Даосы вроде формируют внутри себя «внутренний зародыш», который потом выпускают через макушку и тем самым достигают бессмертия. Некоторые восточные монахи тем же способом растят в себе «тело света». Но я сделал лучше — я отлил себя в металлическую скульптуру, и её металл уже застывал, он уже полностью сформировался. И горячий металл плавил изнутри остатки моей головы, моя башка кипела и растекалась лужей, мой единственный глаз лопнул…

Но металлическая скульптура уже открыла глаза, и я открыл их вместе с ней. Моё новое тело было полностью обнаженным и напоминало… Собственно, напоминало оно статую барона Нагибина, сплавленную из металлического мусора, который набился мне в голову по ходу боя и там застрял. Да оно и являлось этой статуей, буквально.

Я разметал металлическими руками остатки кипящего голубого сала, потом вскочил на ноги. Новые металлические ноги меня едва слушались, но вполне себе двигались, я пошатнулся на куче кирпичей…

Металл, из которого я состоял, был темно-бурого цвета, лишь одна моя нога почему-то получилась серо-стальной. Но плевать, эстетика меня сейчас мало волновала. Мне надо было убираться отсюда, пока солярис-бомба на разложила на атомы мою новую тушку, сделанную с таким громадным трудом.

Металл медленно остывал, от меня валил пар, кирпичи под моими босыми ногами крошились от жара. Но я надеялся, что когда я полностью остыну — то не потеряю подвижности. Все же это магическое тело, так что вероятно оно будет двигаться, даже остыв. Наверняка магия управится с атомарными связями, чтобы я остался подвижной и живой статуей, а не упал недвижимым застывшим куском железа.

Я осмотрелся. Последние солдаты уже давно убежали, площадь перед собором опустела. Сирена все завывала, так что даже было не слышно, поют ли еще дриады за стенами крепости свою песню.

Прожектора и фонари внутри крепости стали гаснуть один за другим, но осталось дежурное красное освещение — ряд ламп на стене казарм возле собора… По моим прикидкам, если верить полковнику, у меня осталось минут семь чтобы свалить отсюда.

Я воздел руки и убедился, что теперь моё новое тело хорошо меня слушается. Да еще и фонит аурой, как и положено — надо мной заметались сине-фиолетовые сполохи.

И я проорал оглушительным и железным голосом, как будто я кричал в оцинкованное ведро:

— Ну и кто тут теперь Стальной, суки? Я Стальной!

Возле краснокирпичных казарм справа от собора вдруг метнулась голубая вспышка, а вслед за ней я разглядел и роскошную копну синих волос…

— Тая!

Девушка была одна. Услышав мой оклик, она схватилась за свой хлыст, размотала его и угрожающе щелкнула хлыстом по земле, как дрессировщик в цирке.

— Какого лешего? Тая, я не тигр. Это я, Нагибин. Твой командир. Только теперь железный, — пояснил я.

Таисия Кабаневич на ауре подскочила ближе и уставилась на меня. Её взгляд скользнул по моему обнаженному цельнометаллическом телу, потом чуть задержался у меня между ног…

Девушка хихикнула:

— Раньше у тебя был длиннее, Нагибин. Когда ты состоял из голубого сала…

— Голубое сало мне надоело, — перебил я, — Теперь побуду металлическим…

Говорил я все еще, как натуральный робот, мой голос фонил железом, да у меня теперь даже во рту был постоянный металлический привкус.

— … А здесь сейчас всё взлетит на воздух, — продолжил я, — Наш Император совсем поехал кукухой, где-то через шесть минут он сбросит на Петропавловку солярис-бомбу. Так что пора убираться отсюда, Тая.

— Чего? Солярис-бомбу? — Тая ахнула, потом тряхнула головой, как будто пыталась прогнать дурной сон.

— Где твои кабанчики?

— На лугу, — мрачно и торопливо доложила Тая, — Собирают ошметки твоего воинства, Нагибин. И телепортируют их подальше отсюда.

— Славно, — одобрил я, — Погибшие?

— А я почем знаю? — Тая дернула плечиками, — Ты же видел, что произошло там на лугу, Нагибин… Там было море огня. Так что понятия не имею, кто там выжил, а кто сдох. Особенно после того, как луг сначала отутюжили в пепел ракетами, а потом там устроили концерт дриады…

— Откуда они вообще взялись, эти дриады? Впрочем, ладно, плевать. Нет времени. Ты же можешь телепортироваться за пределы крепости?

— Нет, дурак, — ответила Тая, — Камни Ивана Грозного, они вкопаны под стенами крепости, забыл что ли? Но я могу телепортироваться в пределах крепости. А в эти пределы я попала, потому что искала тебя и тупо перелезла стену. И если мы хотим спастись — нам срочно нужно перелезть её снова. За стеной я телепортироваться смогу. Катера с камнями Ивана Грозного сбежали, так что остров больше заклятиями не защищен. Но предупреждаю, что у меня осталось ровно одно заклинание телепортации. И нам следует поспешить, если ты хочешь выжить, Нагибин…

— Согласен, — произнес я стальным голосом, кивнув своей металлической башкой, — Стоит поспешить. Для начала догоним этого ублюдка полковника.

— Какого полковника? — опешила Тая, — Что ты несешь, сумасшедший? Слушай, нам сейчас не до полковников, не до многоходовочек. Нам надо валить, сюда летит стратегический бомбардировщик, ты сам сказал…

Не обращая никакого внимания на пререкания девушки, я активировал ауру и резко ринулся за собор, в северную часть крепости, где по словам полковника находился эллинг с катерами.

Я думал, что Тая сбежит, но девушка неожиданно последовала за мной, обернувшись, я увидел, как она мчится следом, не отставая от меня ни на шаг.

Судя по всему, уроки герцога пошли Тае на пользу — она наверняка сознавала, что если бросит меня одного помирать под солярис-бомбой, то герцог Кабаневич просто перестанет считать её своей наследницей и преемницей.

Мы с Таей пронеслись мимо нескольких уже опустевших караулок, через шлагбаум, который я просто снёс, расколошматив его в щепки, и сквозь закрытые ворота во внутренней стене крепости, которые я разбил двумя ударами металлического кулака.

Уже через минуту мы были у северной стены крепости, я даже рассмотрел эллинг — в крепостной стене здесь были широкие ворота, за ними плескалась Нева, катера уже ревели и отчаливали…

Но полковник был еще на берегу, видимо, он собирался покинуть крепость последним — как покидает тонущий корабль честный капитан. Рядом с полковником стояла девица в форменном сером мундире и предельно короткой юбке, едва прикрывавшей бедра. Судя по форменной же фуражке с имперским гербом и длинной золотой косе это была личная секретарша полковника. Выбирать себе секретарш полковник явно умел…

— А ну стоять, эвакуация отменяется! — заорал я, подлетая на ауре к эллингу.

Копошившиеся в отчаливающих катерах охранники в серых мундирах разом уставились на меня. Катера явно были перегружены, на каждом сидело человек по двадцать тюремщиков, я даже подумал, что эти парни возможно просто утонут, повторив судьбу пассажиров Титаника…

— Леший меня разбери! — выдохнул полковник, — Это еще что?

— Это я, — сообщил я, — Раньше я был живой головой и ты тыкал в меня булавой. Пару минут назад. Помнишь, полковник? А теперь я — железный человек. И ты хрен эвакуируешься, пока не сразишь меня!

— Да пошёл ты к черту… — рявкнул полковник, залезая в катер, чуть ли не на плечи какому-то солдату, ибо мест в катере явно не хватало.

— Аривидерчи, придурок, — пропела мне «секретарша» полковника, поворачиваясь ко мне лицом.

Грудь у девушки, как выяснилось, просто потрясающая, как и личико — видал я, конечно, и девушек покрасивее, но таких миловидных и анимешных — еще ни разу, даже в этом мире. На шевроне мундира у барышни было изображено розовое сердечко, глаза у неё были ярко-синими, губки пухлыми, а вот погоны… Погоны у «секретарши» оказались генеральскими — три крупные восьмиконечные звезды и пальмовая ветвь на каждом.

Генеральша решительно взялась за рычаг на стене, и сомнений тут никаких быть не могло — этот рычаг явно закрывал решетку эллинга. Сучка решила заблокировать нас с Таей в приговоренной к уничтожению крепости.