В Лояне, который У-хоу успешно превратила в летнюю столицу империи, действительно был мягкий климат, свежий воздух, и это приятно отличало город от шумного и душного Чанъаня. Кроме того, здесь на попечении Безупречной Пустоты находились Небесные Близнецы. Великий учитель дхьяны испытывал смешанные чувства, наблюдая за потоком подношений, которые рекой текли в монастырь с тех пор, как там появились эти маленькие живые драгоценности. Он не был уверен в божественности их природы, но не мог сопротивляться благоприятному ходу дел. В конце концов, он всего лишь исполняет поручение императрицы У-хоу…

Немому было приказано присматривать за детьми, когда они находились в Летнем императорском дворце, роскошной беломраморной резиденции с кровлей, сверкавшей глазурованной синей и зеленой черепицей, выложенной в идеальном гармоническом соотношении. Это прекрасное здание было выстроено по воле императрицы в глубине Сада Ветвящихся Пионов. Там У-хоу баловала и лелеяла детей, которых называла «маленькими принцами». Для Небесных Близнецов она не жалела ни сладостей, ни нарядов, ни драгоценных игрушек. Императрице нравилось наблюдать за тем, как Жемчужина и Лотос с радостными возгласами резвились в саду, где обитало множество птиц — гусей, уток-мандаринок — и семейство морских свинок.

Сейчас У-хоу в первый раз решила взять детей на послеобеденную прогулку к реке, для чего нужно было пересечь луг, мягко шедший под уклон к берегу, окаймлявшему сад. В том месте, где река расширялась, образуя запруду, в глубине, под мутной водой, лежали таинственные камни с вырезанными письменами. Со времени разговора с Безупречной Пустотой в Лунмэне она не переставала думать об утраченной старинной реликвии. У-хоу была уверена, что сокровенные реликвии хранили пророчество, касающееся будущего правящих династий Китая.

Сначала это представлялось смутной идеей, потом контуры стали вырисовываться все более четко: а что если эти камни станут ее союзниками? Что если она сможет взойти на трон Китая как первая повелительница империи, а не просто супруга императора? Не означают ли письмена на камнях, что ее мечты вот-вот превратятся в реальность?

Древнейшие китайские тексты имели божественное происхождение, а иероглифы, фиксировавшие язык хань, воспроизводили рисунок трещин, образовывавшихся на раскаленных тазовых костях баранов или панцирях черепах во время гадания. Какие же надписи нанесены на камни — архаичные или более современные?

Иногда летними вечерами, когда ослепительный свет солнца отражался на ряби реки, а легкий вечерок заставлял покачиваться ветви плакучих ив, У-хоу отправлялась на прогулку вдоль берега, всматриваясь в глубокие воды, скрывавшие таинственные, манящие предсказания будущего. Ей необходимо было ясное знамение Небес, указывавших на нее как на избранницу богов.

До сих пор ей удавалось преодолевать все препятствия на пути к вершине, избегать происков префекта Ли и генерала Чжана, она уверенно опиралась на поддержку буддистов, игравших все более заметную роль в политической жизни страны. Предательство Морской Иглы лишь немногим осложнило ее задачу. Благодаря удачному стечению обстоятельств она смогла избежать прямой опасности, однако враги мало-помалу внушали Гао-цзуну сомнения на ее счет. Они обвиняли У-хоу в том, что она покровительствует преступникам, наладившим нелегальные поставки шелка, укрывает в императорском дворце нарушителей закона.

Как-то вечером император появился перед ней с мрачной миной и заговорил об этом с женой.

— Душенька, против вас выдвигают весьма серьезные обвинения! Расскажите мне обо всем! По крайней мере, я должен знать, что делать, — ведь ваши враги столь многочисленны!

Она с облегчением отметила про себя, что император искал способ защитить супругу, не желая верить скверным слухам. А потому У-хоу постаралась воспользоваться его настроением, подчеркнув, как возмущена грязными пересудами недоброжелателей, она даже намекнула, что государю едва ли нужна полиция, которая озабочена созданием инсинуаций, а не поиском реальных преступников.

— Душенька моя, тут уж ничего не поделаешь, — печально ответил ей супруг. — Таков порядок в империи. Но не ваши враги устанавливают законы и принимают решения.

А она тем временем ублажала его нефритовый жезл, касаясь его то кончиками пальцев, то губами, заставляя плоть содрогаться и расти. А поскольку это доставляло величайшее наслаждение ее мужу, У-хоу умело продлевала ласки, так что повелитель Китая вскоре уже не мог произнести ни слова и лишь сладострастно стонал и лепетал обрывочные фразы, не контролируя больше течение разговора.

Он уже знал, что незаконно изготовленный шелк прибывает в его страну из оазисов Турфан и Дуньхуан, в общих чертах ему была известна и роль несториан и манихеев в этом предприятии. Осторожно расспрашивая супруга, У-хоу вскоре выяснила, что префект Ли, генерал Чжан и другие царедворцы представили Гао-цзуну весьма развернутое досье против нее!

— Они сказали, что вы оказывали покровительство некоей молодой женщине по имени Дубара и юноше, которого зовут Восемь Защит. Императорский дворец не должен служить укрытием для тех, кто преступает закон! Разве что я лично приму такое решение, — пробормотал Гао-цзун, с трудом переводя дыхание.

— Но ваше величество! — воскликнула У-хоу. — Я всего лишь хотела разыскать шелк, я стремилась помочь вам и сделать все, чтобы прояснить странную ситуацию, сложившуюся вокруг этой драгоценности! Я счастлива, что мне представилась возможность все вам раскрыть! — В опасных ситуациях она предпочитала идти напролом, избегая жалоб и оправданий.

У-хоу объяснила императору, что хотела преподнести несколько рулонов шелка в дар церкви Большой Колесницы, чтобы заручиться поддержкой и молитвами монахов-буддистов, практиковавших сидячую медитацию перед шелковыми ритуальными знаменами.

— Но к чему такая забота о Большой Колеснице, душенька? Не думаете ли вы, что эта церковь может способствовать пополнению бюджета Министерства имперских армий? Разве у них и так мало богатств? — недоверчиво спросил император Китая.

— Взамен монахи обещали многие годы молитв за императорскую фамилию перед Буддой и его важнейшими учениками. Ваше величество, эти молитвы обеспечат вам процветание и успех во всех начинаниях…

— Срединная империя выстроена за счет войн и крови, а не благодаря ханжеским воздыханиям! — резко возразил император.

— Вам не следует пренебрегать помощью Блаженного Будды! Среди народа многие стали его адептами, таких людей больше, чем конфуцианцев, которые преобладают лишь среди элиты. Государь не должен забывать о своих подданных и их мнении, ограничиваясь ближайшим кругом, ведь иначе невозможно будет сохранять всю систему управления! — горячо произнесла императрица.

— Да, в этом вы правы! — сокрушенно признал Гао-цзун.

Гао-цзун был теперь совершенно размягчен, физическое наслаждение вызывало у него сладостную истому и желание во всем соглашаться с нежной супругой, которая тем временем вновь принялась ласкать его нефритовый жезл.

Все новые неудачи в попытках подорвать влияние У-хоу на ее царственного супруга вызывали ярость ее врагов; ведь они непрестанно терпели поражение в тот момент, когда им казалось, что победа близка, что император склонил свой слух к их наветам. Однако демонстративное обращение Гао-цзуна к учению Будды и публичное признание Благородной Истины совершенно поразили их.

Лето еще только начиналось, было по-особенному жарко и влажно, что способствовало обильному цветению, и смешанные ароматы насыщали воздух.

— Вода! Вода! Хочу к воде! — закричали малыши, завидев реку, над которой мелькали десятки стрекоз.

У-хоу крепко держала детей за руки, чтобы Жемчужина не подошла к воде слишком близко и не обнаружила шерстку на половине своего прелестного личика. По приказу императрицы в монастыре Познания Высших Благодеяний обустроили специальный павильон для близнецов, где отсутствовали зеркала. У-хоу позаботилась о том, чтобы все поверхности там были матовыми, а вокруг висело множество ковров и драпировок. Монахи, присматривавшие за Лотосом и Жемчужиной, никогда не приносили детям достаточно широкие тазы с водой, в которых можно было бы отчетливо увидеть отражение лиц.