— А как насчет вас, Ярослава? — внезапно интересуется Гордеев.

— Меня? — я удивилась, недоуменно посмотрев на мужчину.

— Да, Ярослава, хочу знать о вас так же много, как и вы обо мне. У вас есть мужчина?

— У меня нет парня, — ответила я, не задумываясь, мельком поглядев на Господина, который с новым интересом посмотрел на меня. Уп-с, надо было приврать… Черт. Вечно мой язык треплет то, что мозг еще не успевает сформулировать!

— Значит, вы тоже не так невинны, как кажетесь. Как волнующе.

— В каком это смысле вы сейчас сказали?

— В том смысле, что вы не позволяете себе спать с мужчинами без обязательств, но с нетерпением ждете того, кто сможет взять вас под свое крыло. Иногда ожидание утомляет, не правда ли? — без стеснений, твердо и уверено говорит Максим Викторович, словно прочувствовав меня.

— Этого вы не можете знать точно… — пытаюсь слезть с этой неудобной темы, немного занервничав.

— Думаю, что у вас давно не было мужчины. Ярослава, нельзя так мучить свое молодое тело. Я бы даже сказал… Противозаконно в сексуальном плане, — усмехнулся мне мужчина, а я удивленно посмотрела на него. Он словно не услышал меня, а то, что он так уверенно… Говорил, будто читал… Какого черта?

— Как вы выдумываете такую чушь? — закатила я глаза, но все-таки растерявшись.

— Вы слишком смущены моим вниманием, хоть и пытаетесь это скрывать за своей напускной уверенностью. Продолжаете смущаться при малейшем моем внимании, и очень плотно сжимаете свои бедра. Вас напрягает наш контакт и напрягает в очень даже хорошем направлении. Не отрицайте, Ярослава, я понимаю женское тело больше чем себя, — нагло стреляет фактами мужчина, не отпуская мой взгляд.

Моя рука дернулась к бокалу. В тишине и под его пытливым взглядом с привлекательной дьявольской насмешкой на губах, я залпом опустошила бокал, ощущая бесконтрольную жажду, только теперь непонятно какую именно.

— Продолжим, — выдохнула я, внимательно читая вопрос с блокнота. Тут же перевернула страницу на менее провокационные вопросы.

— Вы так задумчивы, Ярослава. Боитесь своих же вопросов?

— Не хочу получать взаимные, — прошептала я, но точно осознала, что он услышал. — Хорошо. Вот мой следующий вопрос: почему вы, генеральный директор не одной компании, который заправляет многомиллионным бюджетом, снимаетесь для глянцевых журналов? Подобное навевает мысли, что вы намеренно демонстрируете свое превосходство перед публикой.

— Интригующе, Ярослава, вы умеете задавать вопросы, — хвалит меня Господин. — На съемке мне нравится быть под вниманием фотографа и фотоаппарата, как минимум это повышает мужское эго, — то самое эго, которого и так выше крыши. Мне едва удается не закатить глаза к потолку, — меня приглашают на разные показы, но я пока что остаюсь только спонсором многих топ-моделей. К тому же человек моего положения сам диктует моду. Это скорее увлечение, но вряд ли имеет что-то общее с вашим мнением. И да, я не скрываю того факта, что на самом деле мне нравится быть на обложках журналов и на стендах города. Это… Возбуждает, разве нет? Вот вы. Вы уже выбрали мою фотографию к своей статье?

— Я еще не выбирала вашу фотографию, так как возможность этого интервью была жутко мала. А еще судя по вашему ответу, я могу сделать вывод, что вы жутко влюблены в себя, — прокомментировала я его ответ.

Мужчина вновь удивленно приподнял брови.

— Неужели вы так считаете, Ярослава? — снова он произносит мое имя с таким акцентом, что лучше звал меня по фамилии, и еще лучше очень сурово. Мне не нравится заманчивая сладость его произношения.

— Определенно, — твердо отстояла я свой ответ.

— Разве вы бы не хотели провести со мной одну незабываемую ночь? Уверен, вы потратили не один день на поиск информации обо мне, пересмотрев разные фотографии и оценив меня во всех важных для вас факторах. Как вам съемка мужских рубашек восходящего американского дизайнера Уила Ройса? Меня впечатлила одежда и его фотограф. А вас, Ярослава? — спрашивает он, а я, опешив, замерла с карандашом в открытом рту. Да как он только догадался, что я несколько часов разглядывала эти просто сумасшедшие сексуальные фотографии, где Гордеев демонстрирует в тусклом свете распахнутые рубашки с обнаженным торсом… — Не спешите отвечать, я не хочу услышать вашу несносную ложь. Мы же откровенничаем, не так ли?

Он лениво улыбнулся, словно разговор зашел о погоде. Я почти с ужасом сглатываю. Гордеев слишком легко и быстро анализирует меня, и не по фактам, а всего лишь по каким-то вопросам, которые задаю ему сама. Как он это делает?!

— Вы привлекательный мужчина, Максим Викторович, — произнесла я, после длительного молчания, когда задумалась о возможности его знаний в психологии. — Но мне бы не хотелось потом проверяться у многих докторов на наличие всякой дряни. То, что вы подбираете разных элитных проституток или содержанок, еще не значит, что эти девочки чистые, — едко усмехнувшись, я наблюдаю, как мгновенно меняется лицо Господина Гордеева, а его бокал скользит на пол из-за дрогнувшей руки, падая на шелковистый белый ковер, проливая алую жидкость, оставляя кровавое пятно.

— Ярослава! — Гордеев возмущенно подпрыгнул на диване. Взбесился.

Мысленно хвалю себя за провокацию, самую изощренную, на которую меня вывел сам мужчина, но сдерживаю свои порывы самодовольства, понимая, что мы еще не закончили с интервью.

— Вы сказали отвечать честно, — сдерживая рвущий меня смех, я опускаю голову, все же позволяя себе улыбнуться, пока русые волосы закрывают мое озорство.

Раздраженно вздохнув, он поднимает бокал, поставив его на столик с характерным звуком, а потом вновь сел, скрестив руки на груди, яростно пронизывая меня своими глазами.

У-у-у, какой он, однако, злющий!

— Я ничем не болен к вашему, рвущему все границы приличия, интересу, Ярослава. И с незнакомками занимаюсь только защищенным сексом, — ровно ответил он, когда перевел свое дыхание. Гордеев обладает собой и своими эмоциями на высшем уровне!

— Не скажу, что приятно слышать, но перейдем к следующему вопросу.

— Нет, мы еще не закончили, — категорично перебил меня мужчина. Выжидающе посмотрела на него. — Я вижу, что интересую вас. Какая вероятность того, что вы можете податься моему обаянию?

— Что же, я останусь при своем мнении… Я соблюдаю субординацию, и не доверяю малознакомым мужчинам, — теперь пришел мой черед хмыкнуть. — Максим Викторович, чем обязаны любовью своих фанатов? У вас, насколько я знаю, довольно хорошая компания по пиару, но вы не являетесь шоу-бизнесменом. Не смотря на ваш род деятельности вы остаетесь обожаемы.

— Для любого начинания нужно любить и уважать себя, Ярослава, а потом… Потом и все начнут покоряться вашим амбициям… В свой род деятельности я вкладываю душу и сердце, живу работой, и, возможно, это привлекает общее внимание, а не моя пиар-компания. К тому же все мои начинания всегда на пике популярности до моего вмешательства. Люблю всесовершенное.

— Значит, внутренние амбиции помогли вам развиться в бизнесе… Шли по головам? — это уже что-то интересное, правдивое, а не вечные рассказы о семейном бизнесе Гордеевых. После того как он разозлился, перестал управлять своими мыслями, говорит то, что думает. Осталось подхватить главные вопросы.

— Да, можно, и так сказать. Треть моего бизнеса основана на продажах, нужно быть зубатой акулой, чтобы превзойти конкурентов. В работе я несколько… Перфекционист, причем усовершенствованный. Добиваюсь к поставленной цели любым путем, а если не получается, работаю усердней, пока не получится.

— Перестаньте копировать ответы прежних интервью, Максим, — раздражаюсь я, прочитав подобный ответ в своем блокноте. Видимо, не зря я потратила несколько долгих вечером на стать других журналистов, изучая Гордеева.

— Тогда спрашивайте меня о чем-то интересном. Мне становится скучно, — насмехается этот гаденыш.

— Как хотите, — пожимаю плечами, перелистывая блокнот со списком крайне любопытных вопросов. — Поговорим о ваших женщинах, видимо, здесь вы готовы разглагольствовать. Вам нравится, когда они ведут себя вульгарно или невинно? — сегодня сам дьявол дергает мой язык — клянусь!