Чем — то отдаленно напоминающим разум, выдыхаю в него

— Без поцелуев… слишком… интимно — не знаю, зачем это говорю, оставляю заслонку для себя, чтобы не сгореть еще и в этом пожаре.

Такое сильное тело, весь избит татуировками. Смуглость, противоположной гаммой, граничит с моим цветом кожи.

Ангел и демон. Откуда это сравнение фантомным всплеском зависает в голове. Так я еще никого не хотела. Полгода тело было в коконе. А теперь живет и горит.

Его руки на мне творят магию возрождения. Сгораю как феникс и восстаю из пепла.

Чертит линию по ложбинке груди. Вверх. Обхватываю его, едва касается губ, обвожу фалангу большого пальца языком, всасывая.

— Ты на нее не похожа — отмахиваюсь от этого случайного сравнения, но оно разрушительным образом сказывается.

— Пусти — перехватываю его руки — Дамир, пусти.

Мутным взглядом блуждает по мне. Встряхивается, разгоняя дымку в глазах. Я нервно подрагивая очень хочу сохранить дистанцию. Но он продолжает уже неторопливо поглаживать, не спуская глаз с сосков, проступивших под тонкой тканью бюстгальтера.

Грудь с колкой остротой наливается томлением. Зубы смыкаются на вершинке, втягивая и припечатывая сверху языком.

Его кожа неестественно горячей поверхностью пропаливает ладони. Я обхватив за плечи, тяну его к себе.

Боже… дай мне сил оттолкнуть, но прижимаюсь еще крепче.

— Ев, я остановлюсь, если ты не хочешь — могла бы рассмеялась, но он жадно кусает основание шеи. Руки под резинкой брюк сжимают ягодицы.

— Как давно не кончала? — глухим шепотом звучит над ухом, хочу слезть, он не пускает — я вопрос задал, отвечай

— тебе какая разница — запально выдаю, стесняясь признаваться в неполноценности. На что вообще рассчитывала, запрыгнув на него. Закончится так же как всегда

— Блядь можешь просто ответить — удерживает скулу, мешая спрятать глаза.

— Больше… года доволен — выкрикиваю, хватает за шею, когда хочу отстраниться.

— Не дергайся — отбиваюсь, игнорируя его приказ и ощущаю под собой твердую плоть

Не могу абстрагироваться, застреваю на этом ощущении, покачиваясь. Это должно быть очень стыдно, бросаться на руки к совсем не знакомому человеку, но какая-то порочная сущность вселяется и управляет мной.

Буквально жмусь всей промежность и сожалею… сожалею… что между нами так много одежды. Дамир сгибом локтя фиксирует мою шею, прижимая к своей. Никакой нежности и я не сопротивляюсь. Его властность, мне необъяснимо нравится. Интуиция спокойно разъясняет, что не сделает больно.

— Сказал… не шевелись — отрывисто рассекает хриплым тоном.

Другая рука, залазит под резинку спортивных брюк, сдвигает трусики в строну.

— Мокрая, Ева… ты пиздец какая мокрая — утверждает так импульсивно завораживающе. Его грубый голос смягчается, невесомым акцентом, удлиняя гласные.

Порывистыми движениями растирает мою плоть, всхлипываю под накатом тянущего напряжения. Мандраж рассеивается по каждой молекуле. И соединение такое же атомное. Словно образуется генетически прочная связь. И нет силы, способной ее порвать.

Я даже не помню, в какой момент начала имитировать оргазмы с бывшим. Да и тех что были, немного. Всегда как вымученные.

Задыхаюсь затяжными всхлипами. Втыкаюсь губами ему в кожу, приглушая стоны. Он не перестает терзать, врезаясь пальцами во влагалище. Там действительно потоп. Влага хлюпает, когда загоняет свои пальцы, одновременно растирая основанием ладони клитор. Ответно встречаю каждый толчок.

Так хорошо мне еще не было. С ним невозможно. Сотни фейерверков парят в голове, с треском пуская химикаты в кровь.

Экстазом буквально раздирает на части. От адреналина. От ощущения опасности. И от того как пахнет в салоне. Бензином прогорклой полынью парфюма и крепким мускусом, возбужденного мужского тела.

Оргазм ослепляет так, что абсолютно теряюсь. Всем телом изгибаюсь, протягиваюсь по нему. Прослойка ткани на груди, только добавляет остроты, делая невыносимо жестким гипюр на белье. Так хочется сдернуть и прикоснуться сосками его к голой коже. Он ловит мои спазмы внутри, уже мягко проталкивая два пальца. Растягивает удовольствие.

Потом, как одумавшись выдергивает руку с осатанелым рвением, одним броском перекидывает на другое сиденье. Выскакивает из машины и отперевшись на капот, глубоко дышит выпуская пар изо рта.

Минут десять наблюдаю, как он остывает под холодным воздухом октября.

Восемь кубиков на прессе ритмично сокращаются, в такт резкому дыханию. Цепляет взгляд как маятник гипнотизера.

Вдох… выдох. вдох… выдох

В комплекте с татуировкой апокалиптики. Дамир похож на воина после битвы. Сфинкс с небесно голубыми глазами в клубах сизого дыма, так искусно наложен на поверхность живота.

Интересно, сколько он провел в салоне, вырисовывая эту прелесть иглой. Скорпион на плече, заводящий острие жала в вену на горле, прописан жестче. Четко и контрастирует с расплывчатым узором ниже. Все вместе довольно гармонично. На прокачанных мускулах лежат с бешеным эротизмом.

Да, Вавилов, ты определенно знаешь, что нравится девочкам. Усмехаюсь горькому выводу. Не наблюдала за собой падкости на рельеф мускулов. Важно, что внутри.

Беру свитер и выхожу. Подаю ему, он молча надевает.

— Поехали, отвезу тебя домой, а потом вернусь.

— Я на машине — кивает, продолжая надрывно выдавать вздохи.

А я задаюсь вопросом, почему не воспользовался, мог же трахнуть и не стал. Вавилов это одна сплошная загадка.

Сначала закрыл собой от огня. Потом это безумие. Но на какие-то умозаключения нет сил. Последний левел на сегодня, был потрачен вспышкой незапланированной, неправильной, ненужной и с кучей других эпитетов НЕ, страстью. Мне нельзя его хотеть.

— Спасибо — полушепотом говорю уже ему в спину.

— Ева, за это не благодарят — с загадочностью на губах и неповторимой мягкостью в середине слога моего имени. Еще как, хочется добавить. Улыбаюсь и отделываюсь полу ложью.

— За это я тебя ненавижу, а спасибо за то, что прикрыл своей кошечкой.

— А толку… разрядилась же только ты и это сфинкс.

— Я знаю, просто побесить захотелось — тихо отзываюсь.

— Два-ноль, белочка, в твою пользу. Я возбужден и зол — немного агрессивно высказывает Дамир, но меня это больше не пугает. И в темноте есть безопасность.

— У тебя еще склад сгорел — констатирую факт с явным удовольствием.

На немного ватных ногах и затухающими искрами в теле. В конце концов возвращаюсь к машине.

Вечер был очень насыщенным, но закончился как ни странно, говоря учительским сленгом, удовлетворительно.

Об остальном я подумаю завтра. Классика о выживании.

Совпадений, как и случайностей не существует.

Всегда заложена цель. Путь, по которому каждый идет, переплетаясь с другими, если не нарушать границы, то расходятся мирно. Так бывает очень редко. Все хотят одного. Денег, власти, право на исключительную особенность.

Это я знаю по себе.

Похавав дерьма жизни огромной ложкой, больше не хочу туда возвращаться. Нет желания натыкаться на укурков в подворотне, сдирать костяшки в кровь отстаивая свое жизненное кредо. Меня устраивает то как есть сейчас. Какой ценой не имеет значения.

Только путь, как у самурая. Идешь пока не наступит last sunrise.(1)

За место под солнцем надо бороться.

Эмоции — это зло.

Они гонят всегда не в том направлении. Страх, боль — их не существует, если не придавать значения.

А пугливость Евы передается мне, немыслимым образом. Просачиваясь через баррикаду эмоциональной глухоты.

Хотя есть и толика уважения. Ломать себя, и вопреки давить все пагубные чувства, пусть даже ее и колотит поминутно, но не сдаваться. На это тоже нужна сила. Наверно этим и задевает, врываясь в мысли.

Вообще странно, что я об этом размышляю. Совсем не конструктивно отвлекаться на подобное.

Хватает того, что затупил вчера не по-детски. Нахер мне сдалось лезть к ней в трусы. Потом еще целый час не мог отойти, так перекрыло от возбуждения. Когда ее влагу под пальцами почувствовал, думал, живой из салона не выпущу.