— Да объясни ты, шельмец, в чем дело? — потребовала старуха. — Что с тобой не так? Если у тебя припадок, могу жабий настой дать. Он от всего помогает.

Опасаясь, как бы его не напоили жабьим настоем, или еще какой-нибудь отравой, Стасик прекратил рыдать и, сквозь рвущиеся из груди всхлипы, спросил:

— Скажите, а ваш череп может ошибаться?

— Ошибаться? — удивилась старуха. — Ну, да, бывает. Но редко. На моей памяти такое случалось всего трижды.

Стасик так резко подался к ведьме, что та невольно отпрянула от неадекватного посетителя.

— Проверьте меня повторно! — взмолился Стасик. — Пожалуйста! Мне очень надо. Я просто уверен в том, что произошла чудовищная ошибка.

— Да у меня смена уже закончилась, — проворчала старуха.

Стасик рухнул на колени, обхватил руками бедра старой ведьмы, и, орошая их слезами, вскричал:

— Пожалуйста, бабуля! От этого зависит моя жизнь!

Старуха высвободилась из его объятий и проворчала:

— Ну… ладно. Хорошо. Раз ты так просишь….

Не дожидаясь ее команды, Стасик резво вскочил на ноги и сунул руку в рот каменному черепу.

— Не знаю, с чего ты взял, что результат ошибочный, — бормотала старуха, настраивая магический прибор. — Говорю же, что это очень редкое явление. Да и чем тебя не устраивает участь свинопаса? Работа тихая, на природе, опять же. Свежий воздух, дружный коллектив. И в армию свинопасов не берут. Будешь себе тихонько хрюшек пасти и горя не знать.

— Я бы пошел в свинопасы, — подал голос стражник. — Делать ничего не надо — сиди на травке да за свинками присматривай. Завидная доля.

Стасик не понимал, говорят ли они это всерьез, или просто издеваются над ним. От злодеев можно было ожидать чего угодно. Но сейчас его куда больше волновал результат повторной проверки. Впервые в жизни Стасик искренне взмолился богу. Какому именно богу, он точно не знал. Молился всем высшим сущностям, что могли его услышать. И просил их лишь об одном — избавить его от ужасной участи. Он был согласен на что угодно, лишь бы не оставаться в свинопасах.

На этот раз ожидание затянулось почти на две минуты, и Стасик чувствовал, что если оно продлится еще немного, его точно хватит удар.

— Так, — нарушила молчание ведьма. — Так. Посмотрим….

Спустя мгновение она вскинула на Стасика удивленные глаза, и выпалила:

— А ведь ты был прав, малец! Первый результат действительно оказался ошибочным. Как узнал?

Стасик испытал такое невероятное облегчение, что едва не упал в обморок повторно. Пожалуй, подобным образом чувствует себя человек, которому, в самый последний момент, смертный приговор заменяют пятнадцатью сутками домашнего ареста. Он даже расхохотался, нервно и дико — настолько сильно было пережитое им эмоциональное потрясение.

— Да, бывает же! — произнесла ведьма. — Но зато теперь точно все ясно. Повторная проверка никогда не ошибается. Никакой ты не свинопас.

Стасик и сам прекрасно об этом знал. Оставалось выяснить, кто же он: черный рыцарь или злой колдун?

— Кто же он тогда? — спросил стражник, которому тоже стало любопытно.

— Посудомойка! — торжественно провозгласила старуха. — Это точно. Теперь никакой ошибки нет.

Стасик почувствовал, как земля уходит у него из-под ног. Он ощутил резкую боль в груди, и понял, что его с минуты на минуту накроет инфаркт.

— Посу… су… до… — пролепетал он непослушными губами.

— Мойка! — радостно закончила ведьма. — Что, малыш, от радости лишился дара речи?

— Посудомойка тоже неплохо, — заметил стражник. — Будешь трудиться на кухне, а тамошние работники, как я слышал, не голодают. Хорошее местечко. Повезло тебе…. Эй! Эй! Ты чего опять?

Стасик зашатался, и колодой рухнул на пол. И в этот раз ведьме пришлось долго держать тюбик со зловонной жидкостью у его носа, прежде чем глаза Стасика вновь открылись. Но едва это случилось, как он пожалел о том, что не умер. Посудомойка! Чертова посудомойка! Правильный мир будто издевался над ним.

Ощущая вопиющую несправедливость бытия, Стасик горько и безутешно разрыдался.

Кухня в замке лорда Мортуса была огромной и мрачной. Впервые шагнув под ее закопченные своды, Стасик сгоряча решил, что ошибся местом и случайно угодил в темницу или камеру пыток. Все помещения тонули в сумраке и удушливом дыму. В нос пудовым молотом ударяла сногсшибательная смесь ароматов жареного лука, подгорелого мяса и ядреного пота. В удушливом чаду, как мученики в преисподней, копошились многочисленные работники. Вкалывали они так, будто им пообещали тройной оклад, но на деле рецепт трудолюбия оказался прост, как пять копеек. Темные силы не церемонились с нерадивым персоналом, и если какой-то работник не демонстрировал положенного усердия, с ним обходились сурово и радикально.

Новое рабочее место повергло Стасика в ужас и отчаяние. В еще больший ужас его поверг вид своей новой начальницы — огромной страшной бабы неопределенного возраста. Звался этот прямоходящий кошмар Грыжей Антрекотовной, и первый совет, который дали Стасику новые коллеги, заключался в том, чтобы никогда и ни за что не огорчать верховную кухарку. Да Стасику и самому не хотелось. Всякий раз, когда он видел эту чудовищную женщину, у него тут же прихватывало живот. Грыжа Антрекотовна, двухметровая и широкоплечая, имела в своем роду горных троллей, и еще бог знает каких монстров. В наследство от предков ей достался чудесный набор генов, сформировавших феерическую внешность. Одно лицо чего стоило. Этакой рожей можно было пугать людей насмерть. В ножнах, обтянутых кожей убитого ею в юности паладина, она вечно носила ужасающий тесак, являвшийся переломленным надвое мечом черного рыцаря. Но куда более грозным оружием в ее арсенале был старый фартук из шкуры дракона.

Фартуку этому было уже лет двести, он считался чем-то вроде реликвии. Тем не менее, вещица сохранилась отменно и до сих пор своей прочностью не уступала лучшим стальным доспехам. Но фартук не только защищал округлый живот и огромные груди верховной поварихи от капель кипящего масла и прочих жизненных невзгод. Эта штука была двойного назначения. И ее вторую функцию Стасик вскоре познал на собственной шкуре.

После трех дней на кухне черного замка Стасик конкретно заскучал по ферме близь Форинга. Выпас свиней, как выяснилось, был делом легким и ненапряженным. А вот стезя посудомойки оказалась нелегка. С раннего утра он вставал к огромной раковине, и отходил от нее только поздним вечером. Не успевал он осилить одну порцию грязной посуды, как ему подтаскивали следующую. И порции эти были истинно богатырскими. Целые горы посуды проходили за смену через его руки. Казалось, обитатели черного замка только и делают круглые сутки, что непрерывно жрут. Уже после первой смены Стасику приснился кошмар, главными героями которого оказались грязные тарелки, кубки, кастрюли и сковороды. Он проснулся в холодном поту и с душераздирающим криком, после чего с ужасом осознал, что сон его был вещим.

От воды и песка, который использовался в этом мире в качестве чистящего средства, руки Стасика стали опухшими и болезненно-бледными, как у утопленника. К концу смены он едва держался на ногах. Духота и смрад, что царили на кухне, усугубляли усталость. У несчастной посудомойки едва хватало сил на то, чтобы доползти до своей койки. Даже тот факт, что работники кухни неплохо питались, ничуть не спасал положения. Ад, он и есть ад, даже если в нем хороший стол.

На третий день Стасик совершил свою первую производственную оплошность. Тарелка, которую он только начал мыль, выскользнула из его непослушных пальцев, пролетела мимо раковины и грянулась об пол. Естественно, от удара о твердую поверхность она тут же разлетелась вдребезги.

Стасик быстро присел на корточки и стал собирать осколки, ошибочно посчитав, что ничего страшного не произошло. Посуды в замке было немерено и едва ли кто-то станет делать трагедию из-за одной разбитой тарелки. Да и тарелка была так себе, не самая лучшая.