Мне плевать, чем он занимается. Самое главное, он единственный кто может меня защитить. Марка недорогая, я даже нахожу силы для иронии.

— Могли бы взять и по круче.

— Чем проще тачка — тем легче взломать противоугонку, — информирует со спокойной серьезностью в голосе.

Забираюсь в обтянутый серым велюром салон и рассматриваю пахучку елочку. Совесть вгрызается в подбитые нервы. Ее до полного счастья мне и не хватало.

Уже ни черта не соображаю, в череде происшествий. Это натуральная травля. Что ему надо от меня? Почему не найдет себе другую мишень? Тут же осекаюсь, не желая, ни кому такой участи. У меня хотя бы есть Вавилов.

— Люди на нее может быть кредит взяли, перебиваются с копейки на копейку, — отвлекаюсь никчемным упреком.

В глубине души осознавая, что он прав в каждом действии. Размазывает наши следы. Оставляет коллекционеру, как можно меньше шансов выследить и что-то предпринять. По сути, я с ним полностью согласна и одобряю. Неспроста же, разнес квартиру. Бесится, что не может достать.

— В этом доме, в принципе, таких не водится. А корыто вахтера, потом верну с компенсацией. Хотя могу и ламбу дернуть, но слишком палевно и по времени дольше, — отвечает, обрывая и соединяя провода. Без позерства, строгая констатация факта. Словно я спросила, умеет ли он красить стены.

Как рыба в воде. Последние сомнения отлетают напрочь. Вяжу в уме логическую цепочку. Он гоняет ворованные машины. Причем не ширпотреб, а класса люкс. Зашибись. А вот что самое интересное, мне на это начхать. Ну не наркотики же, и то ладно.

— А теперь можешь, сказать, куда мы едем?

— В гостиницу, там переночуем, а потом покажу тебе одно место, только сразу извини. Условия — дерьмо.

Делаем остановку в банкомате, в каком — то темном переулке. Дамир снимает наличку, убирая внушительную стопку красных купюр в спортивную сумку. Я достаю телефон, чтобы позвонить Лане, и узнать как там Нина, его тут же выхватывают и выбрасывают в окно.

— Зачем? А если отец будет звонить, — тут же возмущаюсь.

— Ев, ты фильмы не смотрела? В реале, это пиздец как эффективно работает. Завтра куплю тебе новый. Номер помнишь наизусть? Напишешь, что у тебя все хорошо. Ок.

— Еще про Нину хотела узнать.

— Я тебя услышал — разберемся.

Остается только согласно кивать, как китайский болванчик. Дамир, пока мы едем, звонит матери и отправляет ее ночевать к подруге. Это все из-за меня. Возможно, его близким, тоже грозит опасность.

— А Данька? — при всей антипатии беспокоюсь о нем.

— Он в военной академии, я его после выходки с наркотой туда пристроил, — коротко поясняет.

Небольшой мотель на окраине. Туда мы добираемся в течение часа.

Лондон — Париж. Само собой, ни о том, ни о другом, речи не идет. Двухэтажный особняк. Комнат пятнадцать максимум. Я не привередлива в этом плане. Было бы чистенько. Голова адски ноет. Уже ни на что не способна. Помыться и прикорнуть под бочком у Дамира. С ощущением иллюзорной безопасности, хотя бы в течении ночи. Что будет завтра, неизвестно.

Администратор за стойкой равнодушно косится в нашу сторону. Выгляжу после слез с обветренными губами весьма и весьма помято.

Дамир словно и не прошел вместе со мной семь кругов ада. Одет в тонком пуховике черного цвета, темных джинсах и кожаных конверсах. Смотрится как оболочка рублевской элиты. И это умение мне недоступно.

Почти все номера заняты, нам остается взять одноместный. На отдельное спальное место я не претендую. Глупо предполагать что — то подобное. Прибьюсь к нему, как парусник к долгожданному берегу, пусть только попробует оттолкнуть.

— У вас есть таблетка от головы? — подаю голосок и придавливаюсь лбом к плечу Дамира, чтобы остановить разрыв сосудов и избежать внепланового инсульта. Умереть естественной смертью — это даже как-то обидно.

Женщина роется в аптечке и выуживает бумажный блистер ацетилки.

— Только это. Есть еще парацетомол, но он больше при температуре.

— Спасибо, сойдет, — махаю головой и морщусь от нового приступа мигрени.

Запиваю водой из кулера пару кругляшков, для верности. Изумленно смотрю, в моем состоянии, это сильно сказано. Дамир в круглосуточном киоске покупает гору шоколадок, о составе которых, я имею понятие. Но до дикости хочу впиться во вреднющую нугу Марса.

— Дай сюда, — выхватываю, как только подходит.

Слава богу, не комментирует. С легкой улыбкой наблюдает, а я без стеснения уплетаю на ходу батончик. Как наркоман принявший дозу сахара, облегченно ловлю отступающую боль. Допотопный аспирин, не может так быстро подействовать.

Номер не большой. Вполне уютный. Узкая кровать у стены с покрывалом в расплывчатую розочку. Комод на три секции и зеркало сверху. Стул с потертой обшивкой, коричневый ковролин. Вот и вся незатейливая обстановка. Дамира в таком тесном пространстве — слишком много. По всем показателям. И мне от этого очень хорошо.

Сбрасываю одежду с одним мотивом, попасть как можно скорее под душ. Споласкиваюсь, не трогая волосы и посекундно вздрагивая от барахлящего смесителя. Оттенок теплого. Увы, не присутствует.

Попеременно то, жжет, то обмораживает. Контрастными струями растряхивая туман сонливости и ломоты в висках. А вот про покайфовать, ни единого намека. Бодрит. Обернувшись огромным полотенцем, снимаю с запотевшего зеркала пленку и рассматриваю себя.

Почему я нужна коллекционеру? Что во мне мог увидеть маньяк, чтобы так одержимо пытаться достать? Зачем все эти игры? Невинные люди попадающие в оборот его зверской тяги. Я же не задумывалась, сколько человек залипнут, по краям его паутины. Зачем все это? Ради куска плоти и минутного удовольствия. Ради больной прихоти одного человека. Что делать дальше? Где его искать?

Не найдя ответа на свои вопросы, возвращаюсь в комнату. Дамир перед окном затягивает айкос. Наплевав на отголоски боли, приближаюсь и поднимаю его свитер, ногтями царапая спину. Такой высокий, сильный. Стою рядом, все проблемы отступают на далекий план.

Сдвигаюсь, укладывая ладони на рельеф кубиков пресса. Мышцы покато сокращаются, нагнетая трепет внизу моего живота. Целую поверхность его кожи между лопатками. Запах, проникая в легкие, растворяет душевный сумрак.

— Спасибо, что ты есть….У меня … никого кроме тебя…никогда, Дамир — запускаю свои признания ему под кожу. Глубоко хочу.

Так же как ношу его в себе. Нуждаюсь, больше эмоционально, чем физически.

___________________________________________________________________

таймлапс(1) — эффект замедленной съемки в кинематографе.

Арина Круглова (семь лет назад) Санкт — Петербург.

— Об этом не может быть и речи. Тебе всего лишь семнадцать, — Виктор хмурится, со стуком отбрасывая ложку, которой размешивал кофе, — Почему тебе взбрело в голову жить отдельно? Чем плохо с матерью?

— Это не мать — одно название. Сам же знаешь, что она терпит меня, чтобы сосать из тебя деньги.

Надоедает этот фарс. Разговоры с Сотниковым всегда таким и являются. Бесконечный репид, одной и той же серии дебильного фильма.

— Это не правда. Илона хоть и дура, но к тебе привязалась, — высказывает очередную заготовку из его набора шаблонов.

Впиваюсь ногтями в ладонь до красных отметин, чтобы внешне казаться спокойной.

— Забыл добавить, как к родной. Почему мне нельзя увидеться с Евой?

— Она про тебя не знает. Я не хочу ее тревожить.

— Когда-то же придется, разбить стеклянный колпачок, в котором вы ее держите. Да и вообще, как знакомство с сестрой, может ей навредить. Это неправильно Виктор, — кривится от такого фамильярного обращения.

— Абрамович. Виктор Абрамович, — поправляет.

— Денег дай, Абрамович.

— Я вчера перевел на счет твоей МАТЕРИ кругленькую сумму, вот с нее и требуй, а капризам избалованной идиотки, я потакать не буду, — акцентирует статус женщины с которой я живу. Родство же по факту ограничивается записью в документах.