— Можешь не отвечать, — Ника наклонилась, собираясь поцеловать, и в этот момент раздался стук, извещавший о появлении Лиды с чашкой дымящегося кофе в руках.

Ника не отстранилась, выказывая полнейшее равнодушие к вошедшей девушке, а вот Егор едва сдержался, чтобы не податься назад, заметив, как вздрогнула Лида.

— Ваше кофе, — она плавно влилась в помещение и, поставив кофе, быстро развернулась, избегая смотреть на Егора.

От него не скрылась бледность её лица, опустошенное выражение серо-зелёных глаз и плотно сжатые кулаки. 

— Спасибо, милая, — промурлыкала Михеева, нарочно громко поцеловав Егора. Сегодня она не позволит глупой ревности испоганить и без того натянутые отношения. Она докажет, что умеет быть терпеливой и покладистой. Сколько бы женщин не было в жизни Студинского, он всегда возвращался к ней. Всегда. И не имело значения, сколько месяцев до этого они не виделись или сколько лет не общались.

— Что это было? — Егор нахмурился, потянувшись к чашке.

— Всего лишь указала кое-кому на его место.

— Тебе не кажется, что ты лезешь немного не в свои дела? — сделал глоток крепкой жидкости, сконцентрировавшись на обожженном языке. Не так легко казаться спокойным, когда внутри бушует ураган.

— Нет, — беспечно отмахнулась Ника, — я переживаю за тебя. Чем ты вообще думал, возвращая её обратно? Ей тут не место.

— Давай я как-нибудь сам разберусь кому где место, угу?

Ника соскользнула со стола и, прихватив сумку, направилась к двери.

— Как знаешь. Если тебе в кайф пользоваться подстилкой Удовиченко – я и слова не скажу. Но если из-за неё начнутся проблемы – молчать не буду.

Не ожидала, что застану Нику в кабинете. Конечно, такая вероятность существовала. Она как-никак помощница Егора и плюс ко всему представляет интересы отца. Ни одна отгрузка щебня не осуществлялась без её участия. Михеева держит руку на пульсе всего карьера, и если я раньше о ней не слышала, то только потому, что она больше полугода жила с родителями из-за болезни матери и всё её обязанности были переданы Матлашу.

С Егором толком не виделись, что по-своему не могло не радовать и в то же время настораживало. Если сему виной Михеева, тогда всё ясно. Только что на собственных глазах убедилась, что так оно и есть. Конечно, до конца месяца осталось чуть больше недели, стоило наладить прежние связи.

Сволочь!

В туалете на всю открыла кран и, набрав полные ладони воды, швырнула в разгоряченное лицо. Не помогло. Ещё раз. Можно было бы и головой об стенку треснуться, да кто ж назовет разумной.

Стало смешно. Запомните: если вы с утра проснулись в постели мужчины – это ещё ничего не значит. Скорее всего, вас пожалели, не выставив за дверь глухой ночью. Я, как бы и не маленькая, и в сказки не верю с десяти лет, но даже я понадеялась на «а вдруг». А вдруг у Егора ко мне чувства? А вдруг он испытывает что-то ещё, помимо сексуальной тяги?

Нихрена. Недавняя демонстрация близости вернула меня на землю, приложив о твёрдую поверхность со всей силы. Как сдержалась, не запустив в него чашкой – до сих пор загадка. Призвала на помощь всё самообладание и как можно быстрее унесла от туда ноги.

Скрипнула дверь, пропуская в уборную Михееву. Черт. И тут от неё нет спасения. Я перекрыла кран и промокнула лицо сухим полотенцем. Даже одним воздухом с ней противно дышать, не то, что бы стоять рядом.

— Задержись на пару фраз, — остановила она меня, поправив прическу. — Я хочу с тобой кое о ком поговорить.

Не дура, поняла. Вот только что она собирается сказать? С меня вообще взятки гладки, пускай своему ненаглядному по ушам ездит. По груди разлилась противная горечь. Спокойно. Главное не подавать виду, что меня задело увиденное. Собрав волю в кулак, повернулась к ней, встретившись в зеркале с насмешливым взглядом.

— Когда я спрашивала Егора о новом увлечении, то никогда бы не подумала на обыкновенную секретутку. Он противник отношений на работе. Признаюсь, у него весьма успешно получалось их скрывать.

Рисуйся, рисуйся, пользуйся своей неотразимостью. Мне похер на всё.

— Не знаю, застала ли ты Алину, Марину и прочих шалав, но я видала многих: высоких, низеньких, сиськастых и не очень, брюнеток, блондинок, шатенок, и смею тебя разочаровать, максимальный срок на который они задерживались в его постели – месяц, от силы два. Потом наступало пресыщение, нервозность, усталость. Однако все они были далеко не из бедных семей и занимали в обществе определенное положение, — надменно хмыкнула и достала из сумочки небольшой флакон духов. Через пару секунд к моему горлу подкатила тошнотворная волна.

С*ка. Я с усилием улыбнулась, наклонилась поближе к зеркалу и сделала вид, что поправляю контур помады. 

— Судя по тому, что он спит со мной – его вкусы значительно изменились.

Михееву повело. Я буквально увидела, как посыпались искры из её погребённых под тонной штукатурки глаз.

— Запомни, милая, такие как ты тут долго не задерживаются. Пролетают транзитом…

—… а такие как ты остаются навсегда, — закончила, специально выделив «ты». Пускай знает, что я её праздновать не собираюсь. Может, получится раздраконить, и меня уволят. Было бы не плохо.

— Именно, навсегда, — зашипела она злостно, и до этого красивое лицо исказилось до неузнаваемости. — Ты молись, чтобы о тебе не узнали инвесторы. Слава о твоей связи с Удовиченко уже гуляет в определенных кругах. Если кому-нибудь из них нашепчут на ушко о твоей роли в попытке захвата «ТехМаш»… сделала театральную паузу, наигранно вздохнув, и снова поправила волосы, — … короче, трындец тебе светит. Я бы на твоем месте уносила отсюда ноги, пока никто не прознал. С ним тебе всё равно ничего не светит.

— А тебе, значит, светит.

Ника окинула меня сочувствующим взглядом. Я стойко выдержала его, не подавая виду, как зацепило сказанное.

— С такими как ты – спят, а на таких как я – женятся, — прозвучало с превосходством. 

Едва сдерживая рвотный позыв, настигший меня от удушающего запаха парфюма, я постаралась не дышать хотя бы несколько секунд и холодно выдала:

— То-то я смотрю, ты в свои сорок нарасхват. Прям отбоя нет от желающих сделать предложение.

Больше не было сил и желания стоять в окружении удушливого яда, но и корчиться перед ней в рвотных спазмах, юркнув в кабинку – тоже не хотелось. Да пошла она. Благо, на часах ровно пять часов вечера, имею полное право валить домой, а они пускай тут воркуют хоть до полуночи.

Однако задуманному не суждено было сбыться: за моим рабочим столом, в моем же кресле развалился Егор и судя по зловещему выражению лица ждал именно меня.

— Пойдем на пору слов, — энергично поднялся с места, размыто мазнув по мне взглядом.  

Да что это такое. Одной на пару фраз, этому – на пару слов.

— Вообще-то, мое рабочее время уже закончилось. А пора добровольных инициатив уже давно в прошлом.

Егор медленно повернулся, нетерпеливо передернув плечами и достал портмоне. На стол полетели деньги, брошенные без разбору. 

— Это не займет много времени.

И не дожидаясь моего согласия, распахнул дверь, поигрывая желваками. Что ему ещё надо? Не хватило одной? Ох, зря я вспомнила о Нике.

Стоило переступить порог, как меня грубо прижали к стенке, весьма ощутимо схватив за горло.

— Сейчас мы с тобой содержательно поговорим, — прошипел Егор, наклонившись ко мне вплотную. — Я задам вопрос, и ты дашь на него максимально честный ответ.

Перед глазами поплыло от затруднительного дыхания и не до конца прошедшей тошноты. Если он меня сейчас не отпустит, я могу не сдержаться.

— Удовиченко поведал мне как-то, — продолжил он, приняв мое молчание за согласие, — что имел тебя во всех позах за каждое провальное задание, а перед этим причинял боль и тебе безумно нравился этот процесс. Это правда?

Ах вот откуда эти садистские замашки?

— Ну, допустим.

Он зарычал, впечатывая меня ещё больше в стену, хотя куда уже больше и так распластана под ним с темными пятнами перед глазами.