал слова кочевника, поскольку сам был заинтересован в успехе сделки: ему обещали проценты. Властитель еще раз обвел взглядом стройное тело Нефритовой Луны, прекрасно подчеркнутое изысканным и легким шелковым платьем, которое толстуха-экономка подобрала для пленницы тем утром, а потом произнес несколько фраз, обращенных к вождю тюркютов.
— Ты можешь быть свободен. Тебе сейчас заплатят. Но повелитель велел сказать, что твои цены на услуги сильно возросли. При таких условиях даже самая богатая казна легко разорится, — перевел слова султана согдиец.
Калед-хан поспешил удалиться, не забыв совершить три предписанных протоколом глубоких поклона, а прекрасная китаянка осталась в распоряжении жирного властителя Пальмиры.
Так она превратилась в «принцессу», а по сути дела — в рабыню.
Переводчик показался растерянной женщине симпатичным человеком, и, когда ее отвели в роскошные покои, служившие местом заточения, она спросила, почему ей оказывают столь пышный прием.
— В соответствии с вашим рангом. Китайский двор согласился на обмен заложниками, чтобы обеспечить мир между двумя державами. Согдийский или сасанидский принц в обмен на китайскую принцессу: такое совершалось уже не раз. В данном случае вы выступаете как предмет обмена. Двор в Чанъане уже удерживает в заложниках арабского посла под предлогом, что он не заплатил на таможне китайскими деньгами, в то время как его осел вез мешок чистого золота!
— Значит, теперь я должна просить, чтобы власти заплатили за меня деньги в качестве выкупа? — пробормотала растерянная и изумленная Нефритовая Луна.
— Это вполне возможно… Все зависит от решения султана Рашида… Когда речь идет о представителях благородных китайских фамилий, это серьезный аргумент в дипломатических отношениях.
— А откуда стало известно о моем происхождении? — дрогнувшим голосом уточнила пленница.
— Вождь тюркютов все сообщил нам. Уверяю вас, хотя султан не остался равнодушен к вашим чарам, он прекрасно понимает, что вы стоите слишком много, и он пальцем к вам не прикоснется! — с широкой улыбкой заверил ее переводчик-согдиец.
— Кто вы? И откуда у вас такая уверенность?
— Меня зовут Фируз, и я исполняю роль чрезвычайного и полномочного посла в султанате Пальмира и в Багдаде. Я не пытаюсь произвести на вас впечатление, досточтимая принцесса, я просто сообщаю вам факты.
— Это очень благородно с вашей стороны, Фируз, — вздохнула китаянка, мрачно размышляя о той ужасной ситуации, в которую попала по милости вождя тюркютов, выдавшего ее за ханьскую принцессу, ее — дочь простого крестьянина.
— Расскажите мне о вашей семье. Сам я принадлежу к древнему и славному роду, хотя, конечно, не посмею сравниваться с вами!
— Ах! В Чанъане… это ведь самый многонаселенный город в мире! Даже благородных семей там великое множество, — проговорила она, мечтая прекратить опасную тему.
— Вы слишком скромны. Это явный признак хорошего воспитания.
— Я встречала и простых людей, способных продемонстрировать умение вести себя подобающим образом и не забывать о скромности! — ответила она.
— Ваши слова свидетельствуют о высоте духа и широте взглядов, что свойственно истинно благородным людям, к числу которых вы принадлежите…
Нефритовая Луна в ярости вспомнила мерзкого жулика Калед-хана! Прямая по натуре, она испытывала единственное желание: разоблачить его немедленно.
— А как вождь тюркютов узнал о том, что я пребываю в Турфане? — поинтересовалась она с бьющимся от волнения сердцем.
— Это было чистое совпадение! Один перс по имени Маджиб за немалое вознаграждение рассказал, что в Турфане находится тайная мастерская по производству шелка. Тюркюты решили наложить руку на это предприятие и заполучить драгоценный товар, но на месте обнаружили, что мастерская существует совсем недавно и не успела обзавестись достаточным запасом ткани. Зато им удалось захватить в плен вас! Поскольку такая заложница сулит изрядную прибыль, они предложили вас султану Рашиду…
— Я здесь по случайности, — пробормотала она задумчиво и растерянно.
— Случайность зачастую определяет течение наших судеб, — мягко ответил ей согдиец.
Китаянка не могла не заметить белизну сверкнувших в улыбке зубов, контрастирующих со смуглой кожей уроженца Центральной Азии.
— Я предпочла бы совсем другое стечение обстоятельств, — вздохнула она.
Согдиец развел руками и удалился, не забыв почтительно поклониться на прощание.
В последующие дни Фируз не раз наносил ей визиты, приносил цветы и фрукты, а также любопытные диковинки — например, камни, которые здесь называли «роза пустыни».
Она радовалась обществу этого утонченного человека, воспитанного на канонах древней культуры, чьи манеры разительно отличались от манер похитивших ее варваров.
Получив образование в Багдаде, Фируз проявил немалую остроту ума и дипломатичность, что позволило ему стать послом, выступавшим от имени различных правителей пустыни, постепенно принимавших покровительство могущественной династии Омейядов, превращаясь в их вассалов, чему немало способствовал Фируз. Он убеждал гордых и независимых князьков и племенных вождей в преимуществе вступления в растущий халифат. Державу Омейядов разделили на четыре равные части, что было связано с включением в состав халифата четырех государств.
Как-то утром вместо Фируза к ней в комнату вошел другой переводчик, его соотечественник, но лицо у него было не улыбчивое, а торжественное и официальное.
— Султан Рашид ожидает принцессу Китая! — объявил он с порога. — Позаботьтесь о том, чтобы прикрыть обнаженные плечи, а затем следуйте за мной.
Они прошли сквозь тяжелые кожаные портьеры, обрамлявшие огромный проем, и вступили в просторный зал, где на диване возлежал султан. Китаянка обратила внимание, что восьмиугольный зал выложен теми же плитками разноцветного мрамора, что украшали отведенные ей покои. Она понятия не имела, что это за камень — когда-то римляне называли его травертин и использовали при отделке крепости и фасадов городских домов Пальмиры.
На повелителе были широкие пунцовые шаровары и простая белая рубаха, распахнутая так, что виднелась густая черная шерсть на груди.
